– Должно быть, ты Лукас.

Она попросила называть ее Луизой.

– Я тут, наверно, слегка выделяюсь? – сказал я.

Судя по всему, на похоронах собрались в основном родственники, поэтому я был одним из немногих нечерных. Пришла пара коллег, но наше общение ограничилось вежливыми кивками. Мой начальник Брэндон тоже пришел, но вид у него был такой, словно он мечтает поскорее улизнуть незамеченным. Я в упор уставился на него, но он притворился, будто не замечает меня.

Я спросил Луизу, кто родственники, а кто друзья. Она подтвердила, что тут в основном семья и несколько соседских детей.

– Марго никогда не нуждалась в обилии друзей. Она предпочитала общаться с компьютерами, а не с людьми.

– Может, она общалась с людьми через компьютер, – предположил я.

Луиза не ответила. Вместо этого она взяла меня за руку, и мы медленно пошли по влажной траве.

– Загляни как-нибудь к нам домой, – сказала Луиза. – Я хочу попросить тебя об одолжении.

Я бы предпочел отказаться, но нельзя отказывать женщине, которая только что потеряла дочь. Я сказал, что с радостью приду.

В подземке меня не покидало странное чувство. Неужели хоть раз нельзя позволить себе тихое, безлюдное пространство, побыть одному? Стоя на платформе, я слышал вдалеке жуткий скрежет металла. Корка вековой черной грязи покрывала пути. Я наблюдал, как неправдоподобно огромная крыса неторопливо снует между рельсами, словно она там хозяйка. В каком-то смысле, пожалуй, так и было.

Я видел людей с похорон – родственников и знакомых из той жизни Марго, которой она со мной никогда не делилась. Случайно встречаясь с ними взглядом, я словно разделял их печаль и горе, но чаще просто признавал, что возвращаюсь с того же мероприятия.

Неделю спустя, как и обещал, я отправился домой к Марго. Всю свою жизнь она жила в трехкомнатной квартире в Краун-Хайтс, однако ни разу меня не пригласила. Мне всегда казалось странным, что мы едим и пьем в ее квартале, но она даже не показала мне свой дом, хотя я и просил. Отговаривалась, что там бардак, а мама чокнутая.

Все это оказалось неправдой. Квартира находилась в роскошном здании из песчаника – такие становятся только элегантнее с годами. В квартире царил идеальный порядок, но все вещи выглядели так, будто их не трогали веками. Стекло буфета, в котором стоял парадный фарфор, подернуто пылью. Кожаный диван напротив древнего телевизора в глубоких заломах – отпечатки задниц, сидевших на нем десятки лет.

Луиза держалась тепло, в этот раз она была очень разговорчивой. Беседа шла слегка в одни ворота, но я не возражал. Она рассказывала, как жила на Гаити, как росла при диктатуре, как уехала, рассчитывая на политическое убежище. Луиза говорила, пока чай окончательно не остыл, и тут спросила, не хочу ли я еще. Наконец мне удалось задать ей очевидный вопрос:

– Зачем вы меня пригласили?

Луиза поставила чайник на плиту и повела меня в комнату Марго.

Идя по коридору в потемках, я вспомнил пару, что останавливалась в пансионе моих родителей несколько лет назад, они тоже потеряли ребенка, сына, совсем еще малыша. За ужином они изрядно перебрали и раздражали остальных постояльцев громкими выкриками, так что мне пришлось завести с ними беседу, чтобы утихомирить. Они рассказали, что много путешествуют – просто чтобы уехать. Дома им тяжко. В комнате сына они оставили все как было и время от времени сидят там, вспоминая его.

Мама Марго делать так не собиралась.

– Я очень скучаю по дочери, но не хочу превращать дом в гробницу, – сказала она, когда мы подошли к открытой двери.

Комната Марго выглядела как спальня подростка. Может, поэтому она никогда меня не приглашала. Мы встречались лишь на работе и в барах – всегда на нейтральной территории. Она не подпускала меня ближе. Но почему?

Узкая кровать, стены увешаны постерами музыкальных групп, явно еще со старших классов. В комнате не развернуться, повсюду на полу стопки старых научно-фантастических романов. Горы книг впечатляли, особенно в таком тесном пространстве. Марго покупала эти книжки в бумажных обложках в букинистических, ее больше интересовало оформление, чем содержание – на обложках неизменно космический корабль, летящий мимо цветастых планет, лун и звезд. «Научная фантастика вызывает у меня ностальгию по будущему», – говорила Марго загадочно, и свидетельства тому обнаруживались здесь повсюду. Ее возможные варианты будущего основывались на прошлом.

Луиза сказала, что я могу взять любые книжки, какие захочу. Но это показалось мне неправильным. Неправильно что-то тут трогать. Я с ужасом осознал, что Марго никогда не уснет больше в этой постели, никогда не сядет за стол, не переберет стопки книг. Ее мать права: эта комната – саркофаг.

– Почему вы не хотели, чтобы Марго съехала от вас? – спросил я.

– Так она тебе говорила? Будто я удерживала ее дома? – сказала Луиза недоверчиво. – Марго могла уехать в университет на Западном побережье, но она ни в какую не хотела покидать дом.

– И она не говорила о том, чтобы переехать, скажем, в Японию?

– Порой я гадала, моя ли она дочь. Я покинула Гаити в восьмидесятых и никогда даже не задумалась о возвращении домой. Сыну – он родился до Марго – не терпелось смыться отсюда. Он теперь живет в Окленде. Но Марго, она не съехала, даже когда я стала настаивать, чтобы она нашла себе жилье. – Луиза рассмеялась. Смех был приятным. – Япония? И не мечтай. Она лишний раз и квартал-то наш не покидала. Вся в отца. Он решил остаться на Гаити, не уехал с семьей.

Мы вернулись в кухню. Она подлила мне горячего чаю в кружку – я уже почти забыл, что держу ее в руках.

– Откуда ты родом, Лукас?

– Мой папа из Вьетнама. Мама китаянка, но ее семья живет здесь уже давно.

– А отец приехал после вьетнамской войны?

– В самом ее конце. Думаю, можно сказать, что я уже из второго поколения, хотя не уверен, касается ли это таких, как я.

– Не волнуйся, – сказала Луиза. – Это просто… слова. У них есть значения, но смысла в них немного.

И тут она сообщила, зачем пригласила меня.

– Хочу попросить тебя об услуге. Не мог бы ты выключить фейсбук Марго? Я постоянно проверяю фейсбук в своем телефоне, но понятия не имею, как сделать так, чтобы ее профиль…

Она вернула чайник на плиту.

– Было бы лучше, если бы страница моей покойной дочери не всплывала всякий раз, как я собираю урожай на «Ферме» и пытаюсь не думать о ней.

Игру эту я не видел, но Марго вечно жаловалась, что мать крепко подсела на популярную стратегию про ферму. Сидела в ней часами. Когда Марго злилась на мать, то говорила ей: «Ты ведь знаешь, кто раньше вкалывал на плантациях?»

Запах чая успокаивал. Я сделал глоток. Слишком горячий.

– Не уверен, что знаю, как это сделать. Можно мне взять ноутбук Марго?