За разговором о кино и анимэ сестренка успокоилась. Слезы на щеках высохли, взгляд сделался увереннее. Она отпустила меня и, рассказывая подробности душещипательной истории из свежего фильма, поправляла огромную для нее куртку. Отойти не решалась.

– Они поженились? – Луч фонарика медленно перемещался по стенам в поисках отверстия, служащего выходом.

Все-таки каким образом нас сюда доставили? Стены ровные, без малейших признаков дверей и тому подобного. Тайный ход? Ощупывание кладки в поисках выступов, трещин, обозначающих замаскированную дверь, огорчило отрицательным результатом.

– Не показали, – тяжко вздохнула Лилька, сокрушаясь утаенному от широкой общественности создателями мелодрамы событию. – Он признался ей в любви, и они шли по пляжу на фоне купающегося в морских волнах заходящего солнца…

– Романтично, – пробовал я поддержать разговор. – Гляди-ка!

В центре пола различался правильной формы квадрат метр на метр, заложенный густой решеткой. Свет, угодивший в щели, рассеивался, тускло освещая пространство за ним.

Я взялся за решетчатую крышку, поднатужился. Сестренка пристроилась рядышком и ухватилась за толстые прутья. Раз, два, эх! Ломом бы поддеть, тяжеленная, зараза. Со скрипом, переходящим в скрежет, массивный люк сдвинулся.

Внизу начинался узкий тоннель. Наслоения соли на стенках потоньше, кладка грубее. Овальное помещение строили старательнее в отличие от лаза. Закралась догадка: не канализационная ли это труба? Человеку пройти по ней затруднительно, значит, ее предназначение – отнюдь не пешеходная коммуникация. Между тем выбора нет. Придется лезть на четвереньках.

– Лиль, послушай. Большую часть продуктов оставляем, берем самое необходимое. Пить хочешь? – Сестренка отрицательно мотнула головой. – Бутылка тоже здесь остается. Мы за ними вернемся, может быть. Лезем по тоннелю, я – впереди с фонариком. Ты за мной, никуда не сворачивай. Постоянно держи меня в виду, говори о своем любимом персонаже. Что-то заметишь – сразу сообщай. Не замолкай ни на минуту. Поняла?

– А почему рассказывать о персонаже и не умолкать? – удивилась Лилька.

– Я тебя видеть не смогу. Разговаривая, ты как бы дашь понять, что никуда не делась, ясно?

– А если мы заблудимся?

– Не заблудимся. – В принципе вероятность заплутать существовала. Попади мы в лабиринт – надо придумать способ распознавания пройденного отрезка пути. – Будем стрелки рисовать.

Я продемонстрировал нож. Кончиком лезвия наглядно прочертил на поросшей соляными наростами поверхности жирную стрелу.

Сестренка, поколебавшись, кивнула.

– Веди, Сусанин!

И мы полезли. Передвигаться на трех конечностях неудобно, и я, сняв ремень, прикрепил фонарик над ухом. Видок у меня стал точь-в-точь как у доморощенного спелеолога, забывшего надеть каску. А что? Главное, светит в нужную сторону и двигаться не мешает.

Лилька сообразила натянуть на ноги рукава ветровки, чтобы не сдирать коленки. Для удобства перевязала свисавшие полы куртки пояском от юбки и в этом странном наряде шустро поползла за мной.

Метров пятьдесят лаз тянулся прямой кишкой, затем разделялся на два узких тоннеля, раза в полтора уже основного, больше похожих на трубы. Не для передвижения нормальных людей они строились, зуб даю. Тут карлики могли бы пройти, зверьки какие-нибудь, а не взрослый человек. Люди в Средневековье вроде были мельче нынешних, но не настолько. Ребенок и то с трудом пролезет.

На развилке мы остановились. Излагавшая сравнительный анализ персонажей мелодрам и анимэ Лилька врезалась мне в тыл, не ожидая остановки.

– Э, чего стоим? – донеслось сзади.

– Ход раздваивается. Думаю, куда лезть дальше.

На самом деле меня смущал размер лазов. В них на четвереньках не походишь, узко. Передвигаться гусеничкой ой как не хотелось, да ничего не поделаешь. Втиснувшись в дыру и работая локтями и коленями, мы двинулись по правому ходу, полого опускающемуся на нижний уровень.

Минуты растягивались до бесконечности, счет времени потерялся. Мечущийся луч выхватывал угрюмые камни, сдавливающие нас со всех сторон. Стены, потолок, пол. Становилось трудно дышать. Сестренка пыхтела позади, бросив сравнения, только периодически ругалась, наткнувшись на очередную неровность кладки.

– Лиль, ты чего замолчала? – притормозил я, чтоб дать ей передохнуть.

– Надоело, – откликнулась она.

Мне тоже надоело. Никогда не испытывал больших неудобств. Сунуться в каменную трубу означало идти до конца – ведь развернуться не позволит теснота. Я устало лежал на животе и размышлял, когда кончится старинный тоннель и куда он приведет. Вероятно, это заброшенная канализационная либо вентиляционная коммуникация, и рано или поздно мы выберемся наружу. Внизу по идее должна быть сточная канава, выводящаяся из здания. Вентиляционная шахта соприкасается с минимум самыми просторными комнатами.

До чего же захотелось оказаться дома, в мягком уютном кресле! Укутаться в плед, выпить горячего чаю. Продрог уже от ползанья по холоднющим камням. Единственное, что помогало держать себя в руках, – это присутствие Лильки. Я ей нужен уверенным и сильным, надежной опорой.

– Саш, почему тут так тесно?

Кто бы знал!

– Вентиляционная шахта, скорее всего. Или канализация. Долезем до конца – узнаем.

– Саш, а почему из той комнаты выхода не было?

– Замуровали, наверное.

– А почему, если это вентиляция, тут воздуха не чувствуется?

– А? – не совсем понял я.

– Ну, ветерка. Вентиляция же. Воздух гоняет.

От Лилькиных слов аж во рту пересохло. И правда, почему нет движения воздуха? И пыли, мусора всякого, нанесенного ветром за десятилетия. Комок подступил к горлу. Вдруг шахта замурована, как овальный кабинет? Стоп, стоп, стоп! По-моему, у меня постепенно начинает съезжать крыша. Отставить панику. Выход из сложной ситуации есть всегда, надо просто пораскинуть мозгами, не зацикливаясь на проблеме. Вдох, выдох. Как учил сэнсэй? Лист, упавший на водную гладь. Спокойствие водной глади. Успокаиваемся и кумекаем.

– Саш, ты чего замер?

До сестренки не дошло. Отличненько. Святое неведение.

– Канализация. Мы в канализации. Она впадает в реку. Долезем до реки – выплывем, позвоним и вызовем помощь. Отдохнула? Вперед!

Не веря ни единому своему слову, я рванулся с активностью крота, которому прищемило хвост обвалом. Чем активнее двигаешься, тем меньше дурных мыслей, и не просто дурных, а вредных психическому состоянию. Вместо спокойствия наступило подозрительно веселое настроение. Мозаика сама собой складывалась в невероятную, фантастическую картину. Нормальный человек никогда не поверит в подобную чушь, но факты – штука упрямая. Мы с Лилькой перенеслись. Девяносто процентов из ста, мы не в городе. Ежели я не прав, проглочу отцовскую шашку, висящую на стеночке у нас в гостиной. С удовольствием проглочу и попрошу добавки.