litbaza книги онлайнФэнтезиБог калибра 58 - Макс Острогин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 73
Перейти на страницу:

— Все равно…

— То, что его звери сожрали, — значит, что Гомер правильно прожил, — сказал я. — Хороший был человек, настоящий. Звери ведь всякую дрянь есть не станут. Ты видел когда-нибудь, чтобы они мреца жрали или кенгу?

Ной помотал головой.

— Запомни, — назидательно сказал я. — Это лишнее доказательство — Гомер прожил праведно. Настояще прожил, настояще умер. А мы его помнить будем.

Ной почесал нос. Кажется, он хотел заплакать.

— Не вздумай, — сказал я. — Чего ты плачешь? Наоборот, радоваться надо. Гомер уже на небе сейчас, там.

Я указал пальцем.

— Его уже в Облачный Полк, небось, записали, выдали паек и вечные заряды, все как полагается. Смотрит он на нас и дружеский привет посылает.

Сказал я, и как-то так сильно представил, как Гомер нам посылает привет с облака, весь уже целый, а не по ошметкам, в блистающей стальной кольчуге, что не удержался и посмотрел наверх.

И Ной посмотрел.

Но там была только весенняя синева и редкие утренние тучки, пахло росой, новым днем, солнышком.

— Просто… жаль…

— Ничего и не жаль, — возразил я. — Я тебе говорю — Гомер правильно пожил, славно зачистил территорию, не у каждого так получается. Настоящий истребитель. Мы должны брать с него пример.

— А руки что? — Ной кивнул на руки.

— В каком смысле?

— Может, себе оставим? На память…

Идея мне понравилась. Я бы хотел иметь руку Гомера, наверняка она принесла бы мне удачу. Но в походных условиях это было затруднительно. И потом, руку сначала надо правильно приготовить — высушить, натереть можжевеловым маслом или другими какими растворами, — чтобы она быстро не испортилась. Высушить медленно. Не получится.

— Руки мы закопаем, — сказал я. — Зальем их маслом и спрячем. На обратном пути заберем, а когда к себе вернемся, то там их сделаем реликвией. А пока пусть полежат.

Я взял руки и понес. По дороге, уже не таясь, не очень выбирая направление, до первого грузовика. Ной залез под него, но масла не нашлось, и нам пришлось дойти до третьего. Я вырезал из фургона брезент, свернул из него кулек, затянул проволокой, положил внутрь руки. Ной добыл масла, и мы залили руки, и спрятали их под кривым запоминающимся деревом. На всякий случай я вырубил топором на дереве заметную букву Г. Наступит время, и мы сюда вернемся. Похороним Гомера, поставим памятник, великим людям всегда надо ставить памятники, а Гомер — единственный великий человек, которого я знал.

Вернемся обязательно.

Потом мы возвращались. Шагали вдоль дороги, петляли, путая следы. Ной молчал. И я молчал, потому что говорить ничего не хотелось, все уже сказали. Мне уши ему отрезать хотелось, и Ной это понимал.

Потом Ной все-таки стал хлюпать, ныть и истекать соплями, но я не собирался его утешать. Шагали до темноты, спускались к югу, даже на ужин не остановились, хватит уже, наобедались.

А потом стемнело, пора было закапываться, но я увидел подходящие трубы, сваленные в гору. Трубы проросли травой и мелкими деревцами, я обошел вокруг. Залиты нефтью или какой-то черной дрянью, на которой не выросла трава, видимо, из-за этой черноты сюда никакая погань не сунулась. Во всяком случае, следов я не заметил.

Залезли в трубу, еле втиснулись, но и жнец не залезет, больше всего его боялись. Хотя так редко бывает, чтобы жнец в один день сразу двоих убил. Но на всякий случай я выставил в трубу оба наших карабина. Если кто сунется…

Да и не сунется, я накапал вокруг скунса, эту вонь мало кто может вынести.

Но все равно не спали. Я все думал о том, что нам делать дальше, а Ной вместо плача громко дышал ртом.

Наступила ночь, звезды выставились, и мы с Ноем остались совсем одни. Ной все хлюпал и хлюпал, и в темноте это слышалось совсем уж громко.

Хотел повспоминать Гомера, но он не вспоминался, потому что я его не успел еще хорошенько забыть, да и поверить до конца не мог.

Думал, что дальше делать. Весь отряд погиб, от Ноя пользы ждать не следовало. Невест не добыли. Смысла возвращаться без невест я не видел. Значит, поход следовало продолжать. К тому же мы почти уже добрались. Судя по указателям на шоссе, до города оставалось совсем немного. Восемнадцать километров. День пути, а там посмотрим.

Так и не уснул.

Глава 2 Сыть

Когда все закончилось, Гомер собрал оставшихся на вече. Восемнадцать человек. Утром. Город тонул в тумане, мы сидели на крыше и смотрели вниз. На кладбище. Оно не просматривалось через туманное молоко, но оно было там, я даже это как-то чувствовал.

Гомер всегда говорил, своих нужно хоронить. Для поддержания человечности. Если, конечно, остается, что хоронить, руки, например. Мы хоронили. После сыти, кстати, как раз руки и остаются. Пальцы особенно. Десять пальцев. Был человек, бегал, пчел выслеживал, мречь зачищал, а осталось десять пальцев. Эти самые пальцы мы складывали в бутылки и хоронили. Там клумба как раз раньше помещалась, цветочки желтенькие, вроде тюльпаны как. В эти тюльпаны мы народ и хоронили, с табличками, как полагалось совсем.

Весной нас было двести девять. Сто восемьдесят три мужчины и двадцать шесть женщин, включая Старую Шуру. Почти сорок ей, Шуре, могучая, в прошлом году лося убила и сама приволокла. Мы были самым крупным кланом на севере и собирались прирастать. Осенью, после урожая и хорошей охоты.

Старая Шура выжила. Из-за организма. Не взяла ее сыть, побила уши, на лице ямки — все, остановилась. Кроме Шуры из женщин больше никого. Остальные мужчины. Не все крепкие, но сыть не дожевала.

Сыть занесли с востока. Отправились туда за черной смолой, вернулись все живые, повезло, редко так. Смолы набрали, хорошо. Заразу приволокли только. Мы так и не узнали, где они вляпались, наверное, это Джохан, он всегда во что-то влезал. Во всяком случае, уши у него у первого отвалились. Но он хитростью отличался, уши сжег тайно, под покровом глубокой ночи, а сам в шлеме кожаном ходил, а из-под него ничего и не видно. А потом, я как сейчас помню, утром одним, вылез Джохан к котлу за полбой, голодный, ложкой по миске стучит, улыбается, а через щеку зубы видно — за ночь проело.

Спохватились, забегали, да поздно — за ушами загнило уже почти у половины. Сыть неизлечима, это известно. Гомер, конечно же, пытался, он никогда не отступал. И пороховой настойкой, и уайтспиритом, и хирургией — уши отрезал, язвы фосфором присыпал, а не помогло.

Все сгнили, много-много. Только пальцы остались да ногти. Пальцы в бутылки складывали и сверху битумом запечатывали, и на полку, а ногти расти продолжали. Лежат себе в бутылках, растут, зрелище, однако, жуткое, а Ной врал, что они скреблись там даже, по ночам.

Восемнадцать человек выжили, Гомер собрал нас на крыше. А станицу сжег. Все-все сжег, ничего не осталось, лес вокруг — и тот сжег. Имущества у нас никакого не осталось, только оружие да собственные вещи. Мы торчали на крыше и смотрели вокруг. Город заливал туман, из которого кое-где выступали крыши, на многих росли деревья, лес продолжал захватывать мир. Над тем местом, где располагалась станица, поднимался слоистый черный дым, похожий на призрака. Мне было грустно, я успел привыкнуть к станице, трудно терять дом. Я думаю, все чувствовали приблизительно то же, многие старались на этот дым вообще не смотреть.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 73
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?