Я хорошо понимала, что делаю это все ради Бетани. Ради того, чтобы она могла проститься с любовью, которой не суждено было стать чем-то большим – служанка и Принц Вампиров несовместимы так же, как и рабыня-человек с Генералом вампиров…

Я прижала запястье ко рту Уилла, но в последнюю секунду остановилась, вытаскивая заколку-бабочку из волос. Почему-то мне казалось предательством позволить ему вонзить свои клыки. Я отказывалась думать о том, кого предаю, и одним быстрым движением полоснула по коже. Заточенная заколка мгновенно вспорола кожу. Алая кровь проступила и потекла по мизинцу Уиллу в рот.

Три капли, и, готова поклясться, его затрудненное дыхание стало более ровным.

Четыре капли, и его веки затрепетали.

Из горла Уилла вырвался стон, и он молниеносно схватил мое запястье. Вцепился в меня с невероятной силой, хотя пару секунд назад едва ли не умирал.

– Бетани! – крикнула я, пытаясь освободиться.

Паника стискивала грудь, а Уилл не отпускал. С таким же успехом меня могли привязать к нему.

Бетани схватила его, и мы вместе попытались заставить Уилла отпустить.

Она что-то прошептала, наклонившись к его уху, и так же быстро, как схватил, он ослабил хватку, с глубоким вздохом плюхнувшись на спину.

Его глаза открылись, и он уставился в потолок.

Голос был хриплым.

– Я должен быть мертв. Я слышал, как мама зовет меня.

Поморщившися, я прижала руку к груди, чувствуя, что вот-вот появится синяк.

– Что ж, это самое странное спасибо, которое я когда-либо слышала, но не стоит благодарности.

2

Доминик

Запах влажного торфяного мха заполнил ноздри, когда я приблизился к маленькой деревушке в часе езды от замка. Жуткая тишина заставила меня замедлить Ареса.

Чувство беспокойства змеей проскользнуло по позвоночнику, когда я осмотрел открывшийся передо мной вид.

Десятки хижин и коттеджей выстроились вдоль мощеной улицы, из их труб валил дым, но вокруг не было видно ни души. Я прищелкнул языком и подтолкнул Ареса вперед, положив руку на рукоять меча.

Не требовалось сверхъестественных способностей, чтобы почувствовать, что здесь что-то не так.

– Уходи! – раздался вдалеке хриплый голос.

Я обернулся и увидел старую женщину, махавшую мне скрюченной рукой из открытого окна.

– Разве ты не знаешь, что там вспышка, глупый мальчишка? Посторонним сюда, в Белладонну, вход воспрещен, пока мотыли не будут уничтожены!

– Я не собирался останавливаться, женщина. Просто проезжал мимо по дороге в лес.

– Туда посторонним тоже нельзя, – крикнула она. – Может, твое брюхо уже сейчас набито этими мерзкими тварями! Давай разворачивайся и возвращайся той же дорогой, которой пришел!

Я знал, что настоящей вспышки на горизонте не было. Мой брат Эдмунд, новый король, заразил свой народ смертоносными червями, чтобы с их помощью скрыть убийство нашего отца, – но бедные дураки не знают этого. Следующие месяцы, может, даже годы они будут жить в страхе, прячась в своих домах, в то время как Эдмунд беспрепятственно продолжит тиранию.

Но как бы мне ни хотелось остановиться и успокоить их страхи, имелись более важные дела, с которыми нужно разобраться.

За два дня, что прошли со смерти отца, во дворце воцарился полный хаос. Советники Эдмунда отговорили его от первоначальных планов хладнокровно убить нашего брата Уилла, чтобы убедиться, что он не будет подстрекать к восстанию. Однако это не помешало Эдмунду заключить Уилла в тюрьму и нанести серьезное ранение, как мне удалось выяснить. Новый король также пригрозил убить всех женщин, участвовавших в Игрищах Жатвы, и дерзко заявил о скором возвращении к старым обычаям.

Ах, да. К старым добрым временам, когда вампиры могли жестоко обращаться с людьми и любыми другими существами без каких-либо последствий. Когда не было никаких правил, кроме тех, что устанавливались по прихоти короля. Когда мы были такими же чудовищами, как те твари из сказок, о которых во тьме ночи люди рассказывают у костра. Мы были воплощением их самых жутких фантазий.

Я делал попытки, но именно доверенный советник Эдмунда убедил его, что устроить нашему отцу надлежащие похороны – не просто официальные, а настоящие королевские проводы со всем должным уважением, пышностью и обрядами – первоочередная задача. Без этого у Эдмунда мало шансов завоевать искреннюю преданность тех, кто любил Короля Стерлинга и восхищался им. Эдмунд силен, но недостаточно, чтобы разрушить многовековые традиции, которые требовали хотя бы иллюзии вежливости и дипломатичности. Прежде чем начнутся кровопролитие и убийства.

Похороны должны начаться следующим утром и продлиться весь день и всю ночь.

Сорок восемь часов форы для младшего брата, Сиенны и ее горничной.

Сорок восемь часов до того, как мне суждено будет выследить их с Эдмундом, сидящим на хвосте.

Сорок восемь часов, чтобы Уилл насытился гладкой, сладкой шеей Сиенны и…

Я зарычал и отогнал эту мысль прочь. Нельзя отвлекаться на злость и ревность. Времени очень мало, а сделать предстоит очень много.

Я выхватил щит из седельной сумки и поднял его, демонстрируя королевский фамильный герб пожилой женщине, которая все так же сердито смотрела на меня из своего окна.

– Закрой ставни и займись своими делами.

Не дожидаясь, пока она подчинится, я уперся пятками в бока Ареса и поскакал дальше. Не проскакал и мили, когда добрался до линии деревьев, ведущей в лес. Через десять минут в поле зрения показался причудливый маленький домик.

С безмолвной молитвой я спешился и подвел свою лошадь к корыту, наполненному чистой водой.

Пожалуйста, пусть он забудет о ней…

– Мне было интересно, навестишь ли ты свою мать в такое непростое время.

Ее голос был таким же, как всегда, немного резким и очень настороженным.

Я обернулся и увидел мать, стоящую в дверях с грустной улыбкой на все таком же красивом лице. Волосы цвета воронова крыла были длинными и блестящими, а фигура напоминала стан женщины в расцвете сил, но обеспокоенные голубые глаза выдавали возраст. Они показывали раны ее прошлого так же ясно, как любой шрам на коже.

Я облегченно вздохнул и поднялся по каменной дорожке к ее двери.

– Мама. Рад видеть, что с тобой все в порядке.

Она разразилась радостным смехом, приглашая меня войти.

– Должна признаться, я сама несколько удивлена. Когда услышала о кончине Стирлинга, была уверена, что мое пребывание на этой земле подошло к концу. Думаю, у этого придурка-садиста на уме сейчас много другого, но скоро он придет и за мной.

Придурок-садист – Эдмунд. Она никогда не называла его по имени.

– Именно поэтому я здесь, – сказал я, заходя внутрь и вытирая грязные ноги о коврик. – Прежде чем он что-то предпримет, нужно увезти тебя в безопасное место.

– Безопасное место? – спросила она с кривой улыбкой. – На Территориях? – Мать потянулась, чтобы погладить меня по щеке. – Милый, здесь больше нет безопасных мест. Ты ведь понимаешь?

Она провела меня в большую комнату и усадила на диван.

– Да, – признал я, мрачно кивнув.

– Даже ты в безопасности только до тех пор, пока он не наведет порядок в своих владениях. Как только пыль осядет, он оторвет тебе голову. Ты слишком силен и пользуешься слишком большим уважением, тебе преданы. Для него опасно держать тебя рядом. Лишь наказ Стирлинга защищал тебя от его гнева.

– Знаю.

Если все пойдет по плану, Эдмунд окажется мертв задолго до того, как осядет пыль.