Агнес тихонько прошла за спины собравшихся и встала рядом с пожилым мужчиной, высоким, седовласым, в неприметном черном пальто и шляпе.

– Хорошие строки, – тихо сказала она.

– Ньютон. Одна из моих любимых цитат. Сам выбирал. Возможно, несколько нескромно, но похороны бывают только раз в жизни.

– Ну в твоем случае это еще не известно. Итак, «Джордж»…

– Да, «жена» моя?

– Достойное собрание, даже если не считать тебя. Капитан Кауфман блестяще выглядит в парадной форме. Нельсон Азикиве, как всегда, серьезный и внимательный. Хороший друг, да, Л… эм-м, «Джордж»? А что там за женщина? Привлекательная, лет сорока с небольшим, та, которая плачет все утро.

– Ее зовут Селена Джонс. Работала со мной много лет назад. Теоретически она все еще мой законный опекун.

– Хм-м. Притащил весь свой багаж, да? Даже Чойдже явился, как я погляжу, и почему его не сдали на металлолом, не понимаю. И Джошуа Валиенте, и Салли Линдси.

– Король и королева Долгой Земли, – сказал «Джордж».

– Да. Рука об руку. Как всегда, выглядят словно созданы друг для друга и при этом желают, чтобы их разделяло как можно больше миров. Никогда этого не понимала.

– Ты знаешь Джошуа с детства, вот и скажи мне. Кстати, о детях…

– Все документы поданы. Пройдет какое-то время, прежде чем появится подходящий ребенок. Даже несколько лет. Он или она, может, еще и не родился. Но когда придет разрешение на усыновление, мы будем готовы. Мы уже выбрали новый мир, где будем растить нашего «сына» или «дочь»?

– Я уже говорила, что попрошу Салли Линдси помочь. Кто лучше ее знает Долгую Землю?

Агнес посмотрела на Салли.

– Она единственная, кому известно о тебе?

– Да. Кроме тебя, единственная. На самом деле она сказала, что никогда не верила в мою окончательную смерть. Она каким-то образом знала еще до того, как я с ней связался. Но она умеет молчать. Клянусь, у нее есть тайны от самой себя.

– Хм-м. Я не до конца уверена, что ей можно доверять. Не насчет ее молчания, тут я согласна.

– Тогда почему?

– Не знаю. У Салли… странное чувство юмора. Она плутовка. Ты точно уверен, что хочешь этого? Оставить все и просто…

Он посмотрел на нее:

– Просто быть человеком? А ты?

И этот вопрос всколыхнул ее собственные эмоции, глубоко в комке геля Корпорации Блэка, который заменял ей сердце.

Отец Гэвин прочел следующую фразу, и «Джордж» нахмурился.

– Я правильно расслышал? Что-то про грешника перед вратами Рая и приползти обратно ко мне…

Она взяла его под руку.

– У тебя Ньютон, у меня Стейнман. Идем. Давай убираться отсюда, пока никто ничего не заподозрил.

Если бы не собака Рио, погнавшаяся за каким-то воображаемым пушистиком на заднем дворе старого участка Паульсонов, Никос Ирвин, скорее всего, так и не нашел бы большой погреб. Это была маловероятная случайность – а может, и нет, если знать Рио, которая унаследовала от предков, бернских овчарок, упорство и любопытство. Но если бы не Никос со своей упрямой любимицей, вся последующая история человечества, к добру или к худу, но пошла бы в ином направлении.

Это случилось в апреле 2052 года. Никосу было десять.

* * *

Не то чтобы Никосу нравился старый дом Паульсонов и вообще заброшенный поселок, где он находился. Просто дом Паульсонов использовали как местный обменник, и мать послала Никоса на поиски пинеток для своей беременной подруги Энджи Клейтон.

Так что он вместе с подпрыгивающей Рио вышел на яркий солнечный свет из тени деревьев, из дремучей чащи, в глубине которой компания лесных троллей выводила протяжную песню.

Он осмотрел большие дома, безмолвно возвышающиеся над этим открытым пространством. Никос вырос в лесу и инстинктивно не любил расчищенные поляны, потому что там негде укрыться. Кроме того, этот брошенный поселок был странным местом. Родители всегда говорили, что Долгая Земля для человечества слишком новая, чтобы уже заиметь историю, но если где-то в мире Никоса и была история, то именно здесь. Некоторые из старых домов поглотили заросли, но остальные все еще стояли на виду – грубые, квадратные и чуждые, с облупившейся побелкой и разбитыми окнами. Здесь даже пахло странно, не гнилью давно заброшенного места, а срубленной древесиной и иссушенной, пыльной, безжизненной землей.

Все это в основном было делом рук первых колонистов, основателей. Они расчистили лес, чтобы построить свой маленький поселок. Еще виднелись аккуратно срубленные и выжженные пни на месте огромных старых деревьев, и поля, которые засаживали колонисты, и тропы, которые они отмечали выкрашенными белой краской камнями, и, конечно, дома, что они возвели всего за несколько лет, со штакетными заборами, дверями с проволочными сетками и шторами из бус. В некоторых домах сохранились окна из мутного стекла. Здесь даже была маленькая церквушка, недостроенная, с усеченной пирамидальной крышей, открытой всем ветрам.

И, совсем уж неслыханно, в одном большом старом доме даже стояло пианино – деревянный сундук, который кто-то смастерил из местной древесины, приделал педали, внутреннюю раму, струны – все эти детали принесли из Ближних Земель. Замечательный шедевр почти бессмысленного мастерства.

Родители Никоса говорили, что основатели были целеустремленными и энергичными, и, когда они пришли в эти отдаленные миры за миллион с лишним переходов от Базовой, первого мира человечества, ими владели горячечные мечты о прошлом, когда их предки осваивали первую Америку и строили города вроде этого, города с фермами и садами, школами и церквями. Они даже назвали свой городок Нью-Спрингфилдом.

Но дело в том, что здесь была не колониальная Америка.

И эта Земля не была Базовой. Отец Никоса говорил, что этот мир и группа похожих Земель вокруг него заполнена деревьями от полюса до экватора и до другого полюса, и он выражался буквально: леса здесь процветали даже за полярным кругом. Разумеется, эта версия Мэна заросла деревьями, которые выглядели как секвойи и лавры, но, наверное, ими не являлись. А в подлеске росло что-то похожее на чай, ягодные кусты, папоротники и хвощи. В полумраке, в теплом, влажном воздухе носились насекомые, а на деревьях и глинистой земле кишели пушистики, как их все называли, – маленькие прыгучие млекопитающие, которые жили тем, что охотились за упомянутыми насекомыми.

И в таком мире дети основателей вскоре начали искать новый образ жизни, отличный от жизни их родителей-пионеров.

Зачем весь этот тяжелый труд на фермах, когда вокруг целый ничейный мир, полный плодоносящих круглый год деревьев? Когда реки кишат рыбой, а в лесах полно пушистиков, которых так легко ловить? Может, земледелие имеет смысл в более пустых мирах Кукурузного пояса, но здесь… Периодически попадающие сюда бродяги, что называли себя стригалями, или сезонниками, или хобо, представляли наглядный пример другого образа жизни. Они способствовали расколу. Друзья родителей Никоса все еще судачат об одной особенно убедительной и, по-видимому, интеллигентной молодой женщине, которая, задержавшись здесь на несколько недель, проповедовала преимущества свободного образа жизни.