в поликлинику для консультации. Через три минуты все выполнили свои обязанности и отправились сначала на консультацию к врачу. Саше же все это время ни хуже ни лучше не становилось. Только позывы к рвоте прошли, а кашель, головокружение и недомогание остались. После сделанного МРТ грудной клетки оставалось только ждать, ждать результатов, которые будут готовы лишь через сутки. Это были самые долгие и мучительные сутки в жизни родителей, они не могли вынести и представить всю ту боль, что испытывал их сын. Хоть врачи и прописали ему разные таблетки, но легче от них не становилось. Саша часами находился в ванной комнате.

На следующий день стало известно, что у Саши рак легких. Алена Сергеевна не смогла сдержать своих чувств и завыла, от невыносимой боли на душе, на всю больницу, у нее началась такая истерика, что пришлось ставить капельницу прямо в приемной. Евгений Аркадьевич внешне никаких признаков беспокойства не подавал, но внутри он чувствовал страх. Этот страх рвал его сердце в клочья, пожирал его изнутри, и это все не сравнится с тем, что испытывал Саша. На мгновение он почувствовал себя полностью здоровым и ничего не ощущал, вообще ничего. Он не понимал, куда идет, что делает, что говорит, сознание на несколько секунд покинуло его.

– Что-то еще можно исправить? – уже со слезами на глазах и с комом в горле спросил Евгений Аркадьевич, который был готов на все, лишь бы его сын был здоров.

– Что вы, не стоит вам так волноваться. У него он только начал развиваться, это начальная стадия. Конечно, можно все еще исправить. В Израиле есть прекрасная клиника, но это обойдется в копеечку, так что рекомендую нашу, отечественную, где бесплатное обслуживание, – начал успокаивать врач убитых горем родителей.

– Ха-ха-ха, про какие деньги ты говоришь?! На кону жизнь моего сына, любые деньги я готов отдать за это и, если придется, свою жизнь тоже. Звони, пиши, делай что хочешь, за любые деньги, но чтобы завтра нас уже ждали там!

– Хорошо. Но все издержки вам придется оплатить сейчас.

– Давай быстрее!

Все это время Саша ничего не слышал и ни на что не реагировал. В голове его была гробовая тишина, лишь один раз у него пронеслось что-то вроде: – «Я еще не хочу умирать». В этот момент перед глазами у него пролетела вся его жизнь

– Глупая и никчемная, – вырвалось у него.

– Что ты сказал? – судорожно спросил его отец, который, как только услышал что-то от сына, тут же прибежал к нему от кассы.

– Не волнуйся, все будет хорошо, у тебя только начальная стадия, мы тебя вылечим, обещаю, а на вечер у нас уже заказан самолет, мы летим в Израиль, там тебе помогут. Пошли заберем маму и поедем домой собирать вещи. Вся семья вышла из поликлиники в полном ужасе от такой весьма не радужной новости.

Я не хочу вдаваться в подробности его лечения, когда он испытал боль такую, что никому не пожелаешь. Я перейду на год с лишним вперед, когда Саше уже перевалило за семнадцать лет. Как он сам рассказывал, это был самый разгар весны. Как раз в это время туристы только начинали возвращаться сюда, после зимних курортов. Саше повезло, что клиника, где он проходил лечение находилась на берегу Красного моря, и он мог целыми днями наслаждаться этим видом, что он, собственно, и делал, лежа на своей кровати. С бледной кожей, исхудалым телом и абсолютно гладкой головой, что являлось побочным эффектом химиотерапии. За этот год он ни с кем не разговаривал, абсолютно, даже с родителями, которые навещали его два раза в месяц. Он постоянно о чем-то думал. Но что-то на его теле не вписывалось в образ больного. Это были его глаза. Они так и излучали любопытство, пытались докопаться до самой сути всего, что в них попадало. Его взгляд стал более пытливым.

В этот момент в палату зашел лечащий врач с родителями, на лицах которых сверкала улыбка, отражающая их неподдельное счастье.

– Привет, сынок. Как ты? Все хорошо? Как самочувствие? – начала закидывать вопросами мама.

– Да что ты начала?! Видишь, ему хорошо. Ты посмотри, как глаза-то бегают!

– Ладно, завелся с полпинка тут. Он же мой сын, и я должна все знать про его здоровье и самочувствие.

– Родители, я безумно рад вас видеть, но вы пришли сюда ссориться или сына повидать? – вполне здоровым голосом и с улыбкой на лице сказал Саша.

– Прости, сынок, мы не хотели, – хором сказали родители.

– А мы к тебе с хорошей новостью: – хватит тебе тут находиться, и так уже три недели абсолютно здоровым лежишь, завтра мы летим домой. Все уже улажено, – долго ожидая этого момента, сказал отец, после чего подошел и обнял сына, который отреагировал на это взаимностью.

Весь перелет Саша думал о чем-то, но точно не о своих «друзьях» и как он напьется, когда прилетит.

Что-то новое

Прилетев родной город, отец хотел повезти семью в ресторан и отпраздновать возвращение сына, но Саша настоял на том, чтобы они сразу поехали домой. До этого момента я рассказывал вам историю моего друга как ее помню я, но, думаю, дневник Саши, который он начал вести еще в Израиле, лучше расскажет его судьбу

«Подъезжая к дому, я увидел родной двор, в котором ничего не изменилось. Во дворе играли дети, лет шести-восьми. Они были беззаботны и абсолютно счастливы, ведь им для этого многого не надо.

И вот она – входная дверь в квартиру. Я ужаснулся, когда увидел ее, ведь я прекрасно знал, что там увижу. Войдя в квартиру, долгое время пытался не заходить в свою комнату, ведь она напомнила бы мне все то, что произошло со мной. Но, набравшись мужества, вошел в нее, заперев за собой дверь на замок, ведь я знал, что будет дальше.

Я стоял в очень мрачной, заставленной всяким хламом комнате. У меня было ощущение, что эта комната совсем другого человека. У меня возникло желание разрушить все, что в ней находилось. Я взял свою биту и начал громить. Первым под руку мне попался кальян, колба которого разлетелась на сотни осколков. Я громил все с такой ненавистью, с такой злобой на самого себя, что бита разлетелась в щепки, когда ударил по столу, с которого все разлетелось. Я начал бить руками, я бил всё: – кровать, стены, шкаф. Я выбросил все свои старые вещи в окно. Меня остановил лишь голос плачущей мамы, которая стояла за дверью и умоляла меня открыть