Господи, ну чего тут было не понять. В нем говорило тщеславие – по словам некоторых, «любимый из человеческих пороков». Но это даже было приятно. Демонстрируя свои слабости, Андрей одновременно демонстрировал и то, что он просто человек. А то бывали моменты, когда и другие мысли в голову могли прийти. Шутка.

То есть с его мотивацией все было понятно. Чуть сложнее было с моей. У меня действительно были очень хорошие предложения, но всегда на позицию директора по маркетингу. У headhunter’ов[9]я занимал определенный сегмент, и они не хотели видеть меня в другом. А директора по маркетингу или даже вице-президенты по маркетингу в крупных российских компаниях, которые представляли для меня основной интерес, никогда не были главными людьми. А раз так, значит, что с учетом моего возраста имеет смысл два-три года проработать генеральным директором иностранной компании с оборотом в полмиллиарда долларов и закрыть тему с маркетингом. Стало быть, наши с Андреем интересы здесь совпадают, и впереди нас ожидают интересный год, и общая тайна, и общий план. Круто.

В Нью-Йорке график был такой плотный, что под конец я просто вымотался и чуть не забыл купить Ирине подарок. Ирина – это, к слову, моя жена. Она просила купить вполне конкретную сумку Bottega, показала мне картинку в компьютере перед отъездом и спросила, нужно ли прислать артикул. То есть она ее действительно хотела и при этом еще желала сэкономить как минимум тысячу долларов по сравнению с Москвой. Очень похвально. Такая у меня замечательная жена. Я сказал, что в Америке не может быть сейчас дешевых цен на европейские вещи из-за курса доллара. Она сказала: «Да, не может. Но есть». И оказалась права. Я выехал из гостиницы в аэропорт пораньше, заехал в “Sax Fif’s avenue” и убедился – жена права. Сумка стоила не только в два раза дешевле, чем в Москве (то есть экономия получилась не тысяча долларов, а тысяча евро), но даже дешевле, чем в Риме, где такую же сумку, но другого цвета купила ее подруга. То есть американские продавцы, чтобы покупатель не разбежался, решили довольствоваться маржой не восемьдесят процентов, а пятьдесят. Такое я нашел объяснение.

Как писали во времена моего детства в школьных сочинениях: «Усталые, но довольные возвращались они домой» – это было точно про меня. Одна только неувязка. На четвертый день наступает наконец привыкание к восьмичасовой разнице во времени – вот надо возвращаться, чтобы привыкать снова. Это в минус. Все остальное в плюс, включая даже сумку нужного цвета и нужного цвета знакомства с правильными людьми. В Нью-Йорке я начал играть не написанную еще роль нового русского (в хорошем смысле слова) молодого бизнесмена с отличным образованием, полностью разделяющего западные ценности. По правде сказать, роль была для меня не трудна, потому что, в отличие от Андрея, я действительно многие из этих ценностей разделяю. Но и его тоже понять могу. При всем своем уме, организаторском таланте и т.д. он все-таки человек другого поколения – почти тридцать лет жизни у него пришлось на советские времена.

Ладно, не имеет значения. Еще немного, и я буду дома и увижу Ирину. И почти целый месяц никаких командировок. Сходим в театр, можно даже слетать куда-нибудь, устроив себе длинный week-end. Очень захотелось ей позвонить, но в Москве был почти час ночи. Я пожалел, что не позвонил раньше. То есть я, конечно, позвонил, как только проснулся, но это было много часов назад, а мы привыкли созваниваться по нескольку раз в день, если один из нас был не в Москве. Я хотел послать ей sms, но потом передумал – решил, что позвоню прямо из самолета. Дорого, конечно, зато прикольно. И с этой приятной мыслью я отправился из третьего терминала JFK в самолет уже обанкротившейся, но все еще летающей компании “Delta”. Кстати, к “DELTA” меня приучил тоже Андрей. Он сказал, что “Delta” первой завела русскоговорящих бортпроводников и там точно лучше фильмы, чем в Аэрофлоте.

– Какая тебе разница, есть там русскоговорящая стюардесса или нет? – спросил я его тогда. – Ты же по-английски говоришь, как по-русски.

– Мне есть разница. И я хочу, чтобы всем была разница. Меня просто бесит, что ВА или Air France летают столько лет в Россию минимум два раза в день, а у них на борту никто не говорит по-русски. Они за это время столько денег заработали, что могли уже школы специальные открыть с преподавателем русского языка. Вот почему-то, когда они в Бразилию летают, то говорят по-португальски, а в Россию... Уроды.

– Это ты вот такой прямо настоящий патриот? – попробовал я тогда пошутить.

– Да, я вот такой патриот, – спокойно ответил он.

Как известно, с запада на восток лететь всегда быстрее, чем с востока на запад. Этому есть какое-то научное объяснение, но это слишком сложно для меня, человека сугубо гуманитарного, ну, может быть, с небольшой склонностью к финансам. Так или иначе, за девять часов полета я так и не позвонил жене, поэтому мне было немножко стыдно. Но в основном меня переполняли совсем другие чувства.

Сколько раз каждый из нас, улетая на самолете или уезжая на поезде, мечтал, чтобы на соседнем сиденье или диване напротив оказалась одинокая красавица! Ну, пусть не мечтал, но просто хотел, ну пусть не хотел, но точно бы не отказался. В юности я часто представлял себе, как это происходит, но, как и у большинства мечтателей, сон никогда не превращался в реальность. И вот теперь, весь устремленный в Москву к любимой жене, в кресле 5С у прохода я вижу девушку лет двадцати, которую можно увидеть только на обложке журнала.

Я еще раз посмотрел на свой бело-коричневый купон посадочного талона – да, все правильно – 5А. Еще два шага, она листает какой-то журнал, я подхожу, улыбаюсь и говорю по-русски: «Здравствуйте», – она отрывается от журнала и радостно улыбается: «Здравствуйте». И я говорю: «Может, вы хотите сесть у окна», – и она улыбается благодарно: «Да, если можно». И я говорю: «Садитесь, мне все равно, где сидеть», – а сам думаю, что хорошо бы бизнес-класс был заполнен, иначе она пересядет туда, где два свободных места. Хотя это выяснится только тогда, когда войдут все пассажиры. А сейчас она аккуратно, чтобы не удариться головой о полки для багажа, усаживается в кресло у окна. И я усаживаюсь с ней рядом. «Настя», – говорит девушка, по-видимому, в знак благодарности. «Константин», – говорю я, чтобы продолжить разговор. Но продолжения сразу не получается, потому что она достает из коричневой сумки IPod, наушники и снова улыбается мне.

– Еще раз спасибо.

– Еще раз не стоит, – она надевает наушники, нажимает “play” и закрывает глаза. Самое время оглядеться и прийти в себя. Только одна пара кресел в среднем ряду пуста. На остальных сидят по одному или по двое. Уже хорошо. Я достал из кармана переднего кресла проспект и стал просматривать кинопрограмму. Я плохо сплю в самолете – часа два, три максимум, к музыке довольно равнодушен, и поэтому хороший фильм имеет для меня большое значение. Еда, два фильма, короткий сон – и ты в Москве. Это в обычной ситуации. Эта ситуация обычной не была.

Вообще я спокойно отношусь к девушкам. Они у меня всегда были, и не могу сказать, чтобы я был эмоционально сильно вовлечен в эти отношения. Потом я встретил Ирину, и мы довольно быстро стали жить вместе и потом довольно быстро поженились, потому что нам обоим казалось, что мы идеальная пара. И сейчас тоже кажется. За четыре года я ни разу не изменил Ирине, в том смысле, что у меня не было ни одного романа, – командировочные двухчасовые гостиничные развлечения не в счет. Тогда возникает естественный вопрос – чего это я так возбудился. Ответ будет прост. Я увидел девушку своей мечты, хотя лет с семнадцати ни о каких необыкновенных девушках не мечтал. Я увидел девушку своих снов, хотя давно уже никакие девушки мне не снились. Я сидел, делал вид, что изучаю список фильмов на направлении из США в Европу, а на самом деле краем левого глаза изучал ее розовые чуть припухлые губы, повторяющие неслышные мне слова песни, скуластую щеку, длинные пряди волос. Я даже не хотел с ней заговаривать – боялся, что при первых словах исчезнет очарование. Ее правая рука – узкая ладонь, длинные пальцы, красивое дизайнерское кольцо на безымянном – была от меня в нескольких сантиметрах. Всего несколько сантиметров – и я мог до нее как будто случайно дотронуться. Мое сердце стучало так, как в седьмом классе, – когда я впервые пошел в кино с девочкой и весь фильм думал, взять или не взять ее за руку...