– Фр-р… – На этот раз фырчание громче, чем прежде. – Фр-р. Фр-р. Фр-р-р-р-р!

В зарослях папоротника что-то шуршит, и в следующий миг ко мне сбегаются эти странные обезьянокролики. Три, четыре, полдюжины – ах, нет, целая дюжина!

И они все вместе кидаются на меня.

Какой-то зверь, прыгнув на ногу, вцепился в колено. Другой забрался выше и, запутавшись мордой в ткани майки, рвет ее на части. Третий цапает меня за руку, я сбрасываю его, но острые когти оставляют на коже царапины. Ужас, какие проворные! Их все больше и больше! Эти адские твари охотятся стаей, а их жертва – я!

Разворачиваюсь и бегу со всех ног! Спустя несколько метров путь мне преграждают пурпурные светящиеся папоротники. Инстинктивно стараясь не задевать их, сворачиваю в сторону и прорываюсь сквозь тернистые заросли кустарника. Мелкие зверюги преследуют меня, из-за густой поросли бежать тяжело, и они напрыгивают и хватают меня за ноги. Бью их, отрываю от штанин, словно злобные ожившие репейники, и отбрасываю прочь.

– Это все не взаправду! Это-все-не-взаправду! – задыхаясь, твержу я. Напрасная трата воздуха! Я же вижу – еще как взаправду! Но единственная возможность не сойти с ума – это сохранить чувство реальности.

– Это! Все! Не! Взаправду!

Продираюсь голыми руками сквозь кусты, доходящие мне до пояса. Ноги путаются в переплетенных кустарниках, мелкие зверюги добираются до меня и кусают, их все больше! Силы на исходе, сердце колотится в груди так, что легким не хватает воздуха. Я должна выбраться!

Кроликов-убийц слишком много, они повсюду, и своим «фр-р» зовут товарищей присоединиться к охоте.

Подлесок слева редеет. Устремляюсь туда, одна тварь вцепилась в лодыжку, но я продолжаю бежать, стиснув зубы, прерывисто выдыхая. Укушенная нога горит, словно я бегу через огонь. Топчу плющ и папоротники, молочу кулаками тех тварей. Кричать не могу: не хватает воздуха, каждый вдох царапает глотку, будто у меня болит горло. Я чаще спотыкаюсь, чем бегу.

Вдруг передо мной появляется широкий сероватый ствол дерева. Толстые ветви обвивают его словно канаты. Бросаюсь к дереву, карабкаюсь наверх – уповая, что зверюшки не полезут следом. Сучья на ощупь какие-то странные. Снаружи твердые, а внутри крошатся. Ноги скользят, но мне пока хватает сил удержаться. Рывок за рывком забираюсь все выше, задевая большие мягкие листья и ветки, похожие на обглоданные кости. Какое мерзкое дерево! Но оно спасло мне жизнь, потому что – смею надеяться – те зверюги остались внизу и возмущенно фырчат мне вслед: «Фр-р, фр-р!»

Поднявшись довольно высоко – метра три, – сажусь на сук, хватаю воздух ртом. Абсурд, но я думаю о маме: она очень переживала, когда я ребенком лазила по деревьям. «Вот свалишься и переломаешь себе кости!» – стращала она. И теперь этот приобретенный еще в детстве навык спас мне жизнь. Твари когда-нибудь свалят, а дальше…

Живот неприятно сводит: я не знаю, что буду делать дальше! Рассматриваю раны на ногах, бедре и руках. Джинсы в бесчисленных дырах, рваные и мокрые от крови. Укусы неглубокие, но их очень много, они горят словно в адском пламени, и царапины, кажется, вот-вот вспыхнут огнем.

Вдруг все зверюги резко стихли, безмолвно посмотрели куда-то в сторону и, как по секретному знаку, скрылись в лесу. Миг – и ни одной не осталось.

Что их спугнуло?

Щурясь, пытаюсь разглядеть что-нибудь в чаще. И тут сердце чуть не остановилось. Совсем рядом, за деревом, прячется какая-то тень. Очень большая тень.

В чаще внезапно воцарилась тишина. Слишком глубокая тишина, такой не бывает в лесу. И меня терзает нехорошее предчувствие, что тень, которую я увидела, гораздо опаснее стаи кровожадных кроликов-убийц.

Чувствую некое прикосновение к плечу. Взвизгнув, стремительно оборачиваюсь и чуть не падаю с дерева. Ветка! Тьфу! Опять дрянь всякая мерещится!

Адреналин сошел на нет, мышцы рук мелко дрожат, а ноги наливаются свинцом. Устало карабкаюсь по стволу еще выше, как можно дальше от тени, притаившейся внизу. Задираю голову, подыскивая ветку, за которую смогу спокойно уцепиться, и краем глаза замечаю, что тень приближается! Испуганно оглядываюсь – но тень пропала…

Затаив дыхание, я тянусь к другой белой ветке, похожей на кость, – она ломается и остается в моих руках, и до меня доходит – я ошиблась.

Сучки не похожи на кости.

Они и есть кости.

Внизу что-то шевелится, я слышу шорох шагов в листьях.

Я просто хочу выбраться отсюда, надо лезть выше, но нога застревает между листьями. Нет, не застревает. Листья… они защемили ногу! Отчаянно пытаюсь освободиться – и снова замечаю движение рядом. Поворачиваю голову – и не верю своим глазам.

Несколько отросших веток тянутся к моему плечу.

Они тянутся к моему плечу?

Это дерево… оно двигается!

Его большие листья накрывают меня, подобно двум огромным рукам. Дергаю ветку, пытаюсь соскрести зелень с кожи, потому что листья липнут к ней. Тонкие, но жесткие ветви ловят одну руку и неумолимо прижимают ее к моей груди, пока я отчаянно и безуспешно силюсь вырваться. Вторая ветка хватает другую руку, сжимая пальцы. Мясистая внутренняя часть листьев выделяет липкую жижу, которая обжигает кожу.

Это дерево – мерзкое плотоядное растение!

Крики застревают в горле. Снова пытаюсь высвободить руки, но дерево невероятно сильное, повсюду ветки и листья. Оно меня не отпустит, и рано или поздно от меня останутся одни кости…

Внизу тень выходит из укрытия и смотрит вверх, на меня. Это человек, но мне видны только широкие плечи и скрытая капюшоном голова.

Вот она, Смерть, стоит внизу!

Меня захлестывает паника. Просто жалобно скулю, все мои попытки освободиться – тщетное трепыхание. Это сон! «Проснись!» – хочу закричать я во весь голос, но из горла вырывается лишь хрип:

– Проснись же, проснись, ты спишь, спишь!

– Нет. – Мрачный голос принадлежит человеку, который наблюдает за мной снизу. – Ты не спишь.

– Помогите! – умоляю я. – Пожалуйста! Пожалуйста, помогите!

Но он просто стоит и бесстрастно смотрит. Ветви держат меня и тащат в крепкую хватку липких листьев, их все больше и больше! Между ветками замечаю белеющие кости: череп оленя, хребет какого-то крупного животного – должно быть, лошади.

Умру здесь – и Вики с мамой останутся одни. Нет, об этом и речи быть не может!

Выдыхаю. Сосредотачиваюсь, как во время поединка кэндо, фокусируюсь. Серьезно оглядываю противника, прикидываю, куда ударить. Собрав все оставшиеся силы, коротко и резко дергаю рукой: стараюсь вырваться. Снова и снова. Поначалу это кажется безнадежным, но я мысленно дала этому проклятому дереву зарок, что не сдамся, пока не освобожусь или не умру. И моя левая рука выскальзывает из захвата! Листья тут же овладевают ею снова, но ветка и висящая на ней кость оказываются в зоне досягаемости. С силой тяну за кость – она обламывается. Теперь у меня есть оружие – тонкое, пористое оружие, не длиннее кухонного ножа, зато с острым концом. Дрожа, втыкаю кость во все листья, до которых могу дотянуться. С каждым ударом дерево становится податливее, мне удается вырваться из его тисков и забраться чуть повыше. Но снизу ко мне уже тянутся свежие неповрежденные ветви. Да, они тоньше, и листья у них у́же, но они голодно тянутся ко мне. Оцениваю расстояние до земли. Метров пять. Даже если я мастерски скачусь – переломаю руки и ноги.