закрыты, плечо и полбедра – наоборот. Спустя пару минут, будто бы во сне, он тоже повернулся к ней. Она почти незаметно придвинулась ближе к нему – он отзеркалил. Одеяло соскользнуло с ее груди – ненароком ли? Он коснулся ее скулы, она потянулась к нему. Мускулистое приятно крупное тело накрывало ее, тонкими губами он целовал ее в шею сзади, движения были медленными и мягкими, плавными и заботливыми, руки скользили по ее спине, будто бы наслаждаясь изгибами и, минуя ребра, грудь, перетекали в сплетение пальцев. Вера не чувствовала ничего особенного, кроме этой внешней силы и все плавала в каком-то своем тумане, не до конца понимая, что вообще происходит. По наитию вместе с ним перевернулась, оказалась сверху, но быстро устала и опала ему на плечо, как волна, прибившаяся и ритмично прибивавшаяся к берегу. Он нежно надавил ей на голову, и волна скатилась по его фактурным грудным, по его прессу вниз, обратно в свое море…

Проснулась на рассвете с щелкающей болью в голове и, не оглянувшись, выскользнула из кровати. Тихо пробравшись в ванную мимо кое-как уместившейся на маленьком диване остальной троицы, Вера закрылась и посмотрела на себя в зеркало. Тушь размазана (она что, не умылась?!), волосы спутаны в одном месте на концах, губы раскраснелись и чуть припухли… «Господи, что было…»

Начала вспоминать. Было: много джина, разговор с Сашей, танцы под Меги Гогитидзе, какой-то незаметный, но очень нежный секс… Приятно, но ее передернуло. «Зачем, м?», – мысленно спрашивала себя. Сегодня ночью ей, кстати, не снился тот незнакомец… как-то не по себе даже. Она успела привыкнуть к нему. Но и ничего другого такого яркого и хорошего, как обычно, не снилось – была слишком пьяна. «Ладно. Незачем подставлять себя куда ни попадя, Вера, особенно, в таком состоянии… Впрочем, Саша интересный вроде бы, спортивный и… Ну да, богатый мужчина, что, такое бывает?.. Тьфу ты, о чем я думаю, стыдно…» Нет, все это не для нее – да и из-за этой вечеринки она не успела начать серию портретов, которую планировала. «Тебе лишь бы нажраться», – продолжала ругать себя, уже неслышно обуваясь в прихожей и заматывая вокруг шеи объемный монохромный шарф. Никто не проснулся. Отлично. Сбежала. Пусть так. Ох уж эта Камилла… но без нее было бы еще скучнее, нельзя не признать.

Суббота, 10:00. Серый и уставший за неделю город, укрытый грязным снегом, еще спит. Карповка, никогда и не отличавшаяся особенной красотой, этим пустынным бесснежным утром еще больше поражает своей бессмысленностью и пустотелостью. Редкие худые деревья врезаются в накренившееся, вечно пасмурное небо. Вера дошла до метро – теплее и запах знакомый, здесь спокойно по выходным.

Этот день решила провести с собой, дома – похмелье не отпускало, и чуть острый том-ям to-go из ближайшего азиатского кафе пришелся как нельзя кстати. Вернувшись в свою студию и насытившись целительным супом, Вера включила лекции Быкова на «ютубе», достала с антресолей свой забытый набор: небольшой чистый холст, карандаш и акварель, а также подарок экс-мужа – мольберт. Первая попытка набросать мужчину из сна обратилась неудачей – она не помнила его буквально, только ощущения, только оттенки и намеки его присутствия возвращались к ней и заигрывали с ее сознанием. Попробовала набросать разные формы глаз в скетчбуке: с крафтовой бумаги на нее смотрели двадцать три пары абсолютно не похожих друг на друга глаз, но все они были не его. Следующими в ход пошли губы, пальцы – не получилось. Вера не злилась, хотя была немного раздражена – по большей части на саму себя за то, что потратила ночь на бесстыдства какие-то вместо того, чтобы снова посмотреть в глаза своего потустороннего друга.

Зазвонил телефон – Камилла:

– Вера, привет! Ты чего смылась? Ты дома? Что было? Рассказывай, – голос подруги чуть дрожал от любопытства.

– Привет. Ну что-что… Я не помню особенно.

– Понравилось хоть? Саша от тебя в восторге, говорит, такое тело, такая энергетика… он так описывал, что я сама тебя захотела, – засмеялась по ту сторону трубки Камилла.

Вера улыбнулась и закатила глаза. Приятно, черт возьми. Забавные они – друзья что, и таким делятся?

– Все разболтал. Мы же с ним почти незнакомы даже. Мне стыдно, если честно, такого со мной еще не случалось. Ну почти, – полупризналась-полусмутилась Вера.

Она не была ханжой и к интиму относилась ровно: есть – хорошо, нет – и не надо. Чаще всего за рамки отношений он не выходил, да и партнеров в ее жизни было всего трое, если не считать баловства рук в шестнадцать с ее первым «серьезным».

– Расслабься, милая, это просто секс. Даю голову на отсечение: не сегодня, так завтра он позовет тебя в какую-нибудь «кей-гэллари» или «анну нову». Хорошая партия, Вер!

– Хех, это могло бы быть интересным. Или нет. Не знаю, посмотрим. Ладно, я тут заканчиваю проект, – не то чтобы деликатно съехала с разговора она.

– Пока, крошка. Обнимаю тебя.

– И я тебя, дорогая.

Рисунки не шли. Вера решила прогуляться за кофе куда-нибудь подальше, послушать музыку и обдумать весь вчерашний вечер. Но мысли тоже не шли – ей было скучно их думать. Саша нравится ей постольку поскольку может нравиться такой человек, как он, – то есть да, конечно, разумеется. Но не больше. Гораздо сильнее ее занимала идея воплотить-таки в жизнь серию – для этого же надо снова встретиться с незнакомцем из сна.

Чтобы потратить больше сил и крепче уснуть ночью, долго бродила по выеденному холодом монотонному городу, нет-нет да и замечая, что ее перестали радовать мосты, гирлянды, шпили храмов, которые всегда раньше заново влюбляли в себя, как бы противно ни отзывалась погода или сама жизнь внутри.

Что-то сломалось в ней как будто – и как будто уже давно. Все вокруг казалось выцветшим, слишком знакомым и одновременно с тем ненужным, аляповатым, грубым. Подделкой какой-то. Она не чувствовала ни к кому привязанности, не хотела видеться ни с кем для разговоров по душам, а уж тем более для плоских смол-токов. Все приелось. Все стало однотонной серой массой, накрывающей день ото дня. Теперь еще случайные пьяные связи. Прекрасно. И она бы не стала гнобить себя за это, если бы искала в этом побег, если бы искала в этом попытку забыться, но ей было просто плевать с высокой колокольни на все то, что происходит с ее разумом, душой, с ее телом.

Вера искренне удивлялась всему