Джэнет не доверяла Молли, которую муж нанял для ухода за детьми. Ночами эта женщина предпочитала согревать постель хозяина, и сначала Джэнет была только благодарна ей: значит, граф будет реже навещать ее собственную спальню. Но однажды Молли в ее присутствии ударила Аннабеллу, и Джэнет решила рассчитать ее. Однако граф не желал и слышать об этом.

— Пойду принесу травы, — сказала Джэнет.

— Нет! — простонал Аласдэр. — Что ты сделала со мной? Что подмешала в виски?

Взгляды всех присутствующих обратились к Джэнет. Она отчаянно затрясла головой, не в силах вымолвить ни слова, но было ясно, что никто из присутствующих не верит ей.

— Гоните ее отсюда! — приказал Аласдэр.

Реджинальд угрюмо взглянул на Джэнет.

— Тебе лучше уйти, — проворчал он.

— А доктор? — растерянно спросила Джэнет. Увы, единственный врач на всю округу жил в Инвернессе, а до него было несколько часов езды.

— Я же сказала, за ним уже послали.

В темных глазах вдовствующей графини блеснул зловещий огонек. Джэнет ей никогда не нравилась — графиня-мать презирала якобитскую семью невестки. Джэнет прекрасно знала, что Кэмпбелл никогда бы не женился на ней, если бы отец не дал за ней хорошее приданое. А кроме того, Аласдэр рассчитывал получить после смерти тестя его земельные владения. То, что ими завладел английский король, стало одним из сильнейших разочарований его жизни. Только рождение сына удержало Кэмпбелла от развода с женой. Он желал сына больше, чем развода.

Джэнет не знала, который час. Знала только, что рассветет еще не скоро. Дети мирно спали, и ей не хотелось будить их, но и возвращаться к себе в спальню она не хотела. Джэнет зажгла свечу от канделябра в холле и поднялась на крепостную площадку древнего замка Кэмпбеллов из Лохэна. Он был меньше, чем ее родительский дом, меньше, чем Брэмурский замок. Комнаты тоже были маленькие, скудно меблированные, неудобные. Винтовые лестницы с неровными ступеньками отличались крутизной. На полу не было никаких ковров, на стенах — гобеленов. Когда Джэнет в качестве новобрачной прибыла в Лохэн, то попыталась уговорить мужа купить ковер хотя бы в детскую. Каменные полы были холодны, как лед, а в окна задувал пронзительный ветер. Однако Кэмпбелл предпочитал тратить деньги на собственные удобства и на частые поездки в Эдинбург, где он покупал дорогих лошадей, которых потом нередко загонял до смерти.

Сейчас Джэнет необходимо было освежиться, вдыхая ледяной ночной воздух. Она поставила свечу между дверями, чтобы ветер ее не задул, а сама подошла к парапету. По темному грозовому небу стремительно неслись тяжелые рваные облака, из-за них почти не было видно звезд. На дворе в эту ночь горело несколько факелов, отчего тьма, окутывавшая окрестности, казалась еще плотнее. Но Джэнет хорошо знала эти места. Болота, долины, холмы; почти вся земля отдана под пастбища, вокруг почти не осталось ферм и ремесленных мастерских. От угрюмого ландшафта веяло одиночеством. Да, это не живописные виды ее родных долин.

Холод пробирал до костей. Джэнет вернулась в дом и сразу прошла в детскую. Увидев, что Колин мирно спит, она заглянула в комнату девочек.

— Мама! — позвала ее Грэйс и села в постели, дрожа от страха.

Семилетняя Грэйс, старшая из сестер, была серьезной, худенькой, миниатюрной девочкой, робкой, когда дело касалось ее самой, но готовой всегда защищать сестренок и младенца-брата. Джэнет любила девочек, словно выносила их в своем чреве. Грэйс с ее спокойным чувством собственного достоинства; Рэйчел, которая хотела только одного: любить и быть любимой; малышку Аннабеллу, проказницу и озорницу. Джэнет подошла к кровати, где спали сестры, поставила на столик свечу и осторожно, чтобы не разбудить двух других девочек, взяла Грэйс за руку. Та затихла и через несколько минут уже спала, но сама Джэнет никак не могла успокоиться. Ей хотелось сойти вниз, в комнату Аласдэра. Она знала, что он имел в виду, задав свой страшный вопрос.

Но неужели он действительно считает, что она его отравила?..

Было еще темно, когда в дверь постучали. На пороге стояла Молли. Лицо ее осунулось и побледнело.

— Меня послали вам передать, что граф умер.

День похорон был мрачен, под стать печальному событию. Прошло четыре дня после смерти Аласдэра. Джэнет через силу выполняла все, что требуется от жены ритуалом, — она закрыла глаза мертвому супругу и положила ему на веки тяжелые медяки, омыла тело и облачила его в саван. Гробовщик выпрямил конечности, снял мерку, и уже на следующий день в замок доставили гроб.

Все свои обязанности Джэнет исполняла в каком-то оцепенении. Она никак не могла забыть о своем «предупреждении» Аласдэру, однако чувствовала не только вину, но и облегчение. Аласдэра больше нет, и детям ничто не угрожает.

В смерти Аласдэр выглядел умиротворенным. Когда она выходила за него замуж, он был красивым мужчиной, но за четыре года брака погрузнел, лицо его стало багровым и опухло от постоянного пьянства. А теперь он снова стал благообразным. Джэнет даже подумала: уж не из-за нее ли он превратился в жестокого мужлана? Но потом вспомнила свекровь и поняла, что грубость и невоздержанность были скорее всего его прирожденными свойствами. Сказалось влияние семьи, в которой никто никого не любил и не жалел.

Вести о похоронах распространились широко. Было ясно, что приедет много народу — если не из любви и уважения к покойному графу, то из любопытства, чтобы поглазеть на его вдову. Джэнет уже знала об опасных для нее слухах, которые сеяли золовка и свекровь. По всей Горной Шотландии люди толковали об убийстве, сплетничали, шептались. Твердили об отравлении — мышьяком, кофеином, белладонной, опиумом. Хотя врач, прибывший в Лохэн уже после смерти графа, не мог клятвенно подтвердить факт отравления, местному шерифу тут же сообщили о подозрениях. Слуга подслушал, как графиня угрожала мужу. Граф был здоровым человеком, но скончался внезапно, от какого-то неизвестного недуга. И это очень подозрительно.

Шериф обыскал комнату Джэнет, но ничего не нашел. Зато в комнате золовки обнаружили мышьяк, который она использовала в косметических целях. Джэнет всегда презирала подобные ухищрения, но сейчас ей стало легче от того, что мышьяк нашли не у нее.

И все-таки слухи продолжали циркулировать. Джэнет понимала, почему большинство присутствующих считают ее виновной в смерти мужа: ей она была выгодней, чем остальным. Ведь по закону все владения лендлорда наследовал его сын. Аласдэр не оставил никаких специальных распоряжений, и поэтому к Джэнет, как к матери несовершеннолетнего наследника, переходили не только опекунские обязанности, но и владение всем графством Лохэн. Она бы прекрасно могла обойтись без этой власти, но в день похорон вдруг испытала необыкновенное чувство свободы действий. Теперь с девочками не случится ничего дурного, а сын вырастет, окруженный заботой и любовью.

За последние два дня в замок съехалось много окрестных лордов. Джэнет велела приготовить для всех достаточно еды и напитков и выдержала жестокую схватку с Марджери.