Внимание Алексея привлекли двое сутулых мужиков в коротких фуфайках. Они брели по противоположной стороне улицы, курили папиросы и друг с другом почти не разговаривали. Оба в кепках, бритые затылки, какие-то надписи белым на груди. Исподлобья смотрят по сторонам.

Женщина, идущая навстречу, ускорила шаг, опустила голову. Мужики посмотрели ей вслед, перекинулись парой слов. Вроде без пошлостей. Постояли возле «булочной» очереди, но решили не вставать, отправились дальше. Люди отворачивались от них, а те и не лезли с разговорами.

Один покосился на Черкасова, Алексею почудилось что-то знакомое. Или нет? Он засомневался. Мужик угрюмый, небритый, глаза ввалившиеся. Задержал взгляд, нахмурился, но быстро отвел глаза, втянул голову в плечи.

Из переулка вывернул вооруженный патруль. Мужики в фуфайках и ухом не повели. Проигнорировать такую колоритную пару бойцы не могли – остановили, потребовали документы. Те предъявили свернутые вчетверо бумаги, стали терпеливо дожидаться, пока старший патруля их изучит. Наконец бумаги вернули, патруль отправился дальше.

Один из мужиков сунул бумагу за пазуху, отыскал взглядом Черкасова, ссутулился еще больше. Потом оба свернули в переулок.

Алексей не стал их догонять – не было причины. Мало ли знакомых? Были и хорошие, и такие, что лучше не вспоминать.

Массивное трехэтажное здание находилось в глубине дикого сада и со стороны выглядело невзрачным. Соседствующие здания райкома и райисполкома выглядели куда представительнее. Но адрес подтверждался – Советская, 34. И новая табличка над дверью: «Районный отдел милиции. МВД СССР». Пока что непривычно и как-то… по-буржуйски. 15 марта текущего года Пятая сессия Верховного Совета СССР приняла закон о преобразовании Совета народных комиссаров в Совет министров. И все наркоматы, соответственно, стали министерствами, в том числе и ведомство, отвечающее за внутренние дела.

– Вы к кому? – спросил вооруженный пистолетом милиционер, подозрительно разглядывая вошедшего. Насторожились и автоматчики на углу здания – форму войск НКВД по охране тыла пока не изменили.

– Я – к себе, – объявил Алексей, протягивая документы.

– Будете новым начальником уголовного розыска? – Охранник изучил документ и сразу подобрался. В глазах мелькнуло сочувствие.

«Должность расстрельная, – угадал его реакцию Черкасов. – Оттого и отношение уважительное – как к покойному».

– Буду, – согласился он, складывая вчетверо еще не помявшееся направление. – Виктор Андреевич Черепанов на месте?

– Вот и замечательно… – добродушно бубнил пожилой плечистый майор с одутловатым лицом и живописными кругами под глазами. – Именно вас, Алексей Макарович, нам так и не хватало… Да вы присаживайтесь. Чаю хотите? Агнесса Львовна сейчас принесет…

– Если можно, в другой раз, товарищ майор, – Алексей присел на предложенный стул, украдкой потянул носом. Запаха не было – стало быть, неважный вид начальника милиции объяснялся чем-то другим.

– Как скажете, Алексей Макарович, как скажете… – Майор Черепанов вчитывался в текст служебного предписания. – Стало быть, вас к нам перевели из Отдела уголовного розыска Главного управления милиции.

– Из Главного управления по оперативному розыску, – поправил Черкасов. – А что касается названного вами отдела, то его в природе уже не существует – в прошлом месяце переименован в Управление уголовного розыска при ГУМ МВД.

– Отсталые мы, – хмыкнул Черепанов. – Непривычно пока, инерция работает. Наркоматы переделали в министерства, а вот про МВД РСФСР как-то не слышали – нет такого – пока, по крайней мере. Отсюда и путаница. С участковыми тоже проблема – упразднили должности городских участковых инспекторов, теперь они – участковые уполномоченные для работы на определенном участке территории. В бумагах неразбериха, а в повседневной работе что изменилось?

– Все остается по-прежнему, – улыбнулся Алексей, – борьба с бандитизмом и всеми видами уголовных преступлений.

– Работаем, Алексей Макарович. Ни выходных, ни света белого не видим. Бывает, и ночевать приходится на рабочем месте. Вы навсегда к нам?

– Пока неизвестно, – пожал плечами Алексей. – Назначение адресное – под выполнение конкретной задачи. Вы, конечно, догадываетесь, какой именно. А там поглядят – в столицу меня или здесь оставят.

– Ну, и как оно в столице? – поднял глаза Черепанов. – Мы ведь совсем не в курсе, словно на другой планете живем. До столицы семьсот верст, а кажется, что многие тысячи…

– Спасибо, Москва живет и здравствует. Восстанавливаем народное хозяйство, боремся с бандитизмом и воровством – все, как у людей. А у вас приличное здание. – Алексей повертел головой, озирая скудно обставленный, но просторный кабинет.

– Площади роскошные, – согласился Черепанов. – Вот только людей мало. Текучка большая, сами понимаете…

«Текучка по не зависящим от людей причинам», – мысленно сделал вывод Алексей и уставился на карту района, висящую на стене.

– Только на прошлой неделе двоих потеряли, – удрученно добавил Черепанов. – И это только в вашем отделе уголовного розыска.

Алексей поднялся со стула, подошел к карте. Явно не старая, но уже вся испещрена значками, подписями и непонятными закорючками. Видно, местным «полководцам» частенько приходилось над ней корпеть. Уваровский район – небольшой. Запад Смоленской области – районный центр, клочок стратегически важной железной дороги и ряд незначительных населенных пунктов.

Сам Уваров отражался в полном виде – основные улицы, значимые объекты, включая предприятия, вокзал, электростанцию и даже городскую тюрьму в восточном тупике Базарной улицы. Тюрьма, насколько помнил Черкасов, использовалась всегда, невзирая на удаление от райотдела, ее использовали и царские жандармы, и сотрудники НКВД-ОГПУ, и гестапо, и снова НКВД-МВД, плюс примкнувшее к ним МГБ…

– Опишите в двух словах обстановку, Виктор Андреевич.

Майор выбрался из-за стола, вооружился указкой и подошел к карте. Что-то подсказывало опытному работнику, что столичный назначенец только формально числится его подчиненным, и лучше не лезть к нему с приказами и наставлениями.

– Вам же требуется объективная оценка, Алексей Макарович? Тогда извиняйте, все как есть. Пашем, как проклятые, спим урывками. Сотрудники выходят на работу каждый день. Штат отделения не укомплектован, сотрудники постоянно выбывают. До войны в Уварове проживало порядка 30 тысяч населения. Два года назад, когда прогнали немцев, здесь и шести не осталось. Сейчас население, конечно, выросло. Люди прибывают с востока, с запада – я имею в виду восточную Белоруссию; молодежь приезжает на стройки по комсомольским путевкам… Не все так плохо, – подытожил Черепанов. – В большинстве зданий есть электричество, в половине домов – канализация и водопровод. За год вернулись полторы тысячи демобилизованных, практически всем нашлись работа и жилье. Восстановили льнозавод, – указка ткнулась в карту, – запустили элеватор, фабрику по производству автомобильных покрышек, цементный завод, завод по производству железобетонных изделий в Авдотьином переулке. А ведь еще два года назад все лежало в руинах… На бывшем химзаводе… – указка дрогнула и показала место к северо-западу от города, – одно время работала комиссия из столицы, там сейчас работы не ведутся, но действует режим секретности, объект охраняется – его курирует, если не ошибаюсь, МГБ, к нашему ведомству это не имеет отношения, о чем нам неоднократно напоминали…