Женщина повернулась к ней. В глазах проскользнуло что-то… Неуверенность? Удивление? Страх?

— Сквозняк, — объяснила Нина, протягивая руку к щели между дверью и косяком. Нажала на ручку, и дверь подалась. — Вот видите. Вы забыли запереть.

Женщина, помедлив, переступила порог. В прихожей было темно. Она нашарила выключатель. Под потолком вспыхнула люстра, осветив большую прихожую со шкафами красного дерева, громадным зеркалом в богатом золоте и яркой афишей боя быков в Памплоне в черной узкой раме. Аделина пряталась позади и настороженно принюхивалась к запахам чужого жилья.

— Это ваш дом? — вырвалось у Нины. — Вы здесь живете? Одна?

— Одна. Никого больше нет. Хотите кофе? Нина, да? — Казалось, женщина стала приходить в себя. Речь ее сделалась связной, и выглядела она увереннее. — Проходите в гостиную!

Она махнула рукой:

— Я сейчас!

Нина вошла в гостиную. Это была большая комната с богатой лепниной на потолке, старинным резным буфетом под потолок и царским столом с массивными стульями, обитыми полосатой красно-зеленой тканью. Гипюр на окнах, тяжелые зеленые шторы, два высоких торшера, картины, китайские вазы…

Нина опустилась на кожаный диван с десятком ковровых подушек. Ей казалось, она попала в музей. Аделина робко жалась к ее ногам.

Елизавета появилась на пороге с подносом. В комнате запахло кофе.

— Вот, пожалуйста! Я еще не завтракала. Я утром только кофе и сыр. Хотите бутерброд?

— Ну что вы, не нужно! — Нина вскочила, чтобы помочь. — Я тоже утром не ем, завтракаю часов в двенадцать, не раньше.

— Вы тоже сова?

Нина кивнула:

— Люблю работать по ночам.

— Правда? А где вы работаете?

— Я копирайтер, работаю дома.

— Кто?

— Сочиняю рекламу на всякие товары.

— Как интересно! Я уверена, что видела вас раньше. Правда, не знала, что у вас собачка. Вы с четвертого этажа, я вспомнила. Может, дать ей мяса?

Женщина уже не производила впечатления потерянной, она пришла в себя. Хотя иногда замолкала и сосредоточенно смотрела в пол, словно пытаясь вспомнить что-то.

— Она ела, не нужно, спасибо. Я…

— Я не против, — сказала женщина. — Мне всегда оставляют ключи. Подруга в Америке уже три года, и я поливаю цветы. Но я думаю, они пропали, я больше туда не хожу. Понимаете, в последнее время я немного устала и плохо сплю.

Она потерла виски кончиками пальцев.

— Забываю купить хлеб… — Женщина замолчала и задумалась, снова уставившись в пол.

Нина почувствовала холодок, пробежавший по спине, как и тогда, в парке. С хозяйкой явно творилось что-то неладное.

— Волны, понимаете? И крылья. Чувство полета. И потом… Я люблю читать криминальные романы, и кино тоже… Я никогда никого не обидела!

Прижав руки к груди, она смотрела на Нину умоляющим взглядом.

— Никогда! Ванесса говорит, у меня внутри падший ангел. Он убегал и спрятался тут, — она дотронулась рукой до груди. — Удивительная женщина! Экстрасенс. Все про тебя знает. Я рада, что мы встретились, совершенно случайно… Недавно. Это страшно, там что-то случилось… Ужасное. Мы с вами знакомы? Вы из нашего дома?

Нина поставила чашку с кофе на столик и поднялась. Ей было не по себе: следовало попрощаться у дома и сразу уйти. Нехорошая история. Похоже, она снова вляпалась в неприятности из-за своего дурацкого чувства долга и вины перед всеми… Всем должна, за всех в ответе. Карма такая. Или каторга.

— Вы когда-нибудь видели убитого человека? — вдруг спросила Елизавета шепотом. — Он лежит на спине, а вокруг головы красное… Кровь?

Она поднесла к лицу ладони, пошевелила пальцами, заметила сломанный ноготь и замерла, уставившись на него удивленно.

— Как в кино… Или это книга? — Женщина вытащила из-под диванной подушки красную книжку с золотыми уголками. — Вот! Я тут все записала.

Она протянула книжку девушке, и та машинально ее взяла.

Это был дневник, исписанный примерно до половины летящим неровным почерком.

— Хотите почитать? Только… Нет, не надо! — Она резко выхватила книжку у Нины из рук. — Это очень личное, всякие глупости…

Девушка почувствовала дурноту — ей вдруг стало страшно. Дом словно вымер, тишина гробовая, странная женщина, незапертая квартира, бессмысленные речи. Она принимает ее, Нину, за соседку сверху, она ее не помнит, она не помнит, что была в парке, она все время теряет мысль, трет лоб, пытается вспомнить что-то… И при чем тут убитый человек? О какой краске она говорила в парке? О какой крови? Как же оставить ее одну…

— Мне пора, — сказала Нина, пытаясь улыбнуться. — Я оставлю вам свой телефон на всякий случай.

Не удержалась, шкурой чувствуя, что не нужно… Ничего не нужно! Только убежать и забыть. Уходи, приказала себе, это не твои проблемы. В самом крайнем случае можешь поговорить с соседями. Может, она сбежала из психушки, и потом — есть же у нее хоть кто-то! Должен быть кто-то, кто присматривает.

— Очень жаль, — сказала Елизавета, тоже поднимаясь. — Вы даже кофе не выпили.

Она проводила гостью до двери. Нина продиктовала свой телефон, и Елизавета неровным летящим почерком записала его в блокнот, лежавший на тумбочке.

— И адрес! — попросила. — Я позвоню, тут телефон… Где-то. И вот! — Она пошарила в ящике и протянула Нине связку из двух ключей.

— Что это? — спросила девушка, удивленно рассматривая брелок с гномом.

— Это ключи, нужно поливать цветы… Как их? Орхидеи! И кормить собачку. Как ее зовут? — Она протянула руку к Аделине, и та попятилась. — Можно раз в неделю.

Собачка? О какой собачке она говорит? Здесь нет никакой собачки!

— Не нужно, — пробормотала Нина, подавляя желание немедленно выскочить за дверь. — Я не смогу, страшно занята. Честное слово!

Елизавета смотрела на девушку в упор, все еще протягивая руку с ключами.

— Возьмите! — сказала настойчиво. — Я вас прошу. Пожалуйста. Вы меня очень выручите.

Нина взяла, чувствуя всю нелепость происходящего, не понимая хорошенько, что нужно сделать. Торопливо побежала вниз по лестнице, лопатками чувствуя взгляд Елизаветы, смотревшей ей вслед. Выскочила из дома и придержала дверь, поджидая Аделину, сжимая в руке ключи от чужого дома. На миг мелькнула мысль бросить ключи в почтовый ящик — Нина помедлила, сомневаясь, она не умела принимать мгновенные решения, но тут Аделина выскочила на улицу и побежала к выходу со двора, и девушке пришлось побежать следом.

Он взглянул на темное окно и вздрогнул, увидев там мужчину, который смотрел на него. Не сразу он сообразил, что отражение в темном стекле его собственное. Долгий миг они стояли так, сцепившись взглядами, мужчина и его отражение, а потом он на негнущихся ногах бросился к выключателю. Комната погрузилась в темноту, и он больше не видел ни женщины на полу, ни себя в оконном стекле. Башня смотрела на него десятками глаз-окон. Он все стоял, не решаясь пошевелиться, не желая принять то, что произошло минуту назад. Время не остановилось, отсчитывая секунды, и не было ни малейшей возможности остановить его и повернуть вспять, чтобы переиграть. Он сжал кулаки, чувствуя себя загнанным зверем. Что же делать, думал лихорадочно. Уходи, произнес кто-то внутри. Уйди. Беги. Пошел вон. Это случилось. Теперь думай, как выбраться из ямы. Ты должен что-то придумать. Никто тебя не видел.