меня, шепнув на ухо: «Надеюсь, тебе снился я». Путешествие определенно начинало мне нравиться, и я позабыла о том тревожном, наполовину эротическом сне.

Аэропорт Ашхабада меня не особенно впечатлил. Дело в том, что меня не особенно впечатляли аэропорты и магазины. Пока мы ехали до гостиницы, я не успела рассмотреть город: всего-то две улицы. Мау рассмеялся, что мы могли бы дойти пешком, а когда стал затаскивать мои чемоданы в номер, веселости у него поубавилось. Гостиница была скромной, номер маленьким, большую его часть занимала кровать. Заметив мою реакцию, парень поспешил объясниться:

– Я заказывал с двумя кроватями, но тот Абдул на ресепшене что-то напутал.

– Ничего, я построю себе баррикады, – кивнула я на подушки.

– Знаешь, детка, – прищурился он. – От моего натиска рухнут все твои стены.

Мы рассмеялись, и я отправилась в душ, поспешив прервать интимный момент. Но как только вернулась в комнату, сразу же была заключена в объятия. Мау страстно меня целовал, прижимая к стене и пробираясь рукой под халат. И тут во мне что-то щелкнуло. Я хотела этого столько лет, но, приблизившись к желаемому, ощутила какую-то пустоту. Оттолкнув парня, я старалась не показывать возникшей следом за пустотой паники.

– Я сделал что-то не так? – спросил он, в недоумении проводя рукой по волосам.

– Нет, просто я…

– Ну, конечно. Я поторопился. Извини, детка, я не хотел… – Он с осторожностью поцеловал меня в губы. – Просто ты такая соблазнительная. – Я растерянно ему улыбнулась.

На ночь я действительно построила баррикаду, но Мау перебрался через нее и прижался ко мне сзади. Он мирно сопел, не выказывая попыток к тому, чего я так сильно испугалась, и я тут же уснула. Правда, потом он закидывал на меня ноги, храпел, и, окончательно потеряв сон, я вышла на балкон. Наблюдая, как шумит ночной город, я вспоминала тишину, которой упивалась по утрам, сидя на качелях во дворе, и мою ворчливую Грэйс. Мне отчаянно хотелось верить, что послание не игра воображения, и подруга жива.

Экскурсия по Ашхабаду была занимательной. Необыкновенная красота города восхищала. Конечно, за день мы посмотрели не так много. Дворцовый комплекс Огузхан напоминал три больших желтых солнца, державшихся на греческих колоннах. Дворец Рухыет имел похожее строение, только купола у него были голубыми. Монумент независимости показался мне интересным строением. Особенно статуи, через которые нужно было пройти, чтобы попасть к стелле, внешне больше напоминавшей антенну.

Телерадиоцентр недалеко от него ушел. Только эта антенна по центру имела октагон. Меня всегда настораживали такие объекты. Казалось, будто они таят в себе что-то мистическое, недоступное для понимания непосвященного человека. Еще мы посетили мечеть. Меня впечатлило само строение. Такие места я рассматривала с точки зрения любителя архитектуры, и только. Папа растил меня в полной свободе от социальных убеждений, за что я была ему бесконечно благодарна. Не будучи привязанной ни к какой из конфессии, я могла позволить себе наблюдать какие-то вещи со стороны.

День был утомительным. Мы поели в кафе, взяли напрокат маленькую «Шевроле» с потрескавшимися сидениями из искусственной кожи, и вернулись в гостиницу. Завтра нам предстоит путешествие в заповедник, находившийся в Дашогузском велаяте, что бы это ни значило.

Ночью мы с Мау лежали в кровати. Я смотрела в потолок и никак не могла уснуть. Меня пугала предстоящая поездка. Мау тоже не спал, с периодичностью вздыхая. Наконец, он схватил разделявшую нас подушку и швырнул ее об стену. Его эмоции начинали меня пугать. Заводить об этом разговор я не стала, понимая, что друг закипает от злости из-за моего отказа. А еще я поняла, что чувствую себя обязанной. От мыслей о том, что он планировал поездку ради того, чтобы со мной переспать, меня затошнило.

Он рано меня разбудил, прекрасно зная, как сильно я люблю поспать. Собираясь, я ворчала себе под нос, а он делал вид, что не замечает моей раздраженности. Когда сборы были окончены, мы сели в еще не нагревшийся солнцем салон, и отправились в заповедную зону. Мау сверялся с маршрутизатором, а я смотрела в окно на пейзажи практически лишенные жизни. Несмотря на отсутствие обильной зелени, мне нравилось это место, ведь оно просматривалось со всех сторон на многие километры. Не было здесь ни построек, ни указателей. Подмечая каждую мелочь, я подпевала звучавшей из динамиков Мадонне, когда заметила куст, раскинувший ветви так, будто из песка торчала голова со смешной прической: – его мы уже проезжали.

– Кажется, мы заблудились, – проводила я куст взглядом.

– Неужели? – язвительно отозвался друг, останавливая машину и доставая из бардачка карту необъятного размера.

– А что тебя так бесит, Мау?! – не выдержала я накопившегося между нами напряжения. Парень отложил карту в сторону и гневно на меня уставился.

– Сама-то как думаешь? – прорычал он.

– То есть, я должна была броситься в твои объятия? Ты же такой крутой! – намеренно исказила я голос, изображая его. – Все девицы прыгают к тебе в постель!

Я вышла из машины, громко хлопнув дверью, и он крикнул мне вслед:

– Да пошла ты!

Машина поехала. Я смотрела ей вслед, слезы катились по моим щекам. Я чувствовала себя брошенной, разбитой. Мои отношения с мужчинами складывались обычно по быстрой схеме: встреча, секс, прощание. Иногда я встречалась с тем же ухажером спустя какое-то время, но дальше быстрой схемы у нас не заходило. Я не подпускала к себе близко, не впускала в душу. Но Мау… был для меня идеалом, мечтой. И вот, моя мечта возжелала меня не так нежно и романтично, как мне бы этого хотелось. Наверное, так и лопаются те самые розовые очки, о которых все говорят.

Солнце палило, пыль попадала мне в нос, ветер швырял песок в лицо. Утомившись, я сбавила темп и свернула с асфальтированной дороги, чтобы этот идиот, когда вернется, как следует испугался. Я ступала по потрескавшейся от жары земле, удаляясь все дальше и дальше…

* * *

Амарант…

Я робко постучал в дверь.

– Входи! – раздался властный голос из кабинета.

Переступив порог, я приближался к лучу света, как мотылек к огню. В кабинете было темно, и только свечение лампы позволяло рассмотреть грубое усатое лицо генерала. Впрочем, я смог бы рассмотреть его и в кромешной тьме, благодаря моим врожденным способностям.

– Амарант, кто дал тебе такое имя? – спросил генерал Джонсон, закуривая сигарету. Дым распространялся по помещению тонкой струйкой, отравляя воздух.

– Генерал, вы всегда заходите издалека… – выдавил я улыбку, встретившись с его холодным взглядом.

– По твоему, я попираю законы Вселенной? – рассмеялся он с хрипотцой. – Я не такой тупой, как остальные?