сестра беспокоится о… – Я запнулся, когда он стал заталкивать в рот очередной кусок пирога. – Может, мне подождать, пока вы закончите завтрак, сэр, и тогда я провожу вас до сторожевого дома? Тогда вы сможете что-то записать.

Чайлд постучал по своей голове зубчиками вилки:

– Заверяю вас, сэр, все останется здесь. Адвокат. Арчер. Сестра. Продолжайте.

Я нашел манеры Чайлда такими же грубыми, как и его костюм, но сдержал свое нетерпение.

– Как я уже говорил, сестра мистера Арчера беспокоится о нем.

Чайлд сделал большой глоток вина.

– Послушайте, я хотел бы вам помочь, сэр, но к нам в Дептфорд приезжает много людей. Приезжают, уезжают, происходят несчастные случаи. Мужчины напиваются, падают в реку, иногда кто-то помогает им упасть. В конце концов их выбрасывает на берег, река отдает их, хотя часто к тому времени от них мало что остается. Если это случилось с вашим другом, могут пройти недели, прежде чем мы найдем его.

Было очевидно, что мистер Чайлд невзлюбил меня, вероятно, из-за моего внешнего вида и моей классовой принадлежности. Может, еще я не понравился ему, потому что я военный. Я знал, что между городом и военно-морской верфью напряженные отношения. Пришло время забыть о хороших манерах.

– В вашем городе, за порядком в котором вы обязаны следить, сэр, пропал джентльмен. У меня нет желания создавать вам проблемы в Уайтхолле, но, поверьте, я сделаю это, если вы мне не поможете.

Наконец Чайлд оторвался от завтрака и поднял голову:

– Значит, Уайтхолл, сэр?

– Да, я приписан к Военному министерству. – Я вручил ему свою визитку. – Так что, сэр? Друзья или враги?

Чайлд облизнул губы языком, только что смоченным вином, и гневно уставился на мою визитку.

– Вы знаете, зачем ваш друг сюда приезжал? По делам? Многие лондонские юристы ведут дела торговцев и оптовиков с Дептфорд-Стрэнда.

– Я не думаю, что его визит был связан с решением каких-то юридических вопросов. Мистер Арчер также интересуется политикой и придерживается радикальных взглядов. Отмена рабства – одна из главных проблем, которыми он занимается.

Я ожидал, что враждебность мистера Чайлда только усилится – я вполне мог представить, какого он мнения об аболиционистах. Тем не менее, когда он заговорил, в его голосе появилась скорее не злоба, а настойчивость.

– Опишите его, пожалуйста, капитан, – попросил Перегрин Чайлд. Он сидел напрягшись, его взгляд чуть ли не прожигал во мне дыру. Меня встревожила эта внезапная перемена, и дурное предчувствие холодком пробежало по моей коже.

– Рост сто семьдесят сантиметров. Очень худой, бледный. Длинные черные волосы. Люди запомнили бы его – они всегда запоминают. Одевается как адвокат, но говорит как священник.

– Подходящее описание, – печально произнес Чайлд.

– Подходящее? – Я нахмурился: – Вы же вроде бы говорили, что не знаете его.

– Mutato nomine de te fibula narrator. Басня сказывается о тебе, изменено только имя. – Чайлд отодвинул тарелку и вытер рот салфеткой. – Капитан Коршэм, вам лучше пройти со мной.

Глава третья

Под простыней лежало что-то, по размеру и форме напоминающее человека. Ростом с Тэда. С фигурой как у Тэда. Я почувствовал вкус горечи во рту. Перегрин Чайлд что-то говорил, но я почти ничего не слышал.

– Наш труп называл себя Томасом Валентайном, и это был не первый его визит в город. Мы нашли его четыре дня назад на причале. Я связывался с лондонскими магистратами, пытался найти его родственников. Если Валентайн – вымышленная фамилия, это объяснило бы, почему я никого не нашел.

Мы вернулись на Дептфордский Бродвей, в дом, где на первом этаже была аптекарская лавка, а на втором этаже жил и принимал пациентов хирург [15] Джеймс Брэбэзон. В комнате было много полок со стеклянными бутылочками и баночками, деревянных стоек для пил, ножей и ножниц. В воздухе висела ужасная вонь – смесь запахов разложения и гниения, пережаренной дичи и одеколона хирурга. Все это я отмечал вскользь, а сам смотрел только на то, что лежало на столе.

– Как я уже сказал, описание подходит, – снова заговорил Чайлд. – Но, может, вы предпочтете позвать кого-то? Может, слугу, который его знал? Тело не в самом лучшем состоянии. Это вам не венок из роз.

Я поднял голову:

– А я не цветочница. Пожалуйста, продолжайте.

Чайлд кивнул Брэбэзону, и тот поднял простыню.

У меня все поплыло перед глазами. Я стоял неподвижно, пытаясь принять этот удар. Я ожидал этого, но меня все равно будто переехало упряжкой волов. Тонкие черты лица Тэда распухли, но все же оставались мучительно узнаваемыми. Мой взгляд скользнул по его шее, по зияющей в ней дыре, бессчетным порезам и ссадинам на теле. Все эти раны казались нереальными, как картина с изображением замученного пытками святого.

Я тупо смотрел на Тэда, желая вернуть жизнь в его тело. Я хотел рухнуть на колени и молиться Богу, в существовании которого больше не был уверен. Я слышал звон в ушах, что иногда случалось из-за стресса. Мои уши пострадали во время битвы при Банкер-Хилле [16], где совсем рядом со мной била артиллерийская пушка.

– Это он, – услышал я свой собственный голос. – Это Таддеус Арчер.

Брэбэзон сочувственно улыбнулся мне. У него было худое узкое лицо, длинные темно-каштановые волосы он связывал сзади в хвост лентой. Поражали глаза: один голубой, второй карий. И оба с беспокойством смотрели на меня.

– Давно вы были знакомы, капитан Коршэм? – спросил он мягким голосом с шотландским акцентом.

– Больше десяти лет. Вместе учились в Оксфорде. – Мне казалось, что голос звучит откуда-то издалека и не похож на мой собственный.

– Он умер от того, что ему перерезали горло, – сообщил Брэбэзон. – По крайней мере, в конце все произошло милосердно быстро.

– Брэбэзон считает, что он умер незадолго до того, как мы его нашли, – пояснил Чайлд. – Ранним утром 18 июня.

– Об этом свидетельствует rigor mortis [17]. – Брэбэзон внимательно посмотрел на меня: – Капитан, не хотите ли присесть?

Прошлой ночью, представляя самое худшее, я предполагал, что Тэд умер, но не мог и подумать о таком варварстве, о такой жестокости.

– Боже праведный, его же пытали. – Я смотрел на гротескную метку у Тэда на груди. Кожа была обожжена, и на теле остался рисунок: полумесяц, перевернутый так, что рога указывали на юг, и линия с остриями наподобие короны. – Что это за дьявольщина?

– Тот, кто его убил, посчитал нужным клеймить его как негра, – пояснил Брэбэзон. – Это невероятно. Я никогда не видел ничего подобного.

– Переверни его, – приказал Чайлд.

Я сглотнул, увидев, в каком ужасном состоянии была спина Тэда.

– Это