После обеда в мою адвокатскую контору заглянула Лена.

— Ну как все прошло? Багров был рад новости, что у него есть подросший сын? — с порога спросила подруга бодрым голосом. Оптимизм у Лены значился отличительной чертой в характере.

— Очень, — грустно отозвалась. — Он был ошеломлен, но не выгнал меня, как я изначально предполагала, — я откинулась на сидение поглядывая на часы.

Через полчаса у меня была назначена еще одна встреча с клиентом, а после нее судебный процесс. А затем я планировала заехать домой и отправляться в больницу. После переливания крови Егору всегда приходилось несладко и я находилась ещё один-два дня рядом с ним. Многие клиенты знали о моей беде и входили в положение, подстраиваясь под мой график и ритм жизни.

— Я тут навела на него справки, — быстро начала Лена. — Знаю ты была бы против самодеятельности и слушать, наверное, ничего не захочешь… — она заметила, как я недовольно свела брови и замолчала.

Я и Лене-то призналась недавно с сильной неохотой от кого у меня сын, потому что разговоры о моем прошлом были для всех закрытой темой. Но когда лечащий врач Егора огорошил меня заявлением, что сына спасёт только донор, то есть пуповинная кровь новорожденного ребенка, которая богата стволовыми клетками… В тот момент на меня словно Вселенная обрушилась, до сих пор помню это состояние полной растерянности. Я даже толком не могла говорить два дня, лишь плакать хотелось постоянно. Из уст врача эти слова звучали, как смертельный приговор. Когда точка отчаяния достигла самой высокой отметки я решилась найти Артура и рассказать ему о сыне.

— И что там? — с интересом отозвалась я.

Соблазн узнать о жизни Артура был очень велик. Нет, я не собиралась давать ему понять, что готова залечить его раны от утраты любимой жены. Нет. Мои силы были строго рассчитаны на ребёнка, которого я намеревалась вытащить из когтистых лап смерти.

— У него жена погибла в аварии несколько месяцев назад, представляешь? Осенью в прошлом году… Скандал был ужасный! Говорят, что они с любовником насмерть разбились на мосту. У них с Артуром осталась маленькая дочь. Волошин, отец погибшей жены Багрова, впрягся и хотел отобрать внучку, но сама понимаешь, что связи решают если не все, то многое. Артур твой прочно стоит на ногах, девочка осталась с ним.

Никогда я не пыталась о нем даже узнать. Не даром ведь говорят с глаз долой из сердца вон. Но болело это сердце отчего-то билось сегодня как сумасшедшее, когда я снова его увидела. А ведь он даже не подурнел. Лишь обзавёлся немного морщинами и проседью на висках. Но с такими новостями в жизни у меня наверное тоже скоро появятся седые волосы и их придётся красить.

— Ты совсем не удивлена? — Лена вопросительно изогнула брови.

— Почему же не удивлена? Очень неприятная ситуация… Но о погибшей жене утром мне сказала его секретарша, когда он полетел домой после звонка, что его дочери стало плохо.

— Это внушает надежду, — серьезно сказала Лена и тяжело выдохнула. — Когда ДНК тест подтвердит факт его отцовства хочется верить он будет так же лететь и к Егору…

— Это навряд ли, — горько ухмыльнулась я и покачала головой. — Егор… Он нежеланный ребёнок. Артур не знал о нем. И я не стану просить мужчину принимать участие в его воспитании, я лишь мечтаю, чтобы он дал мне шанс спасти сыну жизнь.

— Вашему сыну, чувствуешь разницу?

— Я как дура говорила всякую чепуху, что им с женой будет непросто решится на этот шаг. А никакой жены оказывается уже и не было… — я схватилась за пульсирующие виски. Как бы не старалась забыть об утренней встрече с Багровым, она не шла из головы. — Знаешь, а ведь не просто так говорят, что тот кто владеет информацией — владеет миром. Я хочу знать, что случилось у него в жизни, чтобы не допустить или ненароком не сказать еще больших глупостей. Уверена, в ближайшие дни нам так или иначе не избежать серьёзного разговора. Артур сейчас успокоится и обязательно захочет узнать почему я скрыла факт рождения Егора. И что я ему скажу? Что твой отец пригрозил пустить меня по кругу его охранников? — в порыве отчаяния я рассказала Лене все как есть, ничего не утаивая.

— А почему нет? — искренне удивилась подруга.

— Потому что это уже в прошлом… И да, я молчать не буду, но придётся ему рассказать правду в более мягкой форме. Признать, что я смалодушничала и испугалась, сбежала из города…

— А правда испугалась или были другие причины? — Лена с недоверием поглядела на меня.

— Правда испугалась! Багров-старший далеко не тот человек, который будет пускать слова на ветер просто так. А я боялась, что мать не выдержит такого удара, если он возьмется за меня, да и Артур… Как ты думаешь, что бы испытывал мужчина, зная, что его на тот момент времени любимую девушку изнасиловали люди отца? Или он бы дров наломал или эта семья вконец меня растоптала. В общем, молодая я и глупая была, побоялась связываться с Багровым-старшим. Он бы мне все зубы обломал… — я словно пришла на исповедь, поток слов сам лился из меня, мыслями я вернулась к событиям восьмилетней давности.

— Ну и дура ты, Вика! За счастье нужно бороться. Рассказала бы тогда все Артуру и вместе сбежали из города!

— Он бы не дал жизни… Ты просто не знала этого ужасного человека, — сегодняшний день с ног на голову перевернул всю мою и без того нерадостную жизнь. Об отце Артура я даже запрещала себе думать. Я боялась и презирала этого человека, но страх перед потерей единственного сына перечеркивал все остальные переживания.

— А потом Егор бы у вас родился и шелковым стал этот гангстерский дедуля. Всё они такие… А сам сейчас поди пылинки с внучки сдувает…

Я промолчала, потому что у таких людей, как Сергей Николаевич Багров не было сердца, зачерствевший кусок камня имелся в груди вместо него. И я боялась, что Артур стал таким же как и его отец. Жестоким, беспринципным и беспощадным. Он ведь даже и не сказал мне толком ничего, и лишь все время смотрел, как на предательницу.

Остаток дня прошёл в спешке и колготе, я закончила с делами и направилась в больницу к сыну. За последние полгода она стала домом для меня и моего сына. Столько боли я здесь повидала, что все страхи из прошлого: расставание с Багровым и последующая за ним боль, да и вообще все вместе и в совокупности казалось мелочью. Ежедневно я узнавала о детских смертях, поначалу эти новости ввергали в ступор и я тут же проецировала все на Егора и думала, что мы следующие. Но теперь я понимала, что нет следующего или очерёдности какой. За детей нужно бороться. Иной раз они были сильнее любого из нас взрослого. Нет, детский организм, конечно, был очень слаб, но сколько огня и надежды горело в маленьких глазах! Как можно пройти мимо такого горя? Вот я больше и не проходила.

— Виктория Александровна? — я торопилась к Егору, когда столкнулась в коридоре с Алексеем Владимировичем, лечащим врачом сына. — Можно вас на минуту? Я только что от Егора…

— Да, — моё сердце упало и я вся сжалась от страха, боясь услышать, что ему стало хуже. — Егору стало хуже? — просипела я, опуская руки.