—Оба пришли?— спросила она на польском.

Тишина.

—Попрощаться с хозяином?

Опять ничего в ответ.

—Вот я дура… они же разговаривают.

Тяжело вздохнула и отошла от окна, пропуская птицу внутрь. Она их побаивалась. Но раз пошло такое дело, то чего уж рядиться? Сколько лет, по слухам, эти две птицы живут с ее мужем? Привыкли, видимо. И тоже переживают. Ведь если он умрет, то кто их станет подкармливать? Прогонят. А то и вообще — прибьют или из страха.

Ворон в два небольших прыжка пересек широкий подоконник. Еще раз прыгнул. Пару раз взмахнул крыльями. И оказался на постели с королем.

Запрыгнул тому на грудь.

—Ой!— воскликнула Ева, вспрыснув руками, которые тут же прижала к лицу.— Матерь Божья!

И скосившись на икону истово перекрестилась. Потому что Иоанн открыл глаза и посмотрел на нее вполне осознанным взглядом. Чуть-чуть задрожал губами и едва заметно что-то не то прохрипел, не то просвистел. Говорить он видимо не мог. Пока во всяком случае.

—Сейчас! Сейчас!— воскликнула она.

Выбежала в соседнюю комнату. Там спал дежурный офицер.

Она его потрепала за плечо, нервно что-то болтая по-польски. Тот ровным счетом ничего не понимал. Особенно спросонья. Но последовал за ней. Догадался.

Вошел.

Встретился взглядом с Иоанном.

Ахнул.

И бегом вылетел из комнаты, направившись к Даниилу.

—Король очнулся! Король жив!— вопил он по пути.

[1] Владимир Иоаннович родился 25 мая 1475 и в марте 1480 года ему шел только пятый год. Софье, дочери короля, было побольше — неполные семь (родилась 3 ноября 1473 года).

[2] Элеонора не приняла православия, из-за чего в глазах простого народа, Иоанн жил с ней во грехе, а их венчание почиталось фиктивным.

Глава 2

1480 год, 12 марта, Москва

Время шло своим чередом. Только очень медленно. Словно какая-то тянучка… жвачка… резинка…

Ева очень редко и ненадолго покидала мужа. Следила за всем. Сама кормила с ложечки бульоном. Маленькими такими глоточками. По чуть-чуть. Потому что нормально глотать Иоанн пока не мог. Он едва-едва справляясь сглатывать и эту питательную влагу. И за один подход не больше трех-четырех раз. Далее следовал перерыв.

А бульон, подогреваемый на специально поставленной жаровне, ждал своего часа. И медленно. Чуть ли не по каплям употреблялся в пищу. Готовили его под присмотром адептов Сердца. Чтобы ничего дурного не произошло.

Обмывать короля, понятное дело, Ева сама не обмывала. Но присутствовала пока трудились служанки. Так же выполняя контролирующую функцию и в остальных делах.

И разговаривала.

Много разговаривала.

Рассказывая Иоанну, когда он не дремал, все, что происходит вокруг. Ну, насколько она вообще была в курсе дел. А еще щебетали служанки. Вот уж кто-кто, а они представлялись настоящим кладезем слухов. За окном продолжали шалить хулиганы. Только теперь эти выкрики слышал еще и король. Почему они так поступали? Бог весть. Возможно во все эти сказки о том, что наш герой пошел на поправку, никто не верил. Ведь перед смертью обычно наступает облегчение. Не всегда, но таких случаев хватает. Да и сведения о том, что короля не только ранили, но и сделали это ядовитым кинжалом, очевидно, гуляли среди народа. Причем ядом каким-то сильным. Ибо в глазах элит Северный лев был уже трупом. Обычным трупом. Только он почему-то барахтался пока… хватался за жизнь. Но они-то знали — финиш близок, поэтому продолжали увлеченно бороться за власть и положение, которое утвердится после его окончательной смерти.

Но эта идиллия продолжалась недолго.

Не всем была по душе сама мысль о том, что король отойдет в лучший мир. Те же иерархи, когда узнали о том, что Иоанн выжил, они сразу же постарались навязать свою помощь. Уж что-что, а менять живую легенду, на его бледную тень, то есть, наследника, они пока были не готовы. Ведь под Северного льва можно собрать по-настоящему мощный крестовый поход. А под его сына — нет. Конечно, через десятки лет он может быть сумеет утвердиться в славе родителя. Но когда это еще будет? Иоанна же знают и уважают. Кто-то, конечно, ненавидит и презирает, но как полководца именно что уважают… ну и бояться, куда уж без этого? Ведь он пока что не проиграл ни одну из битв. А провел их он весьма изрядно.

Вот иерархи и постарались зацепиться за этот шанс. Вдруг получится? Вдруг Всевышний окажется на их стороне? Так или иначе, но узнав об улучшении самочувствия короля, они бросились ему помогать. Ну и, как следствие, «застряли в двери». Кому из них предоставлять своих лекарей? Ведь и у Патриарха, и у нунция имелся при себе хороший медик. По местным меркам, во всяком случае.

Закономерно начался срач. То есть, долгий и сложный спор на повышенных тонах. А ведь лекари имелись и в других посольствах…

Анализирую эту ситуацию позже, Иоанн так в своем дневнике и записал, что выжил он только благодаря столь своевременной заминке. Ведь каждый день и даже каждый час их ругани позволял ему лучше отлежаться и восстановиться. Укрепить организм, так сказать, подготовив его к лечению.

Лишь к 10 марта числу доброжелателям удалось прийти к консенсусу. Решение оказалось простым и очевидным. Даже удивительно, что они потратили на его выработку столько времени. Впрочем, демократия… она всегда такая. Лишь бы поболтать да поспорить…

Эти деятели позволили медикам промеж себя определиться с тем, кто станет их лидером. Остальные же окажутся при нем. Советовать, наблюдать, помогать. И чтобы этот самый лидер любое решение принимал только после коллегиального обсуждения.

В принципе — выход.

Даже в XXI веке так нередко поступают. Ибо консилиум врачей — дело хорошее. Особенно если это специалисты разных направлений, что позволяет намного быстрее, лучшее и точнее определить диагноз и выработать оптимальную стратегию лечения.

Беда была лишь в том, что здесь имелись врачи XV века. А это, надо сказать, очень специфическая братия. Именно про них можно в полной мере сказать: «Иных уже нет, других долечим» и «коль не добил меня француз на поле боя, взялись за дело доктора». Конечно, бывало, что их методы могли удачно совпасть с заболеванием и помочь. Но чудеса случались нечасто…

Почему так происходило?

Не секрет.

Дело в том, что уровень развития медицины прямо пропорционален тому, насколько хорошо изучено человеческое тело. Да и биология в целом, ведь без понимания что, зачем и почему в природе употребляется не всегда можно понять принципы, на которых функционирует живой организм.

Юных натуралистов в XV веке еще не имелось. Да и вообще каких-либо натуралистов или хотя бы ботаников. Впервые «этой фигней» начнут заниматься лишь иезуиты. А первые вскрытия трупов начались проводиться одиночками лишь в XIII веке. И к 1480 году знаний о внутреннем устройстве человека накопилось еще очень скудно. Да, какие-то аналогии они могли провести с животными, имеющими сходное строение. Но беда в том, что у них не было и этого. В лучшем случае только какие-то догадки. Из-за чего именно в этот период времени вполне себе бытовали мнения о том, что мозг — это железа для выделения сопель. Да чего там говорить, если в XVIII веке, когда китобойный промысел начал набирать обороты и стали промышлять кашалотами, посчитали жир в головном мешке спермой… из-за чего и назвали спермацетом…