– булку хлеба. Отломив кусок, положил на него мясо, откусил от бутерброда и вернулся в комнату.

– Ты лично мне бойкот объявил, Коля, – все еще шутливым тоном спросил Богданов, – или что-то случилось?

– Я в норме, – хрипло ответил Дорохин, но головы так и не повернул.

– Что-то мне не верится, Коля. Когда ты в норме, то хотя бы поесть мне предлагаешь. Я все-таки со смены вернулся.

– Еда на кухне. Наверное.

– Так, – протянул Богданов. – Давай-ка выкладывай, что у тебя стряслось.

– Я в норме.

– Тогда кто не в норме? И где Дубко, где Лепилин? Можешь ты мне ответить?

– Не мое дело, – огрызнулся Дорохин. – Я им не сторож.

– Вот как! С каких пор простой вопрос вызывает такую агрессию? – Ответ Дорохина озадачил Богданова.

– С тех самых пор, когда вы в команду начали набирать всякое дерьмо, – выдал Дорохин. На этот раз он повернулся к командиру и дерзко взглянул ему в глаза.

– А вот с этого места поподробнее. – Богданов уже понял, что речь пойдет о Лепилине, но представления не имел, что тот мог отмочить, сидя в доме.

– Не буду я никому ничего докладывать! – взвился Дорохин. – Кому надо – пусть тот и докладывает.

– Видно, придется тебе напомнить, что я – твой командир. И сейчас не как друг к тебе обращаюсь, а как командир, – четко, с расстановкой произнес Богданов. – А чтобы стало понятнее, повторюсь: капитан Дорохин, доложить о происшествии!

– Плевать мне на твои пояснения и повторения! Задолбало все!

Дорохин схватился за пачку, трясущимися руками выбил сигарету, схватил со стола спички, но прикурить не успел. Одним прыжком Богданов подскочил к Дорохину и забрал у того сигарету. Сжав ее в кулаке, высыпал табак на пол и встал лицом к лицу с Дорохиным.

– Приди в себя, Коля, – угрожающим тоном произнес Богданов.

С минуту Дорохин стоял напротив командира, сжимая кулаки, готовый кинуться в драку. Затем кулаки разжались, тело расслабилось, он отступил назад и сел на табурет.

– Прости, Слава, погорячился, – негромко произнес он. – Просто все это дерьмо…

– Да что тут у вас произошло? – повторил Богданов.

– Лепилин – говнюк.

– Это я уже понял. Что именно он натворил?

– Выше головы решил прыгнуть. Чуть всех нас не подставил, гад!

– Коля, говори по существу, – потребовал Богданов. – Имей в виду, у меня терпение тоже не беспредельное. Я голоден, устал и хочу спать, а не разбираться в ваших проблемах.

– Лучше пусть Дубко доложит, – заявил Дорохин. – Боюсь, я не смогу быть объективным после такого утречка.

– Ничего, я отделю твои эмоции от действительности. Рассказывай!

Дело оказалось и правда серьезным. В четверть четвертого утра Дорохин встал по нужде и обнаружил у входной двери одетого для выхода на прогулку Лепилина. Он, естественно, удивился и задал резонный вопрос: куда собрался новобранец в чужой стране в три часа ночи? Тот заявил, что решил погулять по близлежащим улицам, так как его одолела бессонница. Лепилинскому трепу Дорохин, естественно, не поверил, так как из соображений безопасности всем членам группы без исключения разрешалось выходить из дома только для выполнения конкретного задания, а, насколько было известно Дорохину, никакого задания Лепилин не получал. Он оттеснил Лепилина от двери и велел выкладывать, что тот задумал, напомнив ему о запрете на выход из дома для всех без исключения.

– В этом-то и проблема, – заявил Лепилин. – Мы две недели здесь торчим, а мне было позволено выйти из дома всего дважды. Меня даже от дежурств отстранили! Почему, не скажешь мне, товарищ капитан?

– Так лучше для пользы дела, – просто ответил Дорохин, и тут Лепилина прорвало.

– Лучше для дела? Не морочь мне голову! Вы две недели ходите вокруг этого осла, за которым ведется слежка, и никакой пользы. А меня в дело не берете, потому что ставите себя выше меня. Только ни черта вы не выше! И насчет вашего осла у меня есть свои соображения. Будь я в деле, давно бы вывел его на чистую воду, получив доказательства того, что это он сливает информацию о наших агентах конкурирующей организации. Только кто будет меня слушать, если все вы в спецподразделении не первый год, а я всего лишь пришлый новичок?

– И ты решил взять инициативу в свои руки? – Дорохин пропустил мимо ушей все обвинения Лепилина, сосредоточившись на главном. – Не слишком ли много на себя берешь, Леха?

– Вот-вот, я для вас не более чем Леха-балагур? Или думал, не знаю, как вы меня за глаза называете? Думаете, я шут гороховый.

– Почему же за глаза? – Дорохин усмехнулся. – Не нравится прозвище – попробуй вести себя иначе, и прозвище отлипнет.

– Да пошел ты! Без тебя разберусь, как мне себя вести.

– Тоже верно, в свободное время можешь вести себя как угодно. Хоть без штанов по городу бегать, но когда ты на задании, никакой отсебятины мы не потерпим.

– Да кто ты такой, чтобы мне указывать? Такой же, как и я, капитанишка, а туда же. Отойди от двери, Дорохин! Надоело мне с тобой лясы точить.

– Никуда ты не пойдешь, Лепилин. – Дорохин оперся спиной о входную дверь.

– Желаешь силы свои испытать? Я потяжелее тебя буду, мастер спорта международного класса по вольной борьбе, плюс возраст. На сколько ты меня старше, лет на пять? Вот и подумай, оно тебе надо?

– Выходит, драться со мной надумал? – Дорохин усмехнулся не веря в серьезность намерений Лепилина.

Но тот не шутил. Пару минут он стоял, тупо глядя себе под ноги, а потом вдруг бросился на Дорохина. Вес у Лепилина и правда превосходил вес Дорохина килограммов на двадцать, и в медвежьей хватке у Дорохина затрещали ребра, но он не сплоховал. Один хитрый прием, и Лепилин лежал на полу с заломленными руками. Правда, недолго. Вес сыграл свою роль, Лепилин вывернулся из-под Дорохина, откинул его к стене и рванул к двери.

– Да что за детский сад, – взревел Дорохин. – Я что, по улицам за тобой бегать буду?

А Лепилин уже открывал дверь. Пришлось Дорохину снова броситься врукопашную. Завязалась борьба, на пол полетел табурет, затем посуда с полки. На шум из спальни выбежал заспанный Дубко. Открывшаяся картина его ошеломила. Он застыл в дверях всего на пару секунд, затем громко свистнул и прокричал, не особо надеясь на успех:

– Отставить потасовку!

В этот момент Дорохин в очередной раз заломил руки Лепилина за спину. Удерживая его своим весом на полу, он одной рукой сорвал с пояса ремень и накинул петлю на руки Лепилина.

– Не стой столбом, майор, – не поворачивая головы, крикнул он Дубко. – Лучше помоги стреножить придурка.