дело, — сказала Сиюткина, — я понимаю, что вы устали, что сейчас не до того, но и меня поймите правильно — они же умрут!

— Кто умрёт⁈ — от неожиданности у меня аж сердце заныло.

— Я же их не кормлю, они долго без пищи не могут, — опять сказала Сиюткина и посмотрела на Пивоварова красноречивым взглядом.

— Ольга Ивановна прихватила с собой всяких насекомых, — подмигнул Пивоваров, — пора выпускать.

— И семена! — гордо подхватила Сиюткина.

У меня отвалилась челюсть практически в буквальном смысле этого слова. Когда мы с Пивоваровым обсуждали стратегию будущих диверсий, я высказала варианты, но думала, что мы сейчас просто съездим «в разведку», а вот на следующий раз уже проведём полноценные операции. А они видишь, как…

— А как… — начала я, но Пивоваров со смешком перебил:

— А чего тянуть? Знаю, что ты хотела сперва всё выяснить, а уж потом… Но сама пойми, Любовь Васильевна, мы ведь с Ольгой уже совсем не молодые. Даже сейчас ты еле-еле смогла выбить, чтобы нас включили, а в следующий раз может вообще не получится. Или следующая поездка через год или даже два будет. А мы стареем. Я и этот полёт еле-еле перенёс, хорошо, хоть пересадка была. Думал сердце развалится прямо в воздухе.

— А у меня ноги так опухали, что постоянно вставать и ходить по проходу приходилось, — добавила Сиюткина. — А больше сюда не полечу, тяжело мне.

— Но…

— У нас соседка к детям летала, правда в Канаду, так рассказывала, что тяжело очень в таком возрасте так далеко летать. Вот я и подумала… что нужно сразу…

Я изумлённо покачала головой.

— Ну а что⁈ Я — коммунист! Мой муж, мой отец и мой свёкр — все были коммунистами! И хоть Партия сейчас, как говорится, «не в моде», я искренне верю и надеюсь, что из-за кучки обуревших от безнаказанности «вождей», она разрушена не до конца! И рано или поздно вопрянет! И СССР вернется! И будет всё, как раньше!

— И я в это верю, — тихо сказал Пивоваров и ехидно добавил, — ну а пока мы с Ольгой Ивановной вступили в ЛДПР и провезли в Америку всяких жуков и тараканов.

— Это не тараканы! — недовольно фыркнула Сиюткина, — это моль-пестрянка! Она широкоминирующая, между прочим, Пётр Кузьмич. Я собрала три разных вида гусениц, так что поразим ясеневые леса, кленовые и ещё розоцветные, но это будут сады скорее всего.

— Обалдеть, — вытаращилась я. Но на сердце было почему-то стало радостно. И хоть разрушать природу — плохо, но ради спасения моей страны, и многих других стран — будем разрушать. Иначе уже скоро начнутся все эти «цветные революции», гражданские войны, взлелеянные американскими «братьями». Нет, этого нам не надо. Пускай лучше с молью на огородах борются. Будет чем у себя заняться — нам хоть гадить не будут.

— Но это ещё не всё! — воодушевлённо сказала Сиюткина, — кроме пестрянок я взяла ясеневую узкотелую изумрудную златку.

— Звучит красиво, — сказала я.

— Это один из сильнейших и очень агрессивных вредителей. Но особенно златка мощно начинает размножаться и разрушать целые лесные массивы, если вместе с нею подселить один интересненький грибочек-аскомицет, — глаза Сиюткиной мечтательно затуманились. — Я его споры тоже взяла.

— Видишь, Любовь Васильевна, какой среди нас экотеррорист живёт, — хохотнул Пивоваров. — Пока твоя Анжелика все экскурсии до конца досмотрит, от лесов и садов в Америке одни пеньки останутся!

— Да! Я молодец! — легкомысленно хихикнула Сиюткина, — я смогла провезти четырнадцать видов и подвидов разных вредителей-насекомых и патогенных грибов. А ещё я прихватила семена.

— Круто! — изумлённо выдохнула я.

— На пример, семена борщевика Сосновского, — Сиюткина хитро на меня посмотрела и ехидно добавила, — пора кормовую базу для их коров подкорректировать.

Пивоваров аж хрюкнул.

— Так что пора это всё внедрять! — усмехнулась Сиюткина и её улыбка больше походила на полубезумный оскал бешенного хирурга перед операцией по ампутации ноги своего нелюбимого начальника.

— А до завтра они доживут? — спросил Пивоваров. — Чтобы мы стратегию с Любовью Васильевной разработали.

— Скорей всего доживут, — слегка нервно кивнула Сиюткина, — но я бы не стала так рисковать. Если есть возможность начать сегодня — нужно поспешить. Меня беспокоит златка. Деточку пора покормить. А лучше всего она кушает в естественной среде.

— Согласен! — кивнул Пивоваров и добавил, — так что, выдвигаемся? Нужно внедрить златку в естественную среду, а то сдохнет.

— Куда пойдём? — я подавила тяжкий вздох (ноги гудели, и я сейчас даже представить не могла, что придётся сделать ещё хоть один шаг).

— В Ботанический сад, — предложила Сиюткина, — можно взять и другие варианты.

— Ботсад сразу нет, — покачала головой я, — там у них свои санитары должны быть, так что не успеет наша златка поужинать, как её чем-то опрыскают.

— Не санитары, а карантинная служба, — вздохнула Сиюткина, но признала. Но так-то вы правы. Нужно такое место, чтобы она там смогла закрепиться и естественных хищников тоже не было.

— Простые парки? Скверы? — предположил Пивоваров.

— Там тоже могут чем-то потравить её, — не согласилась Сиюткина. — Я думаю, нужно ехать в пригород, искать, где у них ручьи протекают и болотца есть. Это естественные коридоры, по которым златка сможет распространиться очень быстро.

— Она водоплавающая? — хмыкнул Пивоваров.

— По берегам ручьёв растут растения, которые будут кормовой базой для златки, — пояснила Сиюткина, — нам нужно найти сеть ручьёв и речушек и оттуда она уже сама дальше пойдёт. Точнее побежит, и мы тогда…

Договорить ей не дали — в дверь постучали.

Невольно мы вздрогнули.

— Открыто! — крикнула я.

Дверь распахнулась и в комнату вошла процессия: старейшина и руководитель нашей группы Арсений Борисович, очень важный человек Роман Александрович и его тёща Аврора Илларионовна.

— Вот она меня оскорбила! — Аврора Илларионовна указала на меня и добавила, — прилюдно.

— Она и меня оскорбила! В прошлый раз, — недовольно поморщился Роман Александрович и посмотрел на старейшину, — взяли базарную хабалку, вот она тут исполняет.

У меня аж кровь бросилась в лицо — так меня ещё не обзывали.

— Роман Александрович, — тихо сказала я, — извольте покинуть мою комнату. В оскорблениях на своей супруге тренируйтесь. Или вон на любимой тёще. Меня — не надо. А то я ведь и ответить могу.

— Ну вот я же говорила! — взвилась Аврора Илларионовна, — сперва оскорбления, теперь уже и угрозы пошли!

И она с еле сдерживаемой радостью и торжеством посмотрела на меня.

— Любовь Васильевна… — начал Благообразный, но Пивоваров решительно перебил его:

— Арсений Борисович! Я там был! И вот Ольга Ивановна тоже была! Как и остальные наши братья и сёстры. И все могут подтвердить, что первая хамить начала вот эта женщина, — он кивнул на Аврору Илларионовну. — Она