– Это подарок. Как думаешь, кому?

– Мне?

– Да, сеньорита, – подтвердил Гонсало. – Мы купили ее в Мадриде. Она не влезла в чемодан, так что пришлось всю дорогу везти ее в руках.

– Как дочку-калеку, – смеясь добавила тетя. – Мы чуть не бросили ее в лондонском аэропорту.

Я схватила куклу. У нее были малюсенький носик, губки бантиком, голубые глаза, как две миниатюрные планеты, они открывались и закрывались, а ресницы длинные, как настоящие.

– Поверить не могу, что она моя.

Я обняла куклу и тетю.

– Ее зовут Паулина. Красивая, правда?

– Самая-пресамая красивая на свете.

Я села и усадила Паулину на колени. Взрослые продолжали стоять. Мои родители еще не отошли от потрясения.

– Ты вышла замуж? – спросила мама.

– Расписались во второй нотариальной конторе, за день до отъезда.

– Ну… поздравляю.

Мама обняла тетю и поцеловала Гонсало. Настала папина очередь. Он растерянно улыбнулся. Гонсало протянул ему руку, папа пожал ее, а потом поцеловал сестру.

– Умеете же вы хранить секреты, – сказала мама, когда все сели.

Тетя и Гонсало засмеялись. Она рассказала, что они познакомились в «Зас», в тот день, когда она пошла за подарком папе на день рождения.

– Он показал мне рубашки, мы разговорились…

– К счастью, – сказал Гонсало, – перед тем как уйти, она оставила мне бумажку со своим номером.

– На прошлый день рождения? Два месяца назад? – спросила мама.

– Да, – сказал Гонсало, – все закрутилось очень быстро.

Мама с папой переглянулись. Тетя зажгла сигарету. Она затянулась, и над верхней губой проступили морщины, будто реки на карте.

Мы вышли из «Дымного филина», я тащила Паулину и была счастлива. Тетя Амелия с Гонсало пошли к ее автомобилю, «Рено 6», – все считали его голубым, а мне он казался зеленым. Мы сели в наш – горчично-желтый «Рено 12».

Как только мы закрыли дверь, мама спросила – очень тихо, как обычно делала, когда считала, что мне лучше не слышать их разговоров:

– Могли бы и не торопиться, правда?

Папа завел машину.

– Ей было очень одиноко.

– Но не обязательно же было сразу выходить замуж.

Папа обернулся. Я сидела на полу к ним спиной, а кукла стояла на заднем сиденье. Я сделала вид, что играю и совсем ничего не слышу. Папа снова посмотрел вперед.

– Этот тип воспользовался ее слабостью.

Машина тронулась.

– Это она оставила ему свой номер, сделала ему предложение и пригласила поехать с ней. Ты что, не слышал?

– Ясно же, что он аферист.

Папа никогда ни о ком плохо не говорил.

– Почему это ясно?

– Видно по нему.

– Ты по лицу определил?

– Амелии пятьдесят один, а ему и тридцати нет.

– И поэтому он аферист?

Мы выехали на шоссе, фары других автомобилей дырявили темноту со всех сторон.

– Ты что думаешь, он правда в нее влюблен? – спросил папа.

– Нет, и поэтому им не следовало торопиться. Но я не считаю ее несчастной жертвой, а его – обманщиком, который воспользовался ее слабостью. Скорее у них уговор, который устраивает обоих.

– Обоих? Ты заметила, кто платил в ресторане?

Теперь назад обернулась мама. Я играла с Паулиной – тоненьким голоском говорила за нее и отвечала за себя своим обычным голосом.

– А кто, по-твоему, должен платить? – спросила мама. – Он, со своей зарплаты продавца в «Зас»?

– Стоило бы дать ему подписать документ – что он не может ей наследовать и ничего не получит в случае развода.

Повисло напряженное молчание. Я осторожно обернулась. Мама смотрела на папу, будто не могла поверить, что он такое сказал. Он вцепился в руль.

– А что такого? – спросил он. – Что плохого в том, что я хочу защитить свою сестру и семейное имущество?

– Хорхе, мне двадцать восемь, а тебе сорок девять…

– Это другое, – сказал он.

Мама возмущенно уставилась перед собой. Оба умолкли.

В воскресенье мы пошли в гости к тете Амелии. Дверь открыл Гонсало в шортах и майке-алкоголичке, со свежей укладкой, мощные мускулы на виду. Тетя Амелия сидела на своем плетеном стуле с сигаретой в одной руке и бокалом вина в другой, в белом халате с широкими рукавами – когда она встала и распахнула нам объятия, рукава взметнулись, будто крылья.

С балкона подуло, занавески затрепетали, дверь в спальню захлопнулась. Гонсало встал, снова открыл ее и застопорил. Мы увидели, что теперь в спальне две кровати.

– А вы же поженились? – спросила я.

– Да, поженились, – сказала мама, стиснув зубы, показывая, чтобы я замолчала.

– А почему вы тогда не спите вместе?

– Неприлично задавать такие вопросы, Клаудия.

Тетя рассмеялась:

– Потому что я не люблю, когда у меня отбирают одеяло.

Поставила бокал на стол и обняла меня.

Еще в ее квартире появились две гантели и корзинка с журналами в туалете. У тети Амелии не было ни телевизора, ни игрушек, ни животных, поэтому заняться там было нечем. Я усадила Паулину на пол и принялась листать журналы – сплошная «Популярная механика», тоска жуткая. Все статьи там были о машинах и разных механизмах – инструкции, как собрать самолет в домашних условиях и как ухаживать за газонокосилкой.

Я уже собиралась отложить журналы, когда мне попался другой – с голой женщиной на обложке. Женщина стояла спиной к зрителю, слегка обернувшись. Вид у нее был лукавый, а из одежды – только прозрачная шаль, не прикрывавшая ни груди, ни попы. Это был «Плейбой».

Мария дель Кармен, школьная подружка, рассказывала мне, что ее брат прячет «Плейбой» под матрасом и она его смотрела. Я никогда в жизни не видела «Плейбой» вблизи и тем более не держала в руках.

Папа с тетей Амелией проверяли в столовой бухгалтерскую отчетность, мама с Гонсало беседовали в гостиной. Мама сидела спиной к туалету, но Гонсало меня засек. Он поставил свой бокал на стол, наклонился к маме и что-то ей сказал. Она обернулась:

– Клаудия, оставь это и иди сюда.

– Но я просто…

– Никаких «просто», – сказала она тоном, не допускающим возражений.

Когда мы пришли к тете в следующий раз, я специально как бы бесцельно шаталась по квартире, пока не завладела «Плейбоем». Я заперлась с ним в туалете и только и успела прочесть, что рекламу на первых страницах, когда в дверь постучали.

– Чем ты там занята, Клаудия?

Мама.

– Ничем.

– Открой, пожалуйста.

– Я уже выхожу.

– Открой сейчас же.

Она забрала у меня «Плейбой», положила обратно в корзину и отвела меня в гостиную.

В третий раз я выждала, пока они отвлекутся, а потом уселась на пол возле корзины и принялась шарить среди «Популярной механики», пока не откопала «Плейбой».