Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Значит, старому Екатеринодару надо давать новое имя.
Утром, едва Мягков появился в комендатуре, со скамейки в дежурном помещении поднялась девушка в красной косынке и котах – самодельных тапочках из брезента, – надетых на босую ногу.
На старенькой полосатой блузке поблескивал алой эмалью кимовский значок.
– Это к вам, товарищ командир, – дежурный, выскочивший из-за стола, лихо, с оттяжечкой, козырнул.
Мягков стянул с коротко остриженной темной головы фуражку, вытер влажное нутро платком.
– Вчера вечером, на базаре, перед самым закрытием, я слышала очень неприятный разговор, товарищ начальник, – сказала девушка.
– Что за разговор?
– Два подвыпивших мужика хвастались друг перед другом: скоро советская власть будет свергнута не только в нашем городе, но и на всей Тамани.
– На всей Тамани? Даже так? – Мягков мигом вспомнил меловые кресты, нарисованные на воротах.
– Да, на всей Тамани, – подтвердила девушка. – И еще хвастались они, что тогда и берег и море будут принадлежать им.
– Узнать этих людей сможете?
– Если увижу – смогу. Только они не нашенские, не городские, я их в первый раз видела.
– Понятно. А внешность их запомнили?
– Конечно, – уверенно произнесла девушка.
– Молодец! Это уже что-то. Как тебя величают? – на «ты», потеплевшим голосом поинтересовался Мягков.
– Даша. Даша Самойленко я.
– Молодец, Даша Самойленко, – похвалил девушку комендант, потом ухватил пальцами ее руку, благодарно потряс. – Пошли в кабинет, там обрисуешь внешность этих деятелей письменно. Справишься?
– А отчего, собственно, не справиться? Конечно, справлюсь.
– О чем еще талдычили эти контрреволюционно настроенные мужички?
– Говорили, что город украсят виселицами. На каждой виселице будут болтаться по два большевика: один с одного края, второй – с другого.
– Грозные господа, однако, – хмыкнул Мягков, покачал головой, – только сомневаюсь я, что они найдут виселицы на всех большевиков.
Сигнал, который принесла девушка с кимовским значком на блузке, был нехороший – явно где-то что-то затевалось, кому-то очень захотелось пострелять, и сигнал этот, как чувствовал Мягков, явно смыкался с меловыми крестами.
Надо было искать концы: откуда конкретно исходит опасность? Было над чем поломать голову.
Для начала обо всем увиденном и услышанном Мягков доложил Ломакину, тот привычно пошевелил усами и хряснул кулаком о кулак.
– Вот гады! – выдохнул из себя со сдавленным сипением. – Крови нашей, значит, захотели? Л-ладно, – он расправил одну ладонь и также хряснул по ней кулаком. – Поднимай-ка, Мягков, чекистов, это больше по их части, чем по нашей. И давай в десять ноль-ноль проведем совещание, подумаем, что нам делать дальше.
Совещание было немногочисленным: один человек от ревкома, – прибыл сам руководитель организации Журба, двое – из чека и трое пограничников – Ломакин, комиссар Ярмолик и комендант Мягков.
На совещании Ярмолик поднял Мягкова на смех, даже расхохотался заразительно, смех его был звучным, как у актера, слышен далеко, комиссар взмахивал одной рукой, словно бы воздух раздвигал, освобождал пространство для собственной точки зрения.
– У страха глаза велики, Мягков, – выплеснул он из себя вместе со смехом, – почудилось тебе… Гражданская война уже прошла и никогда в эти края не вернется. Ни белых, ни красных нет… Увы!
Комендант сжал зубы, на щеках его вздулись желваки. Ярмолика остановил один из чекистов, старший, – забавный дядька в соломенной шляпе и вышитой украинской рубахе навыпуск. Глядя на него, ни за что не подумаешь, что дядька этот, больше похожий на сельского попика, чем на чекиста, работает в столь грозной организации.
С другой стороны, у него все было продумано, даже в незаурядной внешности. Под длинной рубахой, например, было удобно прятать не только пистолет, но и гранаты. И никто ничего не увидит, не засечет.
– Не так страшен черт, как его малюют, – продолжил свое выступление Ярмолик, в голосе его зазвучали воодушевленные нотки, он азартно вскинул голову, намереваясь своим красноречием заразить, увлечь других, но чекист прервал его:
– Страшен черт, еще как страшен…
Комиссар словно бы на препятствие налетел, хлопнул ртом, захватывая воздух и умолк. Чекистов он боялся.
– Я тоже считаю, что черт страшен, – поддержал чекиста Журба, – это дело трэба расследовать со всей серьезностью.
– Времени у нас – с гулькин нос, а для серьезного расследования требуется время, – по лицу чекиста проскользила досада, он поскреб пальцем висок. – События могут развиваться стремительно – вдруг сегодня ночью в городе произойдет контрреволюционное выступление?
– Все может быть, – резонно произнес начальник пограничного отряда.
– Прошляпили мы, – чекист сморщился, – виноваты…
– Как бы там ни было, разгребать грязное белье придется.
– И чем быстрее – тем лучше. Напрасно товарищ Ярмолик так легкомысленно относится к крестам на воротах.
– А ему чего? – Ломакин развернулся всем своим грузным телом к комиссару, стул под ним заскрипел жалобно, – В бой не идти, из винтовки не палить. Он будет стоять сзади наступающей цепи и вдохновлять бойцов пламенным словом. Потом застегнет рот на две пуговицы и отправится отдыхать.
– Не нападай на комиссара, Ломакин, – предупредил Журба, – у него хлеб тоже несладкий.
– Да я и не нападаю, – Ломакин хмыкнул, – это я так, для профилактики. Чтобы конь не застаивался.
Базар, на котором пили пиво два болтливых мужика, взяли под контроль – может быть, деятели эти появятся снова? Хотя надежды, что это произойдет, не было никакой. Но тем не менее решили отработать и этот вариант – а вдруг?
К поиску привлекли Дашу Самойленко, попросили только сменить очень приметную косынку на другую, да снять с блузки кимовский значок, – чтобы не бросаться в глаза базарной публике, которая умеет засекать не только журавля в небе, но и мух на деревьях, как сказал ей чекист.
Везение не обошло ни чекиста, имевшего профессиональный нюх, на который тот, в общем-то, и надеялся, ни Дашу, – они увидели на базаре вчерашнего пьяненького мужика, он продавал с телеги товар со своего огорода – огурцы и ранние мелкие дыни, еще не успевшие пожелтеть, но, как утверждал хозяин, сладкие.
Оказалось, мужичок этот жил в богатой и большой станице, расположенной в семи километрах от города, и на базаре городском бывал редко, потому глазастая Даша никогда его не встречала… И вот на что сразу же обратил внимание опытный чекист – на постое в станице этой пребывал пехотный полк. В состав полка был включен и морской десантный отряд, имевший в своем распоряжении несколько мелких боевых судов.
Но и этих судов, клоподавов и консервных банок, могло с лихвой хватить на то, чтобы снести с берега пару населенных пунктов. А уж тех, кто останется в живых после такой атаки, мог легко додавить сухопутный полк.
За мужичком, который и в этот раз здорово набрался в базарном шинке, проехали до самой станицы. Там выяснили, что в доме у него проживает красный командир – молодой, длинноногий, привлекательный, с хорошей