Умиротворил себя настолько, что по пути домой заскочил в магазин, взял эскимо — Яриково любимое. Но заплатить не успел — когда шел к кассе, налетел на Ильиничну, соседку с двадцатого этажа. Та окинула рентгеновским взглядом его потный спортивный костюм и буркнула:

— Бегает он! Лучше б за братом смотрел.

Федор нахмурился:

— Ярик дома.

— Ага, жди. Сбежал он.

— Как?

— Вот уж не знаю! Я его у подъезда встретила, хотела остановить — плюнул в меня. Плюнул, я едва увернулась! Знаешь ведь, что дурак, — зачем одному ходить разрешаешь? — Тон Ильиничны стал визгливым, люди начали оборачиваться.

Федор отшвырнул мороженое, схватил соседку за плечи:

— Куда он пошел?!

Возмутилась, сбросила его руки:

— Ты чего трясешь-то меня?

— Куда он пошел?! — взревел Федор.

— Ох, господи! В парк вроде. Да ты не боись, — успокоила снисходительно, — там ментов полно. Отловят. Доставят обратно.

Вот тебе и «все хорошо». Мамаша, видно, обратно в койку завалилась — а Ярик воспользовался. Но что у него на уме? Приступ дромомании?[4] Или что похуже надумал?

Федор вышел, растерянно затоптался у магазина. Кусковский парк — почти лес, 310 гектаров. Усадьбу Шереметевых и всякие шахматные площадки, где народу полно, можно исключать сразу. Но если свернуть с тропинок, можно совсем глухие места отыскать. Вдруг вешаться собрался? Оптимистов с синдромом Аспергера не бывает. До двух третей больных задумываются о самоубийстве. Еще треть пытается его совершить. Ох, как Федя сейчас зол был на мать, что недосмотрела — и даже небось рада будет освободиться от инвалида!

Он — спортсмен — с детства привык действовать решительно, быстро, но сейчас лишь бесцельно стоял на крыльце. Глупо бегать по всему парку. А догадаться, что у брата на уме и где его искать, Федор не мог.

Но иногда и растерянность на руку. Пока паниковал возле магазина, оттуда вышла Ильинична, за ней — грузчик-узбек в синей спецовке.

— Федор! — громогласно выкрикнула соседка. — Вот он видел! Ярик к станции пошел!

Еще круче. Железнодорожная ветка проходит по окраине парка, и поезда с электричками по ней носятся каждую минуту.

— К «Вешнякам» пошел, да! — закивал узбек.

— Когда это было? — подобрался Ярик.

— Четыре минута назад. Может, пять.

Тогда шанс есть. Нагнать, остановить.

— Спасибо! — на ходу крикнул Федор и со всей мочи бросился бежать.

Станция «Вешняки» в их микрорайоне особой популярностью не пользовалась. Электрички там останавливались редко, а идти — почти столько же, сколько до метро «Выхино». Но Федя, раз машины пока не имел, считал, что нужно использовать все возможности общественного транспорта. Поэтому знал и расписание, и короткий путь лесными тропами.

Туда сейчас и свернул. Ярик, по счастью, бегать не умеет. Есть шанс нагнать.

Мчался вдвое быстрее, чем на пробежке, но нервы — недавно умиротворенные — расшаливались все больше. Федор злился на всех: на Олю и сотрудников Центра. На мать. На создателей сериалов. Небось это они вчера показали Ярику очередную современную версию прыжка Карениной, и несчастный больной решил повторить.

Федя миновал лес, выбежал к забору НИИ с неведомым ему названием. Попытался еще прибавить газу, но силы даже у спортсменов не беспредельны. Сбавил темп до очень быстрого шага — и вдруг увидел: Ярик деловито шагает по территории.

Остановился, заорал:

— Ярослав, стой!

Брат, несомненно, услышал. Но даже и не подумал бежать на свист хозяина. Вжал голову в плечи и скрылся внутри здания.

А ведь в НИИ — бюро пропусков, строгая табличка: «Вход строго по заявке от фирмы и паспорту»!

Как он охранников уболтал — документ-то у Федора лежит? И какая-такая фирма подала заявку?!

Но выяснять некогда. Забор неудобный, довольно высокий, с пиками, но руки у Федора сильные. Легко подтянулся, перемахнул, спрыгнул. Сирены не взвыли, пара дамочек, куривших у крыльца, поглядели с уважением.

Спортсмен на ходу отряхнул руки и спортивные штаны от заборной ржавчины, вбежал в здание, успел увидеть: ярко-синяя со светоотражающей полосой курточка брата мелькнула на лестнице.

У Ярослава, несомненно, продуманный план. Зря Федор считал, что брат по интеллекту на уровне ретривера, а то и комнатного растения.

Вот и второй этаж. Синей куртки не видно. Коридор почти пуст — только уборщица возит по полу грязной тряпкой.

— Простите, — кинулся к женщине Федор, — вы не видели, парень в синей куртке куда пошел?

— Откуда мне знать? Я только ваши ботинки вижу, — буркнула уборщица.

— Он в черных кроссовках. И черных брюках.

Женщина неопределенно показала рукой вперед:

— Туда куда-то.

«ООО «Летим в лето» — прочитал Федор на одной из дверей. Открыл, заглянул — две тетеньки за компьютерами.

— К вам подросток не заходил? — сам не понял откуда, но в голосе жалобные нотки.

— Мы турпутевки детям не продаем, — проскрипела одна из дам.

А уборщица разогнулась, взглянула на Федора, уточнила:

— В правый коридор повернул. — И похвалила: — Кроссовочки чистенькие, такой молодец!

Федя старые фильмы почти не смотрел, но «Солярис» осилил. И сейчас ощущал себя героем Криса Кельвина. Погнался за сумасшедшим, а теперь чувствует, что сам сходит с ума.

«ИП «ЧАЙ-ВЫРУЧАЙ» — дверь заперта.

Рекламное агентство «Пятый отдел» — в комнате единственный мужчина, почему-то в военной форме, погоны майорские. Федор его даже ни о чем спрашивать не стал, поспешил дальше.

На следующем офисном помещении висела табличка: «Детективное агентство «ПАВЕЛ».

Туда Федор тоже заглянул — и, о, счастье, синяя куртка брата и сам Ярик оказались здесь.

Брат сидел спиной к входу, за столом. А по другую сторону, лицом к двери, оказалась довольно милая, но очень испуганная девушка. Федя успел оценить потрясающие ведьмины глаза и нахальный оранжевый лак на ее ногтях. Бросился к брату. Хотел — без пиетета — сразу взять за шкирман, но удержался. Как мог беспечно произнес:

— Ну, и что ты тут делаешь, Ярик?

На прямые вопросы его подопечный отвечал крайне редко. Сейчас тоже промолчал — только голову в плечи традиционно втянул. А милашка — довольно растерянно — отозвалась:

— Молодой человек хочет мне заказ дать.