если шарихи нападёт на неё. От неё не останется даже и костей — эти насекомые подъедают всё, что имеет хоть какое-нибудь отношение к живым созданиям. Тело девушки напряглось — она вновь прыгнула. Но вот приземлилась не удачно: спину вдруг больно кольнуло в области поясницы, отчего всё тело точно сковало.

Насекомые ринулись вперёд. Хохолки их, что причудливо возвышались на небольшой голове, напоминающей стрекозью, вспыхнули жёлтым неясным светом, точно лампочка зажглась внутри горного кварца. Их рты раскрылись, словно в хищном оскале — вперёд вылез большой язык, на конце которого виднелись три больших шипа — с них капали первые капли млечного яда.

Девушка вскрикнула. Разум обострился от страха. Тело престало её слушаться. На место рулевого пришёл господин Инстинкт Самосохранения. Он полностью отодвинул девушку от процесса, давая ей лишь думать.

Мысли в голове метались большими стаями. Все они были страшные и неприятные. Но больше всего девушка думала, как бы не попасть в рой шарих. Римм даже почувствовала неприятное покалывание на коже — эти насекомые уже кусали её. Это была самая ужасная неделя в её жизни — яд этих тварей начинает действовать моментально, отчего кожа краснеет, надувается большой шарик, внутри которого томиться в собственном соку гниющая плоть, а действие его может длиться вплоть до нескольких неделе — большие волдыри могут проходить и появляться вновь уже в другом месте. Но самое болезненное в укусах — это отрывание кусочка мяса. Три шипа шарих врезаются глубоко в кожу, впрыскивая яд, а затем резко выдёргиваются вместе с кожей.

Колонны падали одна за одной. Оставалась последняя, самая узкая и неустойчивая. Девушка приготовилась, отступив немного назад, и прыгнула изо всех сил, молясь, чтобы колонна не двинулась быстрее или медленнее — девушке совершенно точно не хотелось падать в расщелину.

Она смогла приземлиться на этот столб правой нагой и застыла в позе журавля. Колонна недовольно затрещала, точно обижаясь, а в следующий миг подломилась, будто тонкая старая ветка яблони, и с хрустом начала заваливаться на бок. Рим прыгнула на одной ноге к плато. Пальцы рук ухватились за самый краешек. Там чувствовались отпечатки пальцев… Девушку вдруг пробил холод. Она была не первой, кто проходил тут. Но почему же тогда никто не победил? Неужели дальше… чистая смерть?

Она быстро подтянулась, чувствуя, как мышцы рук трещат, точно ломающаяся доска. Одна из шарих вырвалась вперёд и подлетела к девушке вплотную. Римма от неожиданности взмахнула рукой и попала прямо по насекомому — послышался стук, насекомое отправилось на дно бездны, точно не удержав равновесие.

Рим побежала ко входу в пещеру. Оттуда неприятно завывал влажный ветер, отдувающий серой и гарью. Она, не думая, шагнула туда, а затем обернулась назад. Насекомые неумолимо приближались.

Пещера оказалась такой маленькой и узкой, что девушки пришлось нагнуться и буквально приискиваться между стен. Делать она это старалась быстро — постоянный шелест стеклянных крыльев насекомых так и бил о каменные стены, отчего девушка шла с гримасой на блёклом лице. Спину уже отпустило, а вот тело ныло, точно она тягала вагоны на спор.

Впереди уже показался большой свод. Девушка этому обрадовалась. Сейчас она перейдёт на новый круг… Осталось чуть-чуть…

Она вышла прямо к обрыву — посередине большого каменного зала пещеры находилась гигантская воронка, из которого доносились неприятный запах серы и булькающий звук. Рядом с обрывом валялась одинокая человеческая кисть, кости которой пожелтели от времени, а кто-то успел в них проделать чёрные ходы. Указательный палец был выдвинут вперёд и указывал на воронку. Девушка поёжилась. Это был он…

Позади раздался оглушительный шелест, отчего девушка обернулась, — шарихи плотной стеной затмили вход. Их хохолки ярко осветили всю пещеру. Языки елозили во рту, отчего на пол капал белая слюна.

Римма попятилась назад. А когда насекомые двинулись на неё, она вытянула руки в стороны и медленно повалилась в пучину. Она поняла — это и есть переход на другой этап.

Она ещё на один шаг ближе к финалу. Она ещё ближе к разгадке…

Глава 4

Магма бурлила в больших озёрах, напоминавших маары[1] из-за рыхлой окантовки по краям — там лежал мелкий мягкий порошок, а само кратерное озеро находились немного на глубине, точно в небольшом желобе; брызги его разлетались повсюду, словно небольшие бомбочки. А когда они падали с хлюпающим звуком на базальтовый пол, то слышалось шипение, напоминавшее во всю кипящий чайник, а затем в воздух поднимался белёсый пар, быстро рассеивающийся, а на месте его появлялось сильное марево, будто бы воздух был раскалённый донельзя. По всей большой пещере было штук двадцать таких лавовых озёр. Они добротно освещали просторное каменистое помещение: оно даже как будто делилось на несколько комнат — почти ровный свод поддерживали причудливые колонны, точно выточенные быстрым потоком подземных вод, а они уже разделяли пещеру на несколько частей.

Воздух был и впрямь горяч. Становилось трудно дышать, а запах серы лишь усилился.

Римма стояла и судорожно пыталась вспомнить, как именно она сюда попала, ибо последние, что она смогла припомнить — шарихы и падение в пропасть. Дальше нашло какое-то забвение и память отрезало.

Девушка подалась вперёд. Босыми ногами она чувствовала, насколько тёплый пол, усеянный мелкой крошкой. Римм знала это место. Она даже удивилась — в её голове пронеслась мысль, что Круги делают под неё. Будто взяли её жизнь, просмотрели от начала до конца, и решили использовать против неё её же слабости. Первый круг был в этом плане пуст, второй — с озером — был нацелен на прошлое — пропажу брата, третий круг — с пропастью и шарихами — на уверенность в себе и неприятны воспоминания с насекомыми… её старшая сестра скончалась из-за них — они её искусали до смерти — не успел даже лазарет принести. И теперь Лавовая Комната… Рим поёжилась, вспоминая прошлое…

Большой каменно-лавовый гигант вылез из одного озерца, точно оно была бездонной. Рёв его разнёсся по всей пещере, а слюни из большого рта полетели в разные стороны — это были маленькие капельки лавы. Великан занёс руку — он хотел нанести удар по девушке. Тогда её чудом спасла подруга… Линиан тогда пострадала — были сильны ожоги, но её всё-таки выходили. Рим смогла простить себя лишь тогда, когда увидела её смугловатое полное лицо вновь цветущим. Их невинная прогулка тогда чуть не закончилась приходом жнеца…

И вот теперь Римма опять в этой комнате. Вновь с болью и скрипом в душе вспоминает события