– Да они все равно тебя достанут! – вызверился Лева. – Ты Паршина не знаешь! Он, если что захочет, из-под земли выкопает, а тебя зароет!

– Я понял, – сказал Забродов, доставая из шкафа ремень и профессиональным узлом связывая Леве за спиной руки. – Только не пойму, чего ты так стараешься. Паршину книга нужна, пусть и добывает ее.

– Да это Машка хотела ему сюрприз сделать. Она мне солидные деньги обещала, если книгу добуду, – сказал Лева. – Она тебе поверила. Решила, что ты действительно книгу в банке хранишь. А банк этот… Мужа ее этот банк. Им раз плюнуть было бы книгу из ячейки выудить… А я тебе не поверил. Я почему-то был уверен, что она у тебя дома. Вот и подцепил. Мне бы за нее и Машка, и Паршин отвалили ого-го…

– А зачем тебе деньги? – поинтересовался Забродов.

– Надо! – буркнул Лева. – Девушке своей подарок хочу сделать…

– Ладно, там внизу такси ждет, – махнул рукой Забродов. – Пистолет и книгу я у тебя изымаю. Сумку с аппаратурой до машины донесу. И руки там развяжу. Пошли, герой-любовник!

Водитель удивленно взглянул на то, как Забродов, осторожно положив на заднее сиденье сумку с аппаратурой, размотал затянутый у парня на руках ремень, но ничего не сказал.

Когда такси скрылось за поворотом, Забродов присел на лавочку и задумался. Книгу действительно стоило на эти три дня занести на хранение в банковскую ячейку. В любой банк, кроме банка «Лот». Или придумать что-нибудь понадежнее…

Эдвард Паршин, несмотря на то что к своим сорока пяти выглядел достаточно солидно – у него даже чуть округлился животик и появились залысины, – в своем кругу не просто богатых, а очень богатых людей слыл экстремалом. Горные лыжи, дайвинг, купание в проруби… Все это он делал напоказ, позируя перед видео– и фотокамерами. Но даже не все самые близкие его знакомые знали о его тайной страсти. Эдвард Паршин был игрок. Ничто так не повышало содержание адреналина в его крови, как игра. К картам, покеру, он пристрастился, еще будучи студентом Бауманки. А к началу девяностых, когда в Москве появились первые казино, он уже был достаточно богат и мог позволить себе не только выигрывать, но и проигрывать большие суммы денег. Завсегдатаи казино все же считали его везунчиком. И Паршин, никому не афишируя, был уверен, что ему везет потому, что с каждого выигрыша половину он, не задумываясь, отдавал на благотворительность.

Когда казино всегда было рядом, Паршин, имея достаточно сильную волю, отправлялся туда лишь после того, как заключал очередную сделку. Но зато, как говорится, отрывался по полной. «Сделал дело – гуляй смело!» – эту русскую народную пословицу выучили все его зарубежные партнеры, которых он часто тоже приглашал расслабиться в казино. Для Паршина всегда находилось местечко в ВИП-зале.

Каждый раз он выбирал для себя лишь один вид игры. Иногда делал ставки, иногда играл в покер, иногда отдавался во власть какому-нибудь «однорукому бандиту». Паршин мог забыться и зависнуть в казино на сутки. Но потом сам приходил в себя и будто выплывал из-под воды или возвращался из космоса.

В ВИП-зале всегда была возможность пообщаться со звездами шоу-бизнеса, которые не только выступали перед завсегдатаями, но и сами садились за игровой стол. Господин Паршин отлично знал, что весь шоу-бизнес с тех самых лихих девяностых цветет и пахнет благодаря доходам казино, владельцы которых щедро одаривают взошедших и восходящих звезд эстрады.

И когда дикторы телевидения с придыханием сообщали, что сама Примадонна проиграла 200 тысяч долларов, Паршин лишь качал головой и скептически хмыкал:

– Ну-ну…

Да и с женой своей будущей, Машей, Паршин познакомился в одном из московских казино. Она, тогда молодая, но очень дотошная журналистка, пришла в казино, чтобы сделать очередной репортаж о том, как игра затягивает вполне благополучных людей в трясину порока. От нечего делать он даже научил ее играть в рулетку. Ее довольно резкий, можно даже сказать, едкий репортаж имел много отзывов. Люди писали письма, просили избавить их от увеселительных заведений. А когда отдельные голоса в конце концов слились в единый дружный гул возмущения, казино в Москве закрыли. Парадокс, но Маша к тому времени с его подачи уже сама распробовала и полюбила игру и как-то незаметно стала его законной супругой.

Теперь, чтобы расслабиться и поиграть, приходилось отправляться или в одно из подпольных заведений, вход в которое был замаскирован под холодильник на кухне какого-нибудь московского кафе, или лететь вглубь России, а то и в соседнюю Беларусь. Опробовав все, Паршин решил, что выгоднее летать в Беларусь. Перелет был недолгим, и можно было использовать один из самолетов их компании. Кормили в Минске классно, народ был тихий, а тех, с кем было интересно вести игру, хватало.

Иногда, просидев за игровым столом или с «одноруким бандитом» ночь напролет, Паршин даже терялся, не сразу понимал, где он. На столе то же зеленое сукно, над столом те же светильники. Крупье в таких знакомых униформах. Вкус кофе, витающий в воздухе легкий дурманящий аромат… Слева за столом московская бизнес-леди с накинутым на плечи лисьим хвостом, справа известный московский певец…

Только выйдя на улицу и окунувшись в совсем другой, не московский ритм жизни, Паршин понимал, что он не в Москве, а в Минске.

В отличие от большинства заядлых игроков, которые до сих пор более чем болезненно переживали закрытие казино в Москве, господин Паршин особо по этому поводу не напрягался. То, что в казино приходилось лететь на самолете, давало ему новый выброс адреналина. А учитывая, что бизнесмены и звезды шоу-бизнеса любили летать в казино небольшими компаниями, вне зависимости от расписания самолетов, с закрытием московских казино компания Эдварда Паршина «Серебряные крылья», которая занималась авиаперевозками, смогла значительно увеличить доходы. Теперь Паршин продумывал схему, как бы вложить часть средств в одно из минских игорных заведений или даже открыть свое собственное, чтобы, как говорится, все было в одном флаконе – и доставка, и развлечение, и, если нужно, проживание.

На одном из последних авиасалонов в Париже они даже купили новый небольшой, весьма мобильный самолет «Эльф», который, как показалось Паршину, будет весьма удобно использовать как раз для перелетов на относительно небольшие расстояния, например из Москвы в Минск. Паршин даже заключил несколько договоров с владельцами минских казино на рекламу в московских бизнес-кругах. Он брался рекламировать их заведения, дополняя их предложением об услугах своей компании.

Вчера «Эльф» прибыл из Франции. А сегодня Эдвард Паршин со своим первым заместителем Сергеем Грановским, самым сведущим из всего руководства компании в самолетном деле человеком, решили испытать машину.

С Сергеем Грановским Эдвард Паршин учился на одном курсе в Бауманке, потом они вместе начинали бизнес. Сказать, что Грановский был его другом, правой рукой, – это ничего не сказать. Паршин понимал: ему несказанно повезло, что рядом с ним есть человек, которому он мог доверять больше, чем себе. И все потому, что Сергей Грановский, высокий, худощавый, чуть нескладный светловолосый очкарик с обычно задумчивым взглядом серо-голубых, почти бесцветных глаз, был не только умен, но и сдержан. И хотя Грановский обычно составлял Паршину компанию и в горных лыжах, и в дайвинге и даже в казино с ним иногда ходил, его никогда не захлестывали эмоции. Он умел, казалось, взвешивать и продумывать каждый свой шаг. Паршин знал: если Грановский говорил «нет» или просил лучше подождать, его нужно было слушать беспрекословно. Эдвард Паршин обычно так и делал. Но сегодня, когда Грановский сказал, что не стоит поднимать в воздух «Эльф» без тщательной проверки и что, если Паршин все-таки будет настаивать на том, чтобы «Эльф» летел в Минск, он, Грановский, снимает с себя всякую ответственность, Паршин разозлился, вспылил и сказал, что сам летит с их французским партнером месье Переном на старом самолете. А ему, Грановскому, он приказывает, именно не просит, а приказывает, произвести осмотр «Эльфа» до вечера. А к ночи прилететь к ним.