Оля стояла, не зная, как ей быть дальше, посреди той самой поляны, где обычно «выгуливала» своих подопечных Зоя Александровна. Темные заросли, за которыми начинался чудесный лес, манили и звали Олю. Наверное, сейчас ей выпал единственный шанс реализовать свою мечту. Никогда больше она не сможет вот так запросто,^не спрашивая ни у кого разрешения, заглянуть в густые заросли ольхи, увидеть то, что находится по ту сторону оврага.

— Я только на минуточку, — пробормотала Оля и вприпрыжку побежала к низине.

Ольховник встретил ее холодом, от которого по коже побежали мурашки. Сюда еще не проникли золотистые лучи солнца, и потому здесь все еще царили предрассветные сумерки. В ноздри ударили незнакомые запахи болотных трав, будоражившие воображение. Дрожа от страха и холода, Оля осторожно двинулась по влажной от росы траве. Вообще–то она хотела вернуться в санаторий, но ноги сами вели ее вперед, навстречу тайнам и приключениям.

Не успела девочка подумать о том, как ей преодолеть топкое, заросшее крапивой русло струившегося по дну оврага ручья, как вдруг перед ней, словно по волшебству, возник небольшой мосток. Оказывается, сквозь дремучие дебри проходила самая настоящая дорога, которая, похоже, вела в загадочные края! Конечно же, Оля не смогла устоять перед соблазном и бодро ступила на присыпанные землей бревна мостка.

Овражек, по дну которого протекал заболоченный ручей, действительно оказался границей, разделявшей лес на две части. Путешественница прошла по заброшенной дороге не больше пары десятков метров, как ее взору открылись чудесные залитые солнцем поляны, среди которых высились похожие на огромные колонны стволы старых сосен. За ними стали появляться дубы, сосны, кусты, и восторженной Оле лес показался волшебным и сказочно прекрасным. Недолго думая, она бодро зашагала по заросшей травой дороге и даже замурлыкала себе под нос какую–то песенку.

Вдали послышались звонкие ребячьи голоса. Вначале Оля даже обрадовалась, решив, что может обзавестись новыми приятелями, но потом встревожилась. Обычно в лес отправлялись сразу после завтрака, примерно часов в десять утра, а до того никому бы не пришло в голову гулять с голодными ребятишками. Неужели прошло столько времени, а Оля не заметила этого, поддавшись чарам леса?! Надо было срочно возвращаться в санаторий, где наверняка уже началась настоящая паника, вызванная исчезновением ребенка.

Девочка хотела побежать назад, но потом остановилась — хотя часов у нее не было, она всем своим существом чувствовала атмосферу очень раннего утра. «Я только краешком глаза посмотрю, кто так рано гуляет, и сразу побегу в санаторий», — решила она, направляясь к большой, скрытой кустами поляне, откуда доносились звонкие детские голоса.

Хорошо, что Оля не сразу выбежала на открытое пространство, а немного задержалась в зарослях, рассматривая какой–то незнакомый кустарник с красивыми листьями. Только теперь она сообразила — люди на поляне говорили на чужом языке, который ей никогда не приходилось слышать даже по телевизору. Это настораживало и почти пугало. Тем не менее любопытство в который уже раз возобладало над здравым смыслом, и Оля осторожно выглянула в просвет между ветками.

Жизнь на поляне била ключом. Бегали и смеялись чумазые ребятишки, женщины варили на костре похлебку, несколько мужчин лениво наблюдали за всеобщей суетой, покуривая затейливые трубки. Рядом бродило несколько стреноженных лошадей и стояли две повозки, которые, если Оля не ошибалась, называются кибитками. Сомнений быть не могло — в лесу сделали привал самые настоящие цыгане, скитавшиеся по земле ведомыми только им маршрутами. Странные, одетые в разноцветное тряпье люди жили привычной для них жизнью, не подозревая, что за ними из–за кустов наблюдает маленькая девочка.

А Оля стояла неподвижно, прижимая к груди ладошку — она боялась, что громкий стук сердца может привлечь внимание готовившихся завтракать цыган. Возможно, они не сделали бы девочке ничего плохого, но выяснять, насколько они миролюбивы и гостеприимны, Оля не желала. В голове сразу возникли жуткие истории про цыган, которые ей не раз доводилось слышать от подружек. Что в этих историях было правдой, что вымыслом — неизвестно, но в состояние паники они вгоняли совершенно точно.

«Они похитят меня и заставят побираться. Я буду ходить по вагонам метро, петь пронзительным голосом и говорить: «Помогите, мы люди нездешние». И никто никогда не сможет найти меня, — с ужасом подумала Оля, представившая себя в роли цыганки–побирушки. — Только бы они меня не заметили!»

Несмотря на страх, действовала Оля на удивление рассудительно. Убедившись, что ее не видят, она начала медленно отходить от поляны, следя за тем, чтобы под ногами предательски не хрустнула ветка. Только когда детские голоса стали звучать немного тише, Оля развернулась и со всех ног бросилась к лесной дороге. Мчалась она так, словно за ней гнались все обитавшие в этом лесу лешие.

Только оказавшись на территории санатория, она немного отдышалась и успокоилась. Никто ее не преследовал, вокруг было тихо, а самое главное — даже нянечка пока не встала, и до подъема оставалось еще довольно много времени. Никем не замеченная путешественница проскользнула через окно в свою комнату и быстренько нырнула под одеяло. Встревоженная шумом, Катюша заворочалась, перевернулась на другой бок и вновь затихла, досматривая самые сладкие утренние сны.

В эту ночь никак не удавалось уснуть. Старшие девочки из соседней комнаты тараторили за стеной так, словно репетировали ток–шоу. Они рассказывали сначала смешные истории, приглушенно хихикали в подушки, а потом перешли к леденящим кровь страшилкам. Тут уже было не до смеха — из–за старой, оклеенной обоями стены доносились судорожные вздохи и едва сдерживаемый визг. Оля и сама любила поболтать на сон грядущий, но до старших девчонок и ей, и Кате было еще ох как далеко. Едва только глаза Оли начинала склеивать сладкая дрема, очередной взрыв приглушенного смеха буквально выбрасывал ее из царства сновидений. Наконец, все успокоились и погрузились в сон. Не спалось теперь только Оле. Ее соседка Катюша уже видела десятый сон, а она все лежала с открытыми глазами: спать ей окончательно расхотелось. Было слышно, как часы на здании зверофермы пробили два ночи. В открытое окно заглянула луна и осветила холодным светом спящую Катюшу.

«А что, если она станет лунатиком?» — подумала Оля, натягивая на голову одеяло, чтобы избежать участи подружки. В этот момент из соседней комнаты послышался странный звук, будто бы кто–то спрыгнул с подоконника — похоже, луна уже оказала свое таинственное действие на кого–то из старших девочек, и одна из них, пройдясь по карнизам и гребням крыши, теперь возвращалась в комнату после бессознательной прогулки.

Оля слышала, что лунатики, проснувшись, никогда не помнят, где они бродили в лунном свете. Жгучее желание увидеть настоящее чудо и пообщаться с человеком, находившимся во власти неведомых сил, охватило девочку. В общем–то, страх был силен — старинная дача, разменявшая не один десяток лет, таила в себе много загадочного. Когда шумные обитатели санатория успокаивались и в помещениях воцарялась тишина, комнаты наполняло тихое поскрипывание половиц, по которым никто не ходил, вздыхал на чердаке ветер, отовсюду доносились необъяснимые шорохи. А в полнолуние все страхи с ужасами и вовсе становились почти нестерпимыми. Однако любопытство все же победило остальные эмоции. Решительно поднявшись с постели, Оля на цыпочках вышла в коридорчик, подкралась к дверям в соседнюю комнату, намереваясь лично выяснить, какая же из девочек оказалась лунатиком, и попытаться поговорить с ней, пока та не проснулась.