— Все хорошо, сюда, пожалуйста. — Я подвел ее к открытой задней дверце и пихнул внутрь — прямо на груду мертвых тел.

— Погодите! Что… что это? Как… — закудахтала она, но закончить не успела — свернуть ей шею было делом одной секунды.

— Господь всемогущий! Когда же это закончится? — обратил я лицо к небу.

Оставалось только сбегать к дому и захлопнуть дверь. Прыгнув в машину, я нажал на газ, накрывая, как мог, одной рукой незадачливую мисс Марпл, и… лишь каким-то чудом не врезался во встречный «БМВ». Раздался визг тормозов, обе машины развернуло поперек дороги. Водитель опустил стекло, обложил меня по всем правилам дорожного этикета и помчался дальше.

Заметил он что-нибудь или нет?

Вряд ли. Я не видел его лица в темноте, значит, и моего было не разглядеть. Машину — да, видел, но судя по тому, как он гонит, ему еще со многими придется объясняться этой ночью. Кроме того, у него «БМВ», а у меня — жалкий пикап, да еще полный трупов. Я не смог бы ничего сделать, даже если бы этот тип ехал прямо в полицию. И автомат бы не выручил. Так что пускай гоняет дальше.

Я пожалел, что откатил того первого в канаву. Надо было бросить посреди дороги, этот бы наверняка наехал — одним меньше на моем счету. Хотя кто же мог знать заранее?

Отъехав на пару миль от дома старухи, я остановился в тихом местечке и хорошенько упаковал своих пассажиров, чтобы инцидент с Парнеллом не повторился. Мне пришло в голову, что можно было бы усадить мисс Марпл на переднее сиденье и пристегнуть ремень — как будто она спит, — но в конце концов я передумал. Уж слишком жутко, даже для меня, и потом я не слишком-то люблю старух.

Дальше мы ехали без приключений и к часу ночи были в гавани. Осмотревшись как следует и убедившись, что поблизости нет ночных рыбаков и прочих лунатиков, я перенес трупы на катер. На это потребовалось немало времени, не меньше десяти минут, однако счастье было на моей стороне, и катер отвалил от берега никем не замеченный.

Под мерный стук работающего мотора я начал готовить тела к погребению. Если вы думаете, что достаточно отойти на несколько миль и выпихнуть их за борт, то сильно ошибаетесь. Нет, надо все сделать так, чтобы их не нашли; а коли их найдут, то ни в коем случае не должны опознать. И вот тут-то все становится несколько менее приятным, или более неприятным, если хотите.

Определить, кому принадлежало тело, можно двумя способами (тремя, если добавить анализ ДНК, но пока, к счастью, базы данных по всему населению не существует): по отпечаткам пальцев и по зубам. О пальцах позаботятся соленая вода, рыбы и крабы, а вот зубами приходится заниматься самому.

Я достал лом и принялся за работу.

Мне это не слишком нравится, хотя за несколько лет привыкаешь ко всему. Тем не менее в моей профессии есть и более приятные стороны. Особенно когда дело доходит до коренных зубов: сидят они прочно, намучаешься, пока выломаешь, и весь перемажешься. Опять же запах. Я даже подумывал о том, чтобы использовать взрывчатку. И нужно-то всего ничего: немного пластида, батарейка и таймер. Кладешь под язык, сталкиваешь клиента за борт, и через десять секунд — легкий хлопок и никаких проблем! Ни зубов, ни челюстей, ни даже головы.

Давайте опознавайте! Простенько и со вкусом, хоть патент бери. «Зубная бомба Бриджеса». Впрочем, это пока только идея.

Мисс Марпл я был готов расцеловать: челюсть у нее оказалась вставная.

Покончив наконец с остальными тремя, я быстренько проверил их карманы. Зачем уничтожать зубы, если оставляешь бумажник с документами? Кошелек Дженет оказался пустым, ни единой монетки. Довольно самонадеянно — в наше-то время. Зато у Фрэнка было фунтов пятьдесят мелочью. Получилось, что он заплатил за наш с Дженет ужин. Ему это вряд ли бы понравилось.

Отойдя мили на полторы, я заглушил мотор. Идти дальше смысла нет — береговая охрана увидит на радаре и может заинтересоваться, кто ты такой. Нырять первым выпало Фрэнку. Хорошенько привязав груз (традиционным кускам бетона я предпочитаю диски от тренажера, они не раскалываются о камни на дне), я проколол ему легкие и желудок, чтобы вышел воздух, и столкнул в воду. Обычно, когда надо избавиться от трупов, я завожу мотор и выбрасываю их на некотором расстоянии один от другого, но тут во мне взыграла сентиментальность, и Мэнд отправилась следом за своим приятелем. Мисс Марпл ушла на дно еще через полмили.

Теперь Дженет. Я втыкал ей заточенную отвертку в грудь и живот и думал о том, как неудачно прошло наше свидание. Не везет мне с женщинами, и все тут. Как будто кто-то там, наверху, нарочно мешает мне встретить подходящую девчонку. За что? Почему мне не может хоть раз улыбнуться удача? Я не так уж много прошу. Другие знакомятся, женятся и живут нормально, у большинства людей с этим все в порядке. Не такой я плохой парень, есть гораздо хуже. Все, что мне нужно, — это не быть одному. Зачем мне эти супермодели и актрисы — черт с ними, дайте самую обычную женщину, лишь бы было, к кому вернуться домой после работы, с кем посмеяться и с кем поплакать. Черт возьми, да я бы ее на руках носил, пальцем никогда не тронул бы, не то что другие! Пусть только шанс представится, хоть один шанс, и я докажу, что могу быть самым заботливым и любящим мужем на свете, мечтой любой девушки!

Совсем расстроившись, я перевалил Дженет через борт.

Ладно, не будем вешать нос, рыбок в море еще навалом.

И вот я дома, в четыре утра, измотанный и разбитый. Меня преследует запах крови, дерьма и смерти. Он обычно держится несколько дней, один и тот же — когда возишься с трупами, запах въедается в тебя до такой степени, что чувствуешь его еще долго после того, как выскребешь все тело щеткой с мылом. Это скорее психологический эффект, память о запахе, а не сам запах. Так или иначе, отходишь от него не сразу. Еще есть запах бензина и гари от сожженной машины, но по сравнению с тем, первым, он кажется нежнее французских духов. Тело отчаянно требует долгой горячей ванны, чистой постели и пары таблеток снотворного, чтобы выключить мозг. Ни о чем другом и думать не хочется.

Вместо этого я получаю свою хренову матушку. Начинается…

— Это я! — заявляет она прямо с порога, что значит «Всего лишь я, ничего особенного, извини, что навязываюсь, не обращай внимания на мои слезы, вот умру и не буду больше тебе в тягость». Мамаша у меня — мастер психологической войны. Просто невероятно: всего два слова, и я уже готов.

— Боже мой, ну сколько можно! Я устал, у меня все болит, середина ночи, оставь меня в покое хоть сейчас!

— Так что, мне уйти? — с чувством произносит она. — Ты не хочешь меня видеть?

— Нет, не хочу. Ни сейчас, ни потом.

— Вот как? Значит, так ты ко мне относишься? Я просто… я просто хотела спросить, как у тебя дела, неужели я, мать, не имею на это права?

— Уйди, мне сейчас не до тебя.

— Ах, Иан, Иан… — лепечет она, горестно уронив руки и состроив плаксивую мину. Губы ее вздрагивают, и мои психологические барьеры рушатся к чертям один за другим. Я прижимаю кулаки к глазам и испускаю глухой стон.