Степенные господа – дирижер и директор оперы – вдруг опомнились и понеслись вслед за упархивающей от них дивой.

– Татиана! Татиана! – кричали они на перебой, пытаясь правильно произнести заморское имя. Толкаясь и отпихивая друг друга, они как мальчишки, силились добежать до искомой цели первыми. Каково же было удивление степенных господ Шнаузе и Вольфштайна, когда на их глазах к Татьяне Ларионовой подкатил сверкающий порш-купе последней модели и оттуда выскочил черноволосый спортивный красавец. Он бережно забрал её багаж, усадил её в машину и быстро стартанул, оставив недоумевающих соперников на тротуаре.

Первым в себя пришел Вольфштайн, чьё самолюбие впервые было задето так сильно. Он привык к вниманию, привилегиям, особым условиям и толпам желающих его женщин. Но сейчас… его даже не заметили! Это просто невозможно!

– Господин Шнаузе, какими бы ни были наши с вами договоренности, я считаю, мы должны восстановить нашу с вами честь и немедленно поехать за ними! Тем более, мы с вами знаем гостиницу, в которой остановится Татьяна! В конце концов, её агент договоривался с Вашим секретарём, что мы… Мы не какие-нибудь там мальчики на побегушках! – разразился он грозной тирадой и гордо направился к своему сверкающему мерседесу.

Шнаузе лишь покачал головой и с достоинством направился к своему кабриолету. Внутри у него всё кипело, но едва ли он был готов обнародовать свой гнев. Директору хотелось всё обдумать и найти возможные приемлемые варианты из сложившейся ситуации. Всё же бегать за оперной дивой для его статуса было как-то странно… Но тут и, в самом деле, задета его честь, и это непонимание… Что ж, посмотрим, решил он и спокойно выехал на трассу в сторону Вены.

Припарковавшись у отеля русской дивы почти одновременно, Шнаузе и Вольфштайн поспешили зайти внутрь. Услужливый клерк на их настойчивые расспросы об интересующей их постоялице лишь пожал плечами, ибо она ещё не объявлялась. Господа-соперники с недовольными минами заняли кожаные кресла в вестибюле отеля.

– Как вы считаете, господин Шнаузе, сколько нам следует ждать её появления? – поинтересовался у своего визави Вольфштайн.

Шнаузе пожал плечами и с лёгким презрением ответил:

– Я попросил метрдотеля известить нас о приходе Татьяны. А вас никто не обязывает ждать здесь.

Вольфштайн понял, что они снова находятся в режиме «каждый за себя, и победит сильнейший», и надел на себя маску светской куртуазности и безразличия, хотя внутри него закипал праведный гнев.

– О, вы прекрасно сделали! Тогда можно никуда не торопиться и изучить местную карту крепких напитков!

Шнаузе сдержанно кивнул, и они заказали какого-то неприлично дорогого коньяка. Затем им захотелось испробовать русской водки, потом повторить. В итоге у них проснулся волчий аппетит, и в ход пошло основное меню. Попросив накрыть им стол прямо в вестибюле, они решили отобедать, не покидая своего наблюдательного пункта. Оба господина были заядлыми охотниками и не желали упустить свою добычу, считая выжидательное наблюдение частью игры. Каждый думал, как, увидев Татьяну, поразит её своими охотничьими историями. Сомлев от сытной еды и крепкого алкоголя, Шнаузе и Вольфштайн так расслабились, что почти забыли, чего или кого они ждут, как вдруг появилась она.

У входа в сию респектабельную гостиницу поднялась какая-то непривычная глазу и уху суета. В холл торопливо вошел услужливый лакей и встал, придерживая тяжелую дверь. Затем в гостиницу вошел черноволосый красавец, теперь уже в элегантном костюме и нагруженный двумя небольшими сумками. Следом за ним гордо шествовал второй лакей, везущий два чемодана.

– Никак Английская королева пожаловала! – иронично усмехнулся Вольфштайн.

В этот момент, замыкая всю процессию, в холл плавно вплыла Татьяна. Она лучезарно улыбалась всем вокруг и благодарила лакеев. Окрылённые её улыбкой, они и сами растянули рты до ушей и радостно побежали к лифту доставлять вещи в номер прекрасной гостьи. Черноволосый красавец тем временем завершил все формальности на стойке и гордо протягивал Татьяне ключ от её комнаты. Затем метрдотель вдруг вспомнил, что его просили известить гостью об ожидающих её господах, и вежливо обратился к Татьяне. Она удивленно оглянулась, чтобы посмотреть на своих гостей.

Шнаузе и Вольфштайн смешались в волнении, но вовремя опомнились и подскочили навстречу оперной диве.

– Здравствуйте, Татиана! Добро пожаловать в Вену! Я господин Вольфштайн, дирижер Венской оперы, а это господин Шнаузе – наш дорогой директор! – нарочито медленно и с выражением продекламировал Вольфштайн на английском.

Татьяна улыбнулась и, пожав им обоим руки, ответила на хорошем немецком, почти без акцента:

– Здравствуйте, господа! Мне очень приятно с вами познакомиться! А это Джузеппе, мой европейский секретарь. Приношу вам свои извинения: он всё напутал и сам приехал меня встречать… Его бабушка очень хотела, чтобы я спела её любимую арию перед важной операцией… Я не смогла отказать и была уверена, что Джузеппе предупредил вас!

– О, не стоит беспокоиться, фройлен Ларионова! Мы с господином Вольфштайном прекрасно провели время и уже успели отобедать! А Вы ведь, должно быть, голодны? – с любезной улыбкой, вкрадчиво предложил Шнаузе.

Татьяна слегка замялась.

– Хорошо, что вы провели время с пользой! Я бы с удовольствием поела, но позже… Дело в том, что в доме у бабушки Джузеппе меня вкусно накормили! – мягко ответила она, трепетно моргая при этом и заливаясь лёгким румянцем.

Дирижер и директор слушали русскую диву и таяли, зачарованные её женственными манерами и обаянием. Они уже и забыли о задетой чести, потраченном впустую времени и обидах. Им казалось, что рядом с Татьяной можно стоять вечно и просто созерцать движения её головы, улыбку и глубину синих глаз. Повисла неловкая пауза. Секретарь певицы с недовольной миной сложил на груди руки, очевидно, ожидая развития событий. Сама Татьяна почувствовала себя не в своей тарелке и, встретившись глазами с новыми знакомыми, с милой улыбкой предложила им:

– Может быть, поужинаем сегодня вместе, если вы не заняты?

– Да! Мы согласны! – выпалили почтенные господа одновременно.

Джузеппе закатил глаза, пробормотав что-то на итальянском, и поспешно отказался от совместного ужина. Он сослался на семейные дела и немедленно ретировался, оставив Татьяну наедине с восхищенными австрийцами. Те застыли с дурашливыми улыбками на лицах, глядя на Татьяну в упор, уже и не думая о приличиях. Русская дива удивилась про себя, но вслух сказала что-то вроде того, что устала и что они могут встретиться в холле её отеля в семь часов вечера. Господа медленно кивнули в знак согласия, продолжая глупо улыбаться. Тогда певица помахала им рукой и поспешила к лифту, готовая разразиться самым несдержанным хохотом.

Оказавшись одна в лифте, она выпустила свой смех наружу. Он вырывался свободной птицей, вызывая у своей хозяйки слёзы и неожиданные гримасы. Утерев лицо тыльной стороной ладони, Татьяна вышла из лифта и грациозно продефилировала к себе в номер. Там она, наконец, сбросила с ног туфли на каблуках и плашмя плюхнулась в пушистое облако кровати. Набрав номер ресторана, она попросила принести ей двойную порцию картошки фри через час и, весело хихикая, отправилась в ванную.