— Вот странные эти существа — люди. То лошадиной дозой снотворного на пару часов не свалишь, то спит как младенец. И это после двадцатиминутного перелёта! И ведь как спит! Четвёртый час уже пошёл. Всё, я его больше не понесу.

— А действительно, Хлоя, чего мы надрываемся? У нас столько дел, жизнь дальнейшая на кону стоит, а тут таскай этого алкоголика.

— Нет, мальчики, теперь мы за него в ответе. Взяли и понесли! И побыстрее.

— Мы всё понимаем, ты психанула, решила взять его из жалости. Ведь конченый человек был, пару-тройку лет протянул бы, не больше. Так он нас чуть в дороге не погубил, и сейчас время из-за него теряем. Знаешь, как тяжело нести?

— Ладно, давайте вон до того дерева, в его ауре спрячемся, а то у меня уже силы на исходе. Тяжело столько лет не практиковаться. Там все вместе и передохнём.

Во, опять полетел. Чего они там бурчали? Какая Хлоя? Хотя какая мне разница? Хорошо — и ладно. Потом разберусь. Конечно, если будет не лень.

— Сергей Анатольевич, перестаньте притворяться, я уже давно почувствовала, что вы проснулись. Всё, подъём!

— Ах, ты ещё и молчала? Тебе этот алкаш дороже родных братьев? Ну, знаешь…

— Тихо, не мешай. Сергей Анатольевич?..

Притворяться действительно не было смысла, тем более я вспомнил всё происходившее до этого, и в моём уставшем от жизни мозгу появился живой интерес.

— Всё, очнулся — бодренько отрапортовал я, раскрывая сразу оба глаза. — Ну и где вы?

Изумрудно-зелёная листва непривычной конфигурации прошелестела мне в ответ, периодический обнажая изумрудное, но чуть более светлое небо.

А вот его я уже видел. И даже помнил, как ни странно, при каких обстоятельствах. И это мне решительно не нравилось.

— Я, кажется, задал вопрос! — бросил я то ли листве, то ли небу. — Опять в прятки играем? — на всякий случай я скосил глазки на грудь, но таракана там не обнаружил.

— Да вы не волнуйтесь так, присядьте. Хотите я вам рукой помашу? Как тогда лапкой.

— Себе помаши, — проворчал я, с трудом садясь на ту точку, которая именуется пятой. — Обманули, значит, переход не полу…

Закончить фразу мне не дала элементарная потеря речи. Причём капитальная. Причём навсегда. И причина этого вот сейчас в данную секунду, минуту, вечность, уставилась на меня огромными глазюками, такими же изумрудными и бездонными, как это странное небо над головой.

Если вам все психологи мира будут утверждать, а они именно так и утверждают, что мужчина оценивает образ женщины сразу целиком, а уже потом разбирает детали, а женщины делают с точностью до наоборот, плюньте на их утверждения. Вот именно сейчас я видел только эти глаза. Я купался в них. Да что там! Я тонул в них, я уносился в их безграничную вселенную, я наслаждался каждой частичкой их необъятности. И я был мужчиной. Как давно я не чувствовал себя мужчиной. Я похоронил это чувство. Я утопил его в тоннах алкогольного суррогата. Я не оставил для него даже маленькую надежду на всплытие. И вот сейчас оно взметнулось из глубин грозной ракетой «Булава» и с огромной надеждой на победу понеслось в бесконечную необъятность двух изумрудных глаз.

— Может, ему в ухо гавкнуть? Или от ступора есть другие эффективные средства?

— Перестань, Хван, не издевайся. Сергей Анатольевич, вы в порядке?

— Я… а… да… нет… не знаю… — попытался выдавить я из себя.

— Да, тяжёлый случай. Гавкни всё же, Хван, гавкни. Раз двадцать да погромче, а то не поможет. И укусить ещё можешь…

— Я сейчас тебя укушу, Почо, если ты свой рот не закроешь.

С огромным трудом я оторвался от почти полностью поглотивших меня глаз и перевёл взгляд на владельцев этих назойливых голосов.

Ну и чего — два молодых человека. Точнее, один совсем юноша, а другой так годков двадцати пяти. Не, красавцы, конечно, спору нет. Любая особа женского пола полжизни отдаст, чтобы только взглянуть на них. Но я особа другого пола, нормальной ориентации, и глазеть мне на них нечего. А значит, и им вмешиваться в моё созерцание красотой никто право не давал.

— О, кажется, в себя пришёл, — сделал ценное наблюдение тот, что помладше.

— Я бы сказал, он на пути в себя, — поправил тот, что постарше.

— Чего надо? — недружелюбно отреагировал я. — Топайте своей дорогой, ребятки, не мешайте взрослому дяде.

— Сергей Анатольевич, ну что же так грубо?

Кто это? Господи, опять эти глаза, опять этот взгляд. Всё, я подсел на них, я стал зависим в мгновение ока. Теперь я должен видеть их всегда, каждую минуту, каждую секунду, каждый миг моей жизни. Или у меня просто начнётся ломка. Да, да именно ломка. Как у наркомана.

— Сергей Анатольевич, перестаньте поедать меня взглядом. Давайте поговорим.

— Давайте, — с трудом выдавил я из себя.

— Ну вот, Сергей Анатольевич, теперь вы видите наш, так сказать, натуральный облик. Не узнаёте?

— А что, должен?

— А вы подумайте.

— И думать нечего,