Католичество на Руси не считали истинным христианством, поэтому Константинополь (Царьград) — в противоположность «папскому», «латынскому» Риму — по-прежнему воспринимался как «второй», то есть «истинный» Рим. Но история Византии близилась к своему закату, некогда могущественная империя слабела и в политическом, и в военном отношении. В мае 1453 года после длительной осады турецкие войска заняли Константинополь, превратив его в свою столицу и дав ему турецкое имя — Стамбул. Так, через тысячу лет после первого пал и второй Рим, но конца света по-прежнему не было.

Стало быть, снова рассудили мудрецы и книжники, Рим еще раз воплотился в новом образе. Однако вопрос о том, какой же из современных городов достоин славы «Третьего Рима», вызывал бурные споры и мучительные сомнения, поскольку к тому времени все православные страны находились под иноземным владычеством: Балканские земли в XIV–XV веках были порабощены турками, а над Русью все еще господствовала Золотая Орда. Но когда татаро-монгольское иго было свергнуто, всем стало очевидно, что Москва, единственная в мире свободная православная столица — и есть Третий Рим.

Теория «Москва — Третий Рим» была закономерным этапом в развитии политической мысли на Руси, ее возникновению способствовал целый ряд факторов: окончательное освобождение от татаро-монгольского ига, объединение русских земель вокруг Москвы, рост национального самосознания. Эта теория сыграла важную роль в становлении государственной идеологии и способствовала формированию мировоззрения того поколения русских людей, к которому принадлежал и Иван Федоров. Наиболее четко эту теорию сформулировал старший современник Ивана Федорова, псковский монах старец Филофей в послании к московскому великому князю Василию III «Два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не бысти».

При Василии III территория Московского княжества за счет продолжения объединения русских земель вокруг Москвы увеличилась в шесть раз по сравнению со временем княжения его отца. Московская Русь, о которой во времена татарщины на Запад доходили лишь смутные, полуфантастические слухи, становится самым обширным государством в Европе и стремительно выходит на мировую арену. Налаживаются дипломатические связи между Русью и другими странами, завязываются сношения с императором германским, папой римским, с венгерским и датским королями, венецианским дожем, турецким султаном и шахом персидским. Московские великие князья, преисполненные гордости за свою страну, не без надменности взирают на европейских правителей. Так, когда германский император предложил Василию III королевский титул, тот отверг предложение, заявив: «Мы, Божиею милостью, государь в своей земле изначала. От первых своих прародителей поставлены от Бога, а поставления ни от кого не хотели и теперь не хотим!»

Иван Федоров рос и формировался как личность в знаменательную эпоху становления Московской Руси. Несомненно, атмосфера всеобщего подъема, светлых надежд, веры в свои силы, окружавшая Ивана Федорова в годы его детства и юности, оказала решающее влияние на формирование характера будущего первопечатника, на выбор им жизненного пути и в значительной степени определила его судьбу.

Место, где родился первопечатник, доподлинно неизвестно, но существует целый ряд гипотез, высказанных разными исследователями по этому поводу.

Согласно самой распространенной из них Иван Федоров родился в Москве. Казалось бы, это подтверждается тем, что во многих официальных документах первопечатника именовали Москвитином, и сам он не раз называл себя так же. Однако все эти документы относятся к тому времени, когда Иван Федоров волею судеб оказался в чужих краях, где Москвитином могли называть не только уроженца Москвы, но и всякого человека родом из Московского царства, то есть из России.

Другая гипотеза утверждает, что родиной Ивана Федорова был Великий Новгород. Она основана на том, что один из самых влиятельных покровителей Ивана Федорова, московский митрополит Макарий, начинал свою церковную карьеру в Новгороде, где и мог знавать семью будущего первопечатника. Эта гипотеза вполне правдоподобна, но каких-либо весомых ее доказательств не имеется.

Согласно еще одному предположению Иван Федоров происходил из Белоруссии. Исследователи заметили сходство между родовым гербом белорусского шляхетского рода Рагоза и печатным знаком Ивана Федорова — профессиональным клеймом, которым он помечал свои издания. Однако в таком случае Иван Федоров должен быть шляхтичем — дворянином, что опровергается образом его жизни и родом занятий. «Настаивать на этой гипотезе мы пока еще не можем», — пишет E. Л. Немировский.

Высказывалось также предположение, что Иван Федоров родился в селе Николо-Гостунь близ Калуги, поскольку впоследствии он служил дьяконом церкви Николы Гостунского в Московском Кремле. Однако взаимосвязанность этих событий весьма сомнительна.

Таким образом, приходится признать, что документально подтвердить то или иное место рождения Ивана Федорова невозможно, но тем не менее по устоявшейся традиции его родиной чаще всего называют Москву. Связь Ивана Федорова с Москвой, действительно, была глубокой и крепкой, он жил и работал в Москве, был хорошо знаком со многими московскими общественными и культурными деятелями. Так что и мы будем придерживаться традиционного мнения, что первопечатник был москвичом.

Вопрос о происхождении Ивана Федорова, несмотря на полное отсутствие документальных свидетельств и по этому поводу в отличие от вопроса о времени и месте его рождения, почти не вызывает сомнений. За исключением уже упомянутого предположения о принадлежности первопечатника к белорусскому шляхетскому роду, большинство исследователей сходятся на том, что родители его были простыми, незнатными людьми. «Федоров» — не фамилия первопечатника, а прозвание, означающее «сын Федора», так — по имени с добавлением имени отца — в те времена называли простых людей, а фамилии в современном понимании носила только знать.

Также почти с полной уверенностью можно утверждать, что Иван Федоров происходил из духовного сословия. Документально подтверждено, что впоследствии он служил дьяконом — помощником священника, а профессия церковнослужителя на Руси чаще всего была семейной, сыновья недуховных лиц становились священниками или дьяконами крайне редко.

Видимо, отец Ивана Федорова был простым приходским священником, и в детстве будущего первопечатника окружала обычная, повседневная жизнь Москвы начала XVI века, труды и заботы простых москвичей, их будни и праздники. Приходской священник в силу своих обязанностей каждый день был свидетелем и участником всех основных событий жизни своих прихожан: крестил новорожденных, венчал вступающих в брак, отпевал умерших.

Жизнь самого приходского священника мало отличалась от жизни обычных горожан. Среди священников почти не было богатых людей: они получали ругу — очень небольшое жалованье, которого обычно не хватало, чтобы прокормить себя и свое семейство, поэтому священник обзаводился подсобным хозяйством — разбивал позади дома огород, заводил скотину. Дом священника находился при церкви, в которой он служил, нередко в этом же доме устраивалась школа для детей прихожан, и священник (или дьякон) исполнял должность учителя. Священники не были чужды обычных слабостей и пороков. В правилах церковной службы особо оговаривалось: «А который поп или дьякон которого дни упиется допьяна, ино ему назавтрее не служити», но прихожане относились к подобным случаям с пониманием и сочувствием.