После того, как мы заехали на заправку, в его волосах запутались мелкие снежинки, они поблескивали на висках. Мне вдруг захотелось их смахнуть и пригладить его шелковистые каштановые пряди, откинуть назад. Даже пальцы заломило от этого желания, и я сжала их в кулак. Нельзя. Все. Теперь его волосы будет гладить кто-то другой. Может и есть кому, с тех пор как я переехала. А сегодня … сегодня мы развелись. Звучит так словно мы оба умерли. Точнее я умерла, а он продолжит жить, как и жил. Потому что я оказалась далеко не в его приоритете. Бизнес оказался дороже. А я… с моими проблемами где-то за бортом. Без мужа, без ребенка… И сижу у разбитого корыта и понимаю, что вроде как блефовала и хотела получить нечто большее, а в итоге осталась ни с чем. Переоценила свою значимость в его жизни. Ради меня никто и ничего менять не захотел. И это не просто больно это как тысячами иголок прямо в сердце. Так и надо. Я все это заслужила… Не надо было растворяться в нем, не надо было любить настолько сильно. Я просто слабачка… я просто его «не потянула». А теперь без него начну сходить с ума. Уже схожу. От одной мысли, что запах его больше не почувствую шатать начинает и в глазах темнеть. Не нужна ему такая, как я. На дно его тянуть буду. Права его мать. Зачем ему бездетная серая мышь с кучей тараканов в голове. Он достоин лучшего… да и он тоже так считает. Я в этом уверена. Первые дни позвонить хотела. Рука к телефону тянулась, хватала несколько раз потом выбрасывала, блокировала его номер, прятала голову под подушку и выла, как обезумевшее животное. Нет, он не звонил и не приезжал за мной. Ему надоело… зачем я такая проблемная нужна? Если есть та блондинка или другая, а возможно мама уже нашла мне замену.

Обратно в аэропорт, после ЗАГСа, Миша повез меня сам. Его водитель то ли отпросился, то ли заболел. Липкий, мокрый снег бил в лобовое стекло, оседал на дворниках, и я думала о том, что рейс скорей всего отложат из-за погоды. Он уедет, а я останусь одна на скамейке с сумкой, бумагами и пустотой в душе.

— Ну что довольна? Этого хотела?

Я вздрогнула от неожиданности и повернулась к нему.

— А ты?

— При чем здесь я. Я исполнил твое желание. Ты ведь так хотела свободы. Счастлива?

На меня не смотрит — только на дорогу.

— Что молчишь? Отвечай, как есть. Когда свадьба с Алексеевым? Я слышал ты устроилась к нему в клинику?

— Устроилась.

— Молодец. И как? Сбылась мечта о другой жизни?

— Пока нет. Но обязательно сбудется.

Посмотрела на его руку — безымянном пальце по-прежнему обручальное кольцо. Не снял. На моем тоже. И опять стало больно. Так больно, что я не смогла больше на него смотреть и отвернулась к окну.

— С Алексеевым?

— Какая разница с кем — главное не с тобой! С тобой мои мечты не имели ни малейшего шанса.

Ухмыльнулся и вцепился в руль.

— И не будут иметь. Сегодня от этой клинки камня на камне не останется! Ты не выйдешь за него. Не выйдешь ни за кого! Будешь счастлива сама! В гордом одиночестве! Без меня — значит ни с кем!

Не кричит, нет. Говорит с расстановкой, чеканя каждое слово.

— Ты не имеешь права! Мы развелись! Я могу теперь жить своей жизнью! Или ты развелся, чтобы свободно со своей той Алиной крутить? Шлюхой белобрысой?

— Конечно! С тысячью Алин, Ир, Надь, Свет! Всех перетрахаю теперь! Раньше-то меня бумажка сдерживала, а сейчас все. Свобода. Можно всем разрешение показывать подписанное бывшей женушкой!

Мне захотелось вцепиться ему в лицо за этот сарказм, за то, что продолжает опускать все ниже и ниже.

— Ну так и у меня есть подписанная бумажка! Что хочу теперь то и делаю! С кем хочу с тем и трахаюсь!

Я выдернула из сумки свидетельство и помахала им у него перед носом. Но он тут же у меня его выхватил и, открыв окно, вышвырнул в снег.

— Херня твой развод! Мне насрать! Шею сверну каждому и тебе в том числе! Никто не приблизится. Я не позволю. Моей будешь, как говорится, пока смерть не разлучит нас. Только теперь без прав. Никто и звать никак. Хотела- получай. Я всегда исполняю желания женщин!

Стало не по себе… Он никогда раньше так не говорил со мной. Я никогда не видела его таким. Слезы навернулись на глаза от обиды и от того что позволяет себе вот так со мной обращаться. Как с вещью.

— Тогда пусть бы она нас разлучила. Лучше смерть, чем с тобой! Ненавижууууу!

В эту секунду раздался скрип покрышек, и Миша крутанул руль, пытаясь выровнять машину, но нас уже развернуло и несло боком по скользкой ночной трассе. От ужаса я закричала, видя, как стремительно нас крутит и как впереди сверкают фары, едущего навстречу автомобиля. Когда раздался удар перед моими глазами вспыхнула яркая вспышка и мне показалось, что я лечу в бездну из столпа ослепительного света.

* * *

Я проснулась от того, что все мое тело сильно трясло, словно меня везут на какой-то тележке по ухабам и кочкам. Холод пробирает до костей и от этого холода даже глаза открывать не хочется, но я все же открыла и … и увидела перед глазами железную решетку. От неожиданности хотела вскочить в полный рост и не смогла, ударилась головой и упала обратно в сено на колени. С ужасом оглядываясь по сторонам, я вдруг поняла, что нахожусь в клетке. В клетке на колесах и меня куда-то везут. Впереди виднеется круп лошади и длинный хвост. Воняет навозом, железом и… человеческим потом.

Тронула сено и увидев свои руки вскрикнула — мой маникюр куда-то исчез и вместо него грязные пальцы с заусеницами и запыленные манжеты, отвернутые на черные суконные рукава какого-то странного платья. У меня его отродясь никогда не было. Я попятилась назад и оперлась спиной в клетку, вскрикнула увидев собственные босые ноги под длинной испачканной и ободранною юбкой. Точнее несколькими юбками. Дернула подол вверх и чуть не закричала, обнаружив под ней какие-то идиотские чулки и края панталон. Это… это какой-то бред. Я, наверное, получила травму головы и мне все это кажется. Потрогала волосы и меня всю сотрясло в лихорадке от ужаса — вместо моих, аккуратно постриженных под «карэ» волос, у меня на голове была целая копна буйной растительности темно-коричневого цвета, закрученной кольцами и эта грива опускалась ниже плеч и локтей. Я дернула себя за космы, думая, что это парик и от боли на глаза слезы навернулись. Снова прижалась лицом к клетке, а потом заметила какого-то мужика верхом на рыжей кобыле, в странной одежде, как будто здесь кино про средневековье снимают. Кажется, он или солдат, или воин. Высокие сапоги покрыты пылью, на боку привязан меч. Господи! Какой к черту меч? Где я? Что это за сумасшедшие галлюцинации или розыгрыш.

— Эй! — крикнула я, — Эй, вы!

На меня даже не посмотрели, словно я пустое место. Несколько солдат гремели кольчугами или каким-то железом и не произнесли ни слова.

— Эй, вы! Да, вы! Что здесь происходит и куда меня везут? Где мой телефон? И … и мне холодно!