детали давно утратились, можно сказать, из всех символических действ остались лишь три — касание мечом плеча новоиспечённого рыцаря, опоясывание и пристёгивание шпор.

И вот тогда-то Хельмута осенило. По традиции, посвящать, то есть, касаться мечом плеча и опоясывать, должен был либо рыцарь, у которого юноша служил оруженосцем, либо отец… Но у Хельмута не было ни того, ни другого. От осознания этого больно кольнуло в сердце, и он покачал головой, прогоняя навязчивые и столь мешающие сейчас чувства прочь. Нужно рассуждать здраво. Может, ему позволят сделать какую-то поблажку?

Что самое сложное, посоветоваться ему было особо-то и не с кем. Разве что…

Хельга сейчас тоже сидела в библиотеке, среди шкафов, в которых хранились книги с поэзией. Стихи сестра очень любила, её увлекали и небольшие стихи, и песни менестрелей, и длинные поэмы с закрученными сюжетами… Вот и сейчас она, только-только погрузившись в чтение, высказала своё явное недовольство, что её отвлекли. Но все соображения Хельмута выслушала с наигранно серьёзным лицом. Ну или просто изо всех сил старалась выглядеть взрослее, чем была на самом деле.

— Знаешь, я читала о паре подобных случаев, — заявила она. — Всякое ведь в жизни бывает… — Сестра обожала вставлять в свою речь подобные фразы, думая, что это тоже сделает её более взрослой. — В таком случае в рыцари вроде как посвящал сюзерен.

— Не говори «вроде как», — строго заметил Хельмут, отодвигая стул и присаживаясь рядом с сестрой, — это слово-паразит.

— Отстань, — нахмурилась Хельга и снова уткнулась в книгу.

— Ну подожди. — Он положил руку на обложку и потянул книгу на себя. — Где ты это вычитала?

— Уже не помню, — зевнула девочка и убрала с лица рыжий завитой локон. — Да и какая разница? Думаю, если ты лорда Штейнберга попросишь, ему не нужны будут какие-то доказательства.

— Да, пожалуй, я напишу ему… — задумался Хельмут. — Думаешь, за неделю он сюда доберётся?

Хельга молча кивнула, снова погрузившись в чтение. Барон Штольц прищурился, приглядываясь к названию на обложке, но некогда золотистые буквы давно уже стёрлись, и он не разобрал ни слова.

— Такая маленькая, а такая умная, — протянул он с улыбкой.

— Это я-то маленькая? — выпалила сестра, мигом отбросив книгу, и смерила его гневным взглядом. Какая же она милая, когда злится…

— Да и я всё равно умнее, — пропел Хельмут, возведя глаза к потолку.

Забавно было наблюдать, как злится Хельга. Хотя, конечно, следует её поблагодарить за идею, но сначала Хельмут всё-таки напишет Генриху: стоило сделать это как можно скорее, чтобы тот смог успеть как раз к нужному дню.

Оставив сестру наедине со своими любимыми стихами, барон Штольц гордо удалился из библиотеки.

* * *

Генрих приехал за день до именин Хельмута. С ним было лишь несколько человек охраны и прислуги. Поначалу барон Штольц немного удивился такой скромности, но потом понял, что большой кортеж затянул бы продвижение ещё на несколько дней, а дело не терпело отлагательств.

— Ты бы ещё позже предупредил, — заявил Генрих вместо приветствия, спрыгивая с коня и протягивая Хельмуту руку для пожатия.

— Да если бы не Хельга, я бы и вообще не предупредил, — наклонил голову тот.

Генрих усмехнулся и, взяв своего коня под уздцы, пошёл за Хельмутом в замок. Утро выдалось прохладным, несмотря на то, что шёл второй месяц лета: небо заволокли серые облака, а северный ветер пробирал до костей. Приходилось одеваться теплее и кутаться в плащ, а в замке плотно закрывать окна.

Через полчаса, устроившись в гостевых покоях и переодевшись с дороги, Генрих зашёл к Хельмуту в небольшой кабинет. Точнее, некогда этот кабинет принадлежал барону Кристоферу, и юноша до сих пор не мог полностью ощутить себя полноправным хозяином этого места. Да и не только кабинета — всего замка, всей земли… Может, завтра, после посвящения в рыцари, это исчезнет?

Здесь было достаточно светло, белёные стены поддерживали невысокий потолок, с которого свисала миниатюрная бронзовая люстра. Над небольшим камином был размещён щит с гербом Штольцев, а на самом камине, на подставке в форме оленьих рогов покоился отцовский меч, который завтра станет собственностью Хельмута. В этом удобном, довольно уютном помещении он и собирался переговорить с Генрихом.

Барон Штольц распахнул шторы и велел слуге принести вина. Сам он пить не любил, считая, что алкоголь до добра не доводит, но знал, что Генрих любит красное полусладкое, непременно неразбавленное, и при этом как-то умудряется вообще не пьянеть.

Генрих, пройдя в кабинет, присел в небольшое кресло, стоящее у стола напротив окна. Почему-то в каждом его движении сквозила скованность, напряжённость, и Хельмут это сразу заметил — он сликшом хорошо знал своего друга и не мог не обратить внимание. Неужели у Генриха были какие-то ещё более серьёзные проблемы?

— Что-то не так? — поинтересовался Хельмут, садясь напротив.

— В смысле? — Генрих улыбнулся, но улыбка его оказалась похожей на болезненную гримасу.

Хельмут не знал, как это объяснить. Он положил руки на стол и тяжело вздохнул.

— Ладно, забудь, давай сразу к делу. Ты ведь мне не откажешь?

— Разумеется, нет. — Генрих наклонил голову, сверля взглядом поверхность стола. Он сцепил пальцы в замок, да так, что костяшки побелели — никогда ведь раньше так не делал… Его явно что-то тревожило, только вот что? — Если честно, я ни разу ещё никого не посвящал в рыцари…

— Но ведь тебя посвящали, — хмыкнул Хельмут. — Ты разве не помнишь, что нужно делать?

— Я знаю, что нужно делать, — возразил Генрих не поднимая тревожного взгляда, словно изо всех сил пытаясь скрыть свое волнение. — Сказать по правде, час своего посвящения я помню плохо из-за дикого волнения. Слава Богу, не напиться ума хватило. — Он снова улыбнулся, и снова улыбка вышла вымученной. — Может, если бы я напился, то лорд Джеймс бы меня попросту выпорол и перенёс день посвящения.

— Он тебя порол? — сдержанно рассмеялся Хельмут, стараясь не показывать своего беспокойства.

— Господи, конечно, нет.

Повисла тишина, которую разорвал внезапный стук дверь. Барон Штольц недоуменно разрешил войти и, лишь когда на пороге появился слуга с подносом, вспомнил, что приказывал принести вина. Слуга поставил на стол поднос с двумя бокалами и небольшой бутылкой и с поклоном удалился. Генрих тут же взял один бокал, порывистым, но аккуратным движением налил в него вина доверху и опустошил наполовину.

— И всё-таки мне кажется, что с тобой что-то не так, — сказал Хельмут, наклоняясь ближе к другу. Тот внезапно поднял на него взгляд и прищурился, и юношу передёрнуло. В комнате и без того было прохладно, но теперь его будто сковало ознобом.

— Лорд Джеймс мне