— Нагадил и свалил… — продолжал выражаться Романчук.

Но далеко самолет не ушел. В зенитных артиллерийских полках тоже работали советские специалисты, учили местных воинов премудростям артиллерийской науки, и стрельба на догонных курсах сюда входила. Пара орудий произвела нестройный залп. Снаряд задел фюзеляж в районе хвостовой части! Самолет тряхнуло, из фюзеляжа вывалил густой дым. Пожар на борту был явно «неоперабельным», самолет задрожал, клюнул носом, начал резко терять высоту. Недолгое время пилот пытался вывести его из пике, потом оставил тщетные попытки. Сработала катапульта, и летчика вышвырнуло в небо, распахнулся купол парашюта. Его закачало, как маятник, и парашют едва не сложился. Злорадно засмеялись офицеры. В стороне заулюлюкали вьетнамцы, тоже следившие за развитием событий. Самолет упал в километре от насыпи — где не было ни людей, ни объектов. Огненный шар поднялся в небо. Парашютисту тоже не повезло — его расстреляли автоматчики, взбешенные гибелью товарищей.

— Что и требовалось доказать, — пробормотал Андрей. — Ладно, хоть не создал угрозу пожарной безопасности…

Снова навалилось опустошение. Прав ли был Колумб, открыв Америку?

— А чего они хотели, сами начали… — мстительно процедил Газарян.

Остальные угрюмо помалкивали, потянулись к сигаретам, лежащим на столике.

Вразвалку подошел сержант Сабуров в расстегнутой рубахе и шортах до колен — на вид и не скажешь, что отличник боевой и политической подготовки, а также победитель социалистического соревнования между военнослужащими срочной службы. Парень был физически развит и неглуп, полностью контролировал своих подчиненных.

— Распоряжения будут, товарищ майор? Я так понимаю, мы не получили приказ о передислокации?

— Стоим на выбранной позиции, сержант. Собирай свое войско, пусть командуют: перезарядить пусковые установки. В ближайшее время не понадобятся, но вот что будет дальше — мутный лес.

— Есть! — приложил руку к пробковому шлему сержант и вразвалку двинул прочь.

— Думаете, снова прилетят? — задумался Гарин. — Сколько мы их сегодня сбили? Половина точно не вернется на базу.

— Прилетят, — вздохнул Андрей. — Не сегодня, так завтра. В городе они уже похозяйничали, а вот с мостом успеха не добились. Этот мост у них костью в горле, сколько зубов уже сломали.

— Вьетнамцы считают, что «Зуб Дракона» — заговоренный, — заметил Газарян. — Дескать, духи помогают в борьбе за правое дело. Или боги — я точно не разбираюсь. Я вообще не понимаю, как идеалы марксизма-ленинизма в их сознании сочетаются с суевериями и богобоязнью. Такое возможно, Андрей Иванович?

Остаток дня расчеты ЗРК жили обыденной жизнью. Горячих сводок из разведывательного управления не поступало, но операторы продолжали сканировать небо: самолеты могли прилететь откуда угодно. Пусковые установки были готовы к стрельбе. Обученные вьетнамские зенитчики под руководством советских товарищей заканчивали маскировочные мероприятия. Доложил командир охранного взвода товарищ Вань (парня, разумеется, нарекли Ваней): прибыла смена, охрану комплекса принимает взвод старшего лейтенанта Му Чиня, а подразделение Ваня выводится в Ханьхо. У Вани имелся переводчик с терпимым знанием русского языка, от него и получили свежие известия. В Ханьхо все плохо, разрушено несколько промышленных предприятий, бомбы попали в жилой сектор — там завершается тушение пожаров, из-под завалов вытаскивают выживших. Много погибших — женщин, детей, стариков. Городские больницы переполнены — у людей осколочные раны, сильные ожоги, обширные контузии. У паренька, что частил по-русски, слезы навернулись на глазах, он шмыгал носом — под бомбежкой в этот день погибла его мать, пострадала сестра. Но он не мог покинуть службу, которую ему доверила Родина. Железнодорожная станция повреждений не получила, за исключением метко пораженной водонапорной башни. «Зуб Дракона» тоже уцелел — отремонтировать поврежденный путь труда не составляло. Досталось зенитной батарее — погибли почти все расчеты, разбиты два орудия 61-К, поставленные Советским Союзом. Истребительная авиация ДРВ, к сожалению, прибыть в район не смогла, все «МиГ‐17» и «МиГ‐21» работали в окрестностях Ханоя, подвергшегося невиданной атаке. Всем сегодня досталось, особенно мирному населению, которое по определению ни в чем не виновато…

Вьетнамцы печалились, украдкой вытирали слезы. Все они были местными, в городе проживали их семьи, родственники, друзья. «Христофор Колумб» определенно был не прав, мрачно подумал Андрей, глядя в лица солдат.

— Что-то я не пойму, кто сегодня победил? — посмотрел на него Газарян. — Не иначе дружба, товарищ майор?

К наступлению темноты взвод товарища Му Чиня взял объект под охрану. Часть бойцов ушла в дозоры, несколько человек с радиостанциями разместились в джунглях. Объект охранялся с суши и с воздуха. Аппаратура запитывалась, работала РЛС раннего обнаружения. Вчерашние курсанты получили подробные инструкции на все случаи жизни. «Нападение дракона не учли, товарищ майор, — заметил Газарян. — Впрочем, дракон у них священное животное — как корова в Индии, с драконом воевать нельзя…» Эфир был чист, связаться со вторым подразделением дивизиона оказалось несложно. «Рад, что вы целы, Андрюха, — радостно возвестил майор Овчаров. — Мост пока держим, местные путевые бригады устраняют повреждения. Наши тоже все целы, у охраны двое раненых, и курсант ногу сломал, когда через капот «Урала» кувырнулся. Осколки ТЗМ повредили — по счастью, только ходовку, ремонтируем. А так все нормально, стоим на дежурстве, проводим регламентные работы».

Вечерняя мгла улеглась на Северный Вьетнам. На первых порах было непривычно — в шесть часов вечера густая тьма, причем в любое время года. Но как-то притерпелись, нет таких неудобств, к которым не смог бы привыкнуть советский человек. Жара и духота к вечеру не спадали, влажность только усилилась. Прожектора в целях маскировки не включали, довольствовались фонарями и тусклым освещением кабин. От города распространялся запах гари, но и к нему привыкли. С Тонкинского залива доносилась канонада. Ухало на севере, в небе переливались лиловые зарницы. В Ханьхо было тихо — все, что могли сотворить американцы, уже сотворили. Отдохнуть не удалось — боевое дежурство никто не отменял. С первыми дождевыми каплями на стартовые позиции прибыла проверка — подошли два «газика» и разбитый японский грузовичок, доверху набитый автоматчиками. На КПП его не пускали — снова языковые сложности, а автоматчики в кузове сами не знали, кого охраняли. Им сказали ехать, они и поехали. Пришлось вмешаться — сигнал с командного пункта уже получили. Андрей облачился в брюки, надел рубашку, сверху набросил дождевик — что-то подсказало, что лишним не будет. Прибывшие офицеры не выражали возмущения по поводу проволочки. Принцип «лучше перебдеть, чем недобдеть» работал на всей территории Северного Вьетнама. Прибыли трое — капитан из учебного центра (знакомый по лицу, но незнакомый по фамилии), подполковник Коняев — один из заместителей генерал-майора Малашенко, командующего ограниченным контингентом советских советников, и незнакомый подполковник с блестящим от дождя черепом. Форму во Вьетнаме не носили, сориентироваться было трудно. Гражданский образ офицера дополнял «бухгалтерский» портфель с массивной застежкой.