то тут бы ему было не до любви… Между прочим, я все больше и больше начинаю подозревать, что уголовный розыск и любовь — понятия просто-таки несовместимые. Я прав? — взглянул Железняк на Мешалкина.

— Что ж, встреться со своей мигранткой, — пряча улыбку, ответил майор. — Идея не такая уж и плохая…

— Слыхал? — Железняк победоносно глянул на Лосенка. — Это слова мудрого человека. А ты, Василий, как есть остолоп! И что только в тебе нашла твоя невеста?

— Ступай, — Мешалкин махнул рукой Железняку. — Вечером доложишь, что к чему. А нам нужно будет пообщаться с Ливерпулем и Мопсиком. Но прежде созвонимся с отделениями полиции соседних районов и городов и узнаем, что у них слышно о «тоннеле».

— Кстати, а почему «тоннель»? — спросил Герасимов. — Уж шибко необычное название для наркотика.

— Вот и я размышляю о том же самом, — вздохнул Мешалкин. — И не нахожу пока ответа. А хочется найти.

Глава 3

Связаться с отделениями полиции соседних районов и окрестных городов было делом несложным, а потому и недолгим. Результат же оказался одновременно и многозначительным, и удручающим. Оказалось, что и в соседних районах города, и в других городах местные оперативники уже знают о «тоннеле». Знать-то знают, но при этом никто внятно не смог пояснить, откуда этот наркотик возник. По всему выходило, что появился он недавно, но откуда именно он взялся и какими путями попал на черный рынок — на этот вопрос никто так и не дал внятного ответа. «Работаем, ищем, — отвечали оперативники на местах. — Если раскопаем что-нибудь стоящее, то, конечно, поделимся информацией. А что, у вас тоже появился этот «тоннель»? Вот так дела… А вы случайно не знаете, отчего у него такое название? Вот и мы пока не знаем…»

— Да, дела, — сокрушаясь, покрутил головой Василий Лосенок. — Ничем нам не помогли братья-опера. Что ж, придется рыть землю самим. Как говорил поэт, задрав штаны, бежать за наркоманом… Ну, или что-то в этом роде.

…И Ливерпуль, и Мопсик были личностями, в уголовном розыске известными. Мешалкин и его подчиненные знали, где эти двое живут, где проводят вечера и ночи. Жили они вместе с родителями в особняках в одном из элитных городских районов. Более того, особняки эти располагались по соседству друг с другом. Ну, а вечера и ночи Мопсик и Ливерпуль проводили в различных увеселительных заведениях — в последнее время все больше в той самой «Башне».

Возникал вопрос — где было сподручнее взять Мопсика и Ливерпуля? По месту их жительства? Можно, конечно, и так, однако же здесь имелись некоторые неудобства, причем довольно-таки существенные. Помимо самих Ливерпуля и Мопсика, в доме обязательно будут и другие люди. А это шум и гвалт, а где шум и гвалт, там и огласка. Огласка оперативникам была не нужна. Ведь что такое огласка? Это возможность спрятать какие-то концы и уйти на дно тем гипотетическим персонажам, с которыми Мопсик и Ливерпуль, возможно, были как-то связаны в плане распространения наркотика «тоннель». А поэтому и Ливерпуля, и Мопсика нужно было брать тихо. А тихо — это означает неожиданно. А неожиданно — это означает, что их до поры до времени никто не хватится. А коль не хватится, то и не поднимет шума. А коль не поднимет шума, то, значит, никто из возможных подельников этой парочки не уйдет на дно. Потому что для чего уходить на дно, коль кругом тихо?

Все это было оперской азбукой, которую оперативники прекрасно знали. И уж, конечно, лучше всего такую азбуку знал сам Мешалкин. Он решил так. Архип Железняк — не в счет, он будет общаться с официанткой Айгуль, работающей в ночном клубе «Башня». Значит, оперативников остается трое. Двое из них — Лосенок и Герасимов — займутся Ливерпулем. Они должны его выследить, выбрать удобный момент, задержать и мигом доставить в районное управление полиции. И тотчас же, не давая ему опомниться, приступить к допросу. Расчет был на то, что пока Ливерпуль придет в себя, он, так или иначе, выболтает много чего интересного, если, конечно, он вообще что-нибудь будет знать по существу задаваемых ему вопросов. К слову, все это также было элементарной оперской азбукой.

Ну, а сам Мешалкин займется Мопсиком. Да, конечно, одному ему будет несподручно, поэтому он возьмет себе в помощь какого-нибудь сержантика. Так что действуем. Все должно получиться с первой попытки, иначе огласка и проистекающие из нее печальные последствия.

* * *

Герасимов и Лосенок решили подождать своего подопечного Ливерпуля у того самого особняка, где он, предположительно, проживал. Конечно, они не знали, дома ли Ливерпуль, а потому действовали наугад. Потому что надо же было с чего-то начинать.

К особняку оперативники подъехали на видавшем виды «жигуленке», принадлежавшем Герасимову. Точнее сказать, отцу Герасимова. У него-то Сергей и выпросил «жигуленок» для «оперативных нужд». Отец поворчал, но уступил машину. У самого же Сергея, равно как и у Василия Лосенка, собственного автомобиля не было. Подъехав к особняку, оперативники пристроились на противоположной стороне улицы так, чтобы никто не обращал на них особого внимания, и стали ждать.

Ждали они долго, почти до самого вечера. Ворота особняка то и дело открывались, из них выезжали шикарные автомобили самых разных цветов и марок, спустя какое-то время они возвращались, затем выезжали вновь, и так без конца. Теоретически рассуждая, в любой из этих машин мог быть Ливерпуль либо за рулем, либо в качестве пассажира. Тут главным было не упустить его, а для этого нужно было внимательно вглядываться внутрь каждой машины, стараясь определить, кто именно находится в ее салоне. Занятие утомительное уже само по себе, а если к этому добавить, что у большинства машин стекла были затемненными, то дело в принципе и вовсе представлялось почти безнадежным. Потому что попробуй-ка определи, кто там сидит, за тонированными стеклами! И, тем не менее, надо было следить, надо было вглядываться.

— А давай будем наблюдать по очереди, — предложил Лосенок. — А то у меня уже и глаз замылился, и вообще — голова кругом. Умом можно тронуться от такого занятия.

— Ну, давай будем по очереди… — согласился Герасимов. — Ты, значит, пока отдохни, а я понаблюдаю. А потом поменяемся. Между прочим, где-то поблизости должен находиться и наш шеф Мешалкин. Может, он кого-нибудь углядит. У него глаз понадежнее нашего. Да и выдержки на десятерых хватит. Это ты у нас утонченный неврастеник.

— Сам ты неврастеник, — лениво огрызнулся Лосенок. — Лучше наблюдай, чтобы нам не упустить гражданина Ливерпуля…

…Ближе к вечеру и обнаружили