Женя Свиридова так и сказала:

— Иностранцы в России деньги зарабатывают. Выиграем мы или проиграем, они в любом случае будут не внакладе. Они свою зарплату, причем не маленькую, регулярно получают. Что он может сделать, если ни черта не смыслит по-русски? Ни словечка?

Канадский тренер и в самом деле, оживленно жестикулируя, обсуждал что-то, стоя на трибуне, со своим коллегой и при этом смеялся. Он даже не понял, что на ледовой дорожке чуть было не случилась драка!

— Девочки, по местам! — скомандовала Климова.

Все отправились к бортику, где лежали приготовленные для тренировки камни. Все, кроме Лукашовой, которая картинно вышла на лед. На трибуне она заметила знакомого журналиста и решила попозировать. Она уже предвкушала завтрашние заголовки: «Сборная России на тренировке перед Зимней Олимпиадой. Скип Алина Лукашова готовится вывести свою команду на лед».

— Правильно, не царское это дело — готовить спортивные снаряды, — негромко сказал кто-то.

— Конечно! Она же у нас королева!

Девчонки переглянулись и хмыкнули.

— Тихо! — скомандовала Климова. — Вы и так почти сорвали тренировку! Поторопитесь, мы потеряли время!

Спортсменки кинулись к бортику, возникла заминка. Потом почти двадцатикилограммовые камни полетели по льду к центру поляны. И вдруг раздался отчаянный крик:

— Аа-а-а!!!

Кричали с трибуны. Девчонки обернулись, кто-то просто поднял голову, и все увидели лежащую на льду Алину.

Первой опомнилась Климова и кинулась к ней:

— Аля! Аля, что с тобой! Господи, кто видел, что случилось?!

С трибуны к ним поспешно спускался лохматый парень, на шее у которого болтался фотоаппарат. Вдруг он опомнился и торопливо сорвал его. Засверкали вспышки.

— Прекратите! — закричала Климова. — Немедленно прекратите снимать!

Спортивный журналист торопливо сфотографировал орущего тренера. Потом лежащую на льду Алину.

— Врача! — отчаянно закричала Калерия Константиновна. — Немедленно врача! Боже! Она еще дышит!

На лед торопливо выбежал полноватый мужчина с чемоданчиком в руке. Девять спортсменок столпились вокруг лежащей на льду Алины и стоящего перед ней на коленях тренера. Все молчали.

— Пропустите! — скомандовал врач. — Что с ней?

— Я видел! — разбрызгивая слюну, закричал лохматый парень. — Я все видел! Я ее снимал, она мне позировала! И вдруг камень! Он летел с такой силой, что сбил ее с ног! И она плашмя грохнулась на лед! Вот! Я все заснял! Смотрите! Вот она стоит, а вот уже лежит! — Он торопливо принялся нажимать на кнопку, прогоняя кадры фотосъемки назад.

— «Скорую»! Срочно! — крикнул врач, поднимаясь с коленей. — И носилки! Она, похоже, крепко ударилась головой о лед. Удар по ногам был неожиданный, девочка, падая, не сгруппировалась.

— Она хоть жива? — воскликнула Климова. — Ах да! О чем это я? Она ведь дышит!

— Возможен перелом основания черепа, — сказал врач. — Дело серьезное.

— Да уж, со льдом не шутят, — кивнула Климова. — Господи, да когда же приедет эта «Скорая»!

— Надо очень осторожно перенести девушку со льда на трибуны. Ей нельзя переохлаждаться. А ну-ка! Где там мои помощники! Носилки! Быстро!

На трибуне, не трогаясь с места, что-то лопотал растерявшийся канадец.

Алину бережно уложили на носилки и унесли со льда.

И тут только до Калерии Константиновны дошло:

— Кто бросил этот камень? — спросила она.

Все молчали.

— Круговая порука, да? Или… вы не знаете?

Спортсменки переглянулись:

— Мы не знаем, Калерия Константиновна. Мы ничего не видели.

— Девочки, я не желаю слушать ваш жалкий лепет! — сорвалась Климова. — А ну, отвечайте! Кто из вас бросил камень?!.

…Леонидову не спалось. С тех пор как он ушел от жены и переехал жить к маме, сон пропал. «Старею, что ли?» — подумал Алексей, со злостью отбрасывая одеяло. Он протопал на кухню, рванул пробку с бутылки с минеральной водой. Пить не хотелось, но лежать, бессмысленно глядя в окно, откуда виден только соседний дом с мертвыми черными окнами, не было сил. На дворе глубокая ночь. Всем хорошо, все спят, и только он места себе не находит.

— Не спится, Леша? — Мама стояла в дверях и смотрела на него с жалостью.

— Ты, как я вижу, тоже не спишь.

— Так ведь переживаю за тебя! Вернулся бы ты к Саше, а?

— Ну вот, началось!

— Леша, из-за ерунды же поссорились.

— Ты радоваться должна: я опять живу с тобой. Всегда готов подать стакан воды. Разве не об этом мечтают все матери?

— Матери мечтают о том, чтобы их дети были счастливы.

— А я счастлив!

— Кого ты обманываешь?

— Мама, иди спать. Со своей жизнью я сам как-нибудь разберусь.

Она вздохнула, но послушалась. Ушла. Он залпом выпил стакан минеральной воды и вслух сказал:

— Черт знает что!

Уснул он только под утро и во сне увидел огромного лохматого пса, сплошь облепленного репейником. Пес смотрел на Алексея грустно-грустно и вел себя тихо-тихо. Словно и не волкодав, а какая-нибудь болонка.

«А с чего я взял, что это волкодав?» — подумал он, открыв глаза.

— Мать, к чему собаки снятся? Ты у нас веришь во всякую чепуху, типа гороскопов, — спросил он за завтраком.

— Для тебя — к проблемам, — сердито ответила она.

— Это еще почему?

— Потому что, пока ты не вернешься к жене и детям, у тебя будут одни сплошные проблемы!

«Типун тебе на язык», — подумал он и еще до обеда был вызван к высокому начальству. Разноса Леонидов не боялся. Сам давно стал начальником и суть подковерных игр знал отлично. Если секретарша говорит таким медовым голоском, значит, все в порядке. Чуть ли не хвостиком виляет. Едва он вошел в приемную генерала, спросила:

— Алексей Алексеевич, вам чай или кофе?

— Кофе, — хмуро сказал он, чувствуя, что бессонница его доконала. Весь разбитый, голова болит, сердце колет. — Без сливок и сахара. Двойной.

— А, Леша, присаживайся! — сказал генерал.

Он сел.

— Ирочка, кофейку нам, — велел хозяин кабинета.

— Уже варю! — весело ответила секретарша.

«И чего лыбится? — со злостью подумал Леонидов. — Как же! Она-то выспалась!»

— У меня к тебе серьезный разговор, Алексей.

— Оно и понятно: не первое апреля, — туманно ответил он.

— Нравится мне твое чувство юмора, Леша! — рассмеялся генерал. — Вот потому я и обратился к тебе. Ты ведь у нас, кажется, спортсмен?