толики хвастовства добавил Колояр, и продемонстрировал вполне внушительный бицепс, особенно для своей пятнадцатой весны.

— Тело у тебя крепкое, — кивнул Бажен, — но и тут должно быть не пусто, — постучал он пальцем по виску. — Как с чтением и письмом у тебя? Как со счетом?

— Ну… — Колояр отвел глаза, — превозмогаю помаленьку, — дал он обтекаемый ответ.

— Сын, если ты хочешь стать кем-то большим, чем простой десятник, надобно в голову не только есть, — покачал головой Бажен. — Со следующей весны вас в дом бога заберут, и если ты к тому времени бегло читать и считать не начнешь, то и управление божественными творениями превозмочь не сумеешь.

— Да понимаю я это все батя, но скучно мне все эти закорючки разбирать, засыпать начинаю, мочи нет, глаза слипаются.

— Иголку с собой возьми или палочку заточи и, как почувствуешь, что веки тяжелеют, так коли себя в ногу не жалеючи, — посоветовал Бажен.

— Угу, — кивнул Колояр. — Зато память у меня хорошая, легко гимны с молитвами запоминаю, — сказал он, не столько хвастаясь, сколько уводя разговор в сторону.

— Не юли, — усмехнулся Бажен, легко разгадавший маневр сына. — Толку от этого сотрясания воздуха нет, Кощей от воинов такое не оценит, ты же не волхв его. Ладно, поснедали, пошли почивать, — махнул он рукой.

В обычном сне взрослые джафа не нуждались, им его заменяло особое состояние сознания и тела, называемое келнорим, схожее с глубокой медитацией, или, по крайней мере с тем, что под ней подразумевают всякие йоги с прочими эзотериками. Но это не означало, что они не могли спать. Те же измененные, ставшие джафа путем направленной мутации, и вовсе не могли без сна обходиться. Как и не прошедшие посвящения. Правда, в их случае дело было не столько в них самих, сколько в развитости гоаулда.

— Тять, не спишь? — спросил Колояр через некоторое время, после того как они с отцом улеглись.

— Нет еще. Что хотел? — подавил зевок Бажен.

— Я Василису сегодня видел, — пробормотал смущенный Колояр, уже пожалевший о начатом разговоре.

— Хм, — только и ответил на это Бажен, поощряя сына продолжить.

— Подарить бы ей чего особенного, ну, чтобы приметила, из остальных выделила, — Колояру пришлось приложить некоторые сознательные усилия, чтобы заставить язык ворочаться и говорить нужные слова.

— Первую красавицу присмотрел, дочь сотника, — задумчиво протянул Бажен.

С одной стороны, он не мог не гордиться сыном, с другой — не слишком-то его радовала ожидаемая зазноба. Против самой Василисы он ничего не имел, девица во всех смыслах достойная, и красивая, и хозяйственная, и умная, и характер… Да все при ней, но вот отец у нее — мало того, что сотник и потомственный джафа, так еще и весьма амбициозный воин. Он не только шанса продвинуться не упустит, но и любым способом его создаст или воспользуется.

Бажен был уверен — если не в этом году, так в следующем точно, Василису покажут Кощею. «И вряд ли наш бог ее проигнорирует», — подумал Бажен. Наверняка включит девушку в свою свиту, может — наложницей и служанкой, а может — и вовсе женой сделает. Доходили до Бажена кое-какие смутные слухи об условиях сделки Кощея и Сварога. «В любом случае, шансы у сына призрачные», — мысленно вздохнул Бажен, но решил не расстраивать мальчика раньше времени, пообещав подумать над подарком. Колояр поблагодарил отца и быстро уснул. Правда, не совсем сам — добравшийся наконец до его мозга Александр решил, что у него достаточно ресурсов на формирование управляющей сети, вот и поспособствовал, организовав нечто вроде анестезии.

Работа с плотно приплетенной сетью нейронов оказалась той еще морокой, и самое паршивое — Александр проявил излишнюю поспешность. Очень уж хотелось ему поскорее добраться до глаз и ушей носителя. Он чуть ли не до физического зуда во всем теле возжелал вновь увидеть мир привычными органами чувств. Человеческое желание вступило в нечто вроде резонанса с пробужденными им инстинктами гоаулда. В итоге вышла та еще синергия, напрочь задвинувшая инстинкт самосохранения и прочие предохранители. Александр, мягко говоря, перестарался. Он так увлекся, что сделал за ночь то, на что, по уму, требовалось не меньше декады.

В результате этих экзерсисов Колояр проснулся адски голодным и обессиленным. Вошедший в раж Александр задействовал все доступные запасы питательных веществ, до которых смог дотянуться в обоих телах. Он добился своего, но все, на что его хватило — порадоваться успехам и убыть в коматозно-анабиозное состояние. Колояру пришлось не только вновь спешно отъедаться и добрую неделю быть столь же активным, как недавно выбравшиеся из зимней спячки мухи, но и до лета таскать внутри бессознательного гоаулда. Разумеется, Колояр этого не знал, зато ему это аукнулось.

Сначала-то он радовался прошедшему жору, но потом внезапно обнаружил — без него он не так уж и отличается от остальных сверстников. Конечно, за счет уже сделанного Александром и кое-чего, переведенного в автономный режим, Колояр превосходил однокашников, но далеко не столь значительно, как ему бы того хотелось. Более того, он явно сдал, и это не осталось незамеченным.

— Наставник, — после занятий Святогор к подошел Огуну, дождавшись, когда тот останется один.

— О Колояре поговорить хочешь? — усмехнулся тот.

— Да, наставник, он желает стать первым в нашей группе, но я сомневаюсь, что из него выйдет хороший командир.

— Сомневаешься, или не хочешь с посохом расставаться? — прищурился Огун, посмотрев на поблескивающие в лучах заходящего солнца серебряные насечки.

— И это тоже, — не стал отрицать очевидного Святогор, — но все же для меня важнее группа, скоро соревнования с другими ратями, без хорошего командира мы можем проиграть.

— У вас и так немного шансов победить, — хмыкнул Огун.

— Старших. Но среди сверстников, — Святогор пожал плечами, — последними точно не станем, я хорошо знаю сильные и слабые стороны каждого брата.

— Как наставник, я должен быть объективен и непредвзят, но ты ведь понимаешь, что успехи наших учеников сказываются на нас?

Огун уже принял решение, и потому не видел смысла скрывать что-то от толкового юноши. К тому же, Огун знал, с кем ему придется отправиться в набег через пару весен. Своеобразный экзамен на профпригодность после выпускных испытаний — давняя традиция. В среде воинов была в ходу поговорка «Пока первую кровь не взял, джафа не стал», применялась она и к бою, и к брачному ложу и просто где придется.

— Догадываюсь, — кивнул Святогор.

— Раз догадываешься, спровоцируй его на поединок, — кивнул Огун. — Только будь осторожен, Колояр силен, и тебе надо быть аккуратным, старайся не бить в живот.

— Думаете, он такой из-за дитя бога?

— Ты же не дурак, сам все понимаешь, — усмехнулся Огун.

— Догадываюсь, но… в чем может быть дело, наставник?