«Новита Софранита»* — ежедневная газета, буквальный перевод «Новости Королевской Власти"

Если бы в обществе женщину можно было считать другом, то именно так принц назвал бы Милэду. Они были знакомы с детства, с тех самых пор, когда матушка княжны стала служить фрейлиной матери Дамиана, а дочь поселилась в детском крыле, как это было принят при дворе. Она была тихой задумчивой девочкой, не очень симпатичной или озорной, но очень компанейской. Милэда, или попросту Ми, всегда поддерживала детские забавы принцев и с совершенно серьезным видом помогала им творить всякие веселые шалости. Лев тогда уже редко позволял себе такое, просто потому, что его занятость как наследника росла все сильнее, оставляя так мало свободного времени, что старший, наследный принц предпочитал проводить его в постели, отсыпаясь. Вот и получалось, что Дамиан и Милэда, иногда прихватывая кого-нибудь из детей служащих замка, шалили вместе. То лазали по деревьям, то исследуя подземелья замка и дворцовой сантурии, то воспитывая здоровенных волкодавов на заднем дворе, по прячась от придуманных врагов на сеннике в конюшне.

Уже тогда Милэда была очень творческой натурой. Она могла придумать что-то такое увлекательное, что маленький принц слушал её, открыв рот. Именно благодаря её фантазии они не лазали просто по деревьям, а взбирались на мачты парусника, стремящегося не в даль океана, а в небо, он был капитаном, а она — его верным помощником. Прыгая вниз с довольно высоких веток, они летели в пучину облаков, а когда потом падали и ушибались, выходило, что у облаков просто внутри острые углы.

И когда принц тайком ото всех приносил с кухни сдобные булочки, именно Милэда предлагала играть, будто это волшебный хлеб, который чудесным образом появляется у них в руках, потому что они совершили какой-то подвиг и сама Плодородная одаривает их. Булочки принцу дали бы и просто так, но взять их потихоньку было куда как интереснее, и есть их под волшебные выдумки маленькой подружки было куда как слаще.

Но также хорошо Дамиан помнил, что хранил у себя её альбомы с рисунками, которые она оставляла в условленной беседке в парке дворца. Княгиня Маструрен была настроена категорически против любви дочери к рисованию, и поэтому не позволяла ей покупать рисовальную бумагу, грифели, краски или мягкие цветные мелки, а если видела что-то рисованное в руках дочери, отбирала и уничтожала, а её саму ругала и наказывала. Такое непонимание со стороны матери очень обижало девушку, но она не была бойцом и не могла противостоять напору старших. Расстраиваясь и плача, она пряталась и все равно рисовала, а свои рисунки передавала Дамиану на хранение.

Потом тайком встречалась с ним и пересматривала свои работы, пыталась поправить что-то и иногда так увлекалась, что Дамиану приходилось её тормошить за плечо, потому что на голос она не откликалась. Вскоре принц отбыл на учебу в Военную Академию, и где подруга детства прятала свои работы потом, уже не знал..

Прошло много лет, но принц хорошо помнил глаза худенькой девчушки с тонким и длинным фамильным носом, зеленевшие до невероятности от слез обиды на матушку, считавшую, что благородной девушке не пристало заниматься таким странным делом, как картины и рисунки, это удел мужчин, их страсть, их увлечение, а женщине больше пристало вышивать и заниматься домашним хозяйством. Та горечь Милэды была настолько сильной, что при воспоминании у принца до сих пор горчило во рту.

Княжна выросла, и даже считалась старой девой в свои двадцать три года, но тот взгляд, наполненный болью и обидой, принц уловил и сейчас. А когда обижали слабого и беззащитного, у него всегда что-то поднималось в душе. Поэтому Дамиан откинулся на спинку стула и третьей рукой стал забрасывать полупрозрачными цветами шинную даму, стараясь, чтобы цветки застревали между складками её тела. Дело шло медленно, а красоты хотелось сильно и побыстрее, потому что уже неслось негодующее, сотрясающее складчатые бока:

— Необходимо на самом высшем уровне запретить носить такое платье!

Третья Рука вытянулась к самому лицу полной дамы и стала быстро-быстро вставлять между складками полупрозрачные цветы, время от времени забрасывая то один, то другой цветочек прямо в раскрываемый рот. Вскоре за столом сидела целая шевелящаяся цветочная башня. Особенно очаровательно цветочки двигались в такт словам в том месте, где был рот. Принц полюбовался ещё немного делом рук своих. Мальчишка внутри от восторга просто выпрыгивал из коротких штанишек и радостно вопил во все горло. Откуда-то сбоку послышался тихий хмык и разрушил все веселье. Несносный Мальчишка моментально испарился, а Третья Рука втянулась внутрь.

Дамиан неспешно пропутешествовал взглядом к источнику звука. По другую руку от матушки, почти рядом с местом принца-консорта, сидел придворный маг со своими помощниками. Звук шел явно от этих господ, но вот кто его издал, было не ясно. Кто-то из них продолжал ужин, кто-то прислушивался к словам женщины из каучуковых шин, кто-то беседовал с соседом. Принц внимательно присмотрелся к каждому. Никто не был похож на смеющегося, единственное, что казалось подозрительным — подрагивающие усы придворного мага. И его острый взгляд, брошенный из-под старческих, сморщенных век, намекнул принцу, что его Несносный Мальчишка может быть вполне кому-то видим.

Как он мог быть виден, было не понятно, ведь Несносный Мальчишка не был порождением магии. Магия венценосной фамилии не могла быть использована напрямую, как силы того же придворного мага или любого его помощника с заурядными магическими способностями. Родовая магия старинных аристократических родов имела более масштабное воздействие на окружающий мир, но теряла свою непосредственно влияющую компоненту для личности владельца. Попросту, бароны и князья могли способствовать тому или иному фактору процветания земель, как то урожайность посевов, плодовитость отдельных видов животных, домашних или диких, плодородие почв, чтобы на них не сеяли, благополучную добычу полезных ископаемых и что бы то ни было другое. И воздействовать магией, как это делали обычные, не родовитые маги, не могли. А уж у принца магия была самая сильная в государстве, потому что на нем должно держаться благополучие целой державы.

Поэтому и Несносный Мальчишка, и его инструмент — третья, Призрачная, Рука, не могли быть осязаемы на уровне магического восприятия. Однако вполне отчетливый смешок заставлял задуматься об обратном. Поэтому ради безопасности пришлось свернуть веселье.

Хорошо, хоть немного выпустил пар. Благодаря этому занятию нервное напряжение несколько схлынуло, но, к сожалению, полностью восстановить душевное равновесие не удалось. Очень жаль! И принц обратился к матери, уважительно наклонив голову:

— Моя рейна, мне кажется, что платья по новой моде очень подошла бы Вам. У Вашего величия прекрасная фигура, на которой они отлично могли бы смотреться.

Мимолетно брошенный на Милэду взгляд, и на душе потеплело — она сдерживала улыбку и часто-часто моргала, пряча глаза. «Хоть бы при всех не разревелась», — Дамиану хотелось подойти и погладить девушку по голове, как в детстве. А все гости, все восемьдесят человек да ещё слуги замерли на какое-то мгновенье, а королева только улыбнулась сыну. Спор в самом деле прекратился.