Глава пятая

Не могу её отпустить

Если мы никогда не поймём,

что мы были здесь раньше,

Почему мы постоянно застреваем и бежим от пули?

Быть честным – возможно самое 

главное.

Я до конца не помнил, что ощущал, когда ее руки вновь и вновь обвивали мою, пока глаза были крепко закрыты, а ровное дыхание так и билось в такт.

Это казалось таким умиротворением, которое я ещё никогда раньше не испытывал. Это было, словно я открыл давно потрёпанный блокнот, прочитав все неровности почерка и нежные слова о ком-то. Это было словно оказаться там, где всю жизнь хотелось. Видеть, как ты светишься в чьих-то глазах на долю секунды так ярко, что весь мир перестаёт существовать. Это ощущение нельзя назвать столь обычным или просто человеческим. Оно было слишком сильным и необычным, чтобы его так просто можно было описать.

Слова никак не лезли в мою голову, и в частности из-за этого все казалось таким размазанным, и я не понимал самого себя. Это навело опять стресс, поэтому мою душу снова занесло на мокрое крыльцо, но уже своё.

Чувство смятения, но в то же время облегчения в груди, не давало мне покоя, что крайне сильно волновало. Ведь я – обычно бесчувственный друг Луи, и каждая новая девушка просто смотрела на меня с какой-то надеждой и некой мечтой, когда меня волновало только то, есть ли сигареты в моих штанах.

Но взгляд Джи был каким-то другим. Он выражал то, что она ищет свой путь, что наша неожиданная встреча всего лишь мелочность из книги неудачного и потерянного автора. Ее блеск словно был вовсе не от природы, а от того, что она многое пережила. Знает, как вести себя, чтобы снова не угодить в чьи-то сети, и это не перестаёт меня привлекать, пока я сам не понимаю, что со мной.

Грусть оставляет глубокую рану или же осадок, с которым приходится тащиться большую

часть жизни. Грусть, словно порез, после чего шрам остаётся где-то на коже. Как искусанные губы показывают следы крови, а тусклый свет в глазах потерянность.

Я снова сделал затяжку дыма, после чего запил это чем-то из стакана. Я как всегда располагался ровно посередине своего крыльца дома, в ожидании ее прихода. Мне хотелось с ней пообщаться, снова ощутить кусочек надежды, словно это было одним лишь вздохом для жизни. Ее голос, ее манеры и действия. Они заставляют меня окунаться в мимолётный бриз ярко-голубых волн, и кажется, что я уже не выйду на сушу.

Будто в груди начинает зарастать ужасно-глубокая рана, и снова появляется цель, чтобы жить, а не убивать себя. Это словно дотронуться шипа слишком резко, но оказаться настолько везучим, чтобы даже не пораниться. Обойти страдания.

Я не знаю, чем это можно назвать.

Сквозь скрипучую тишину, я слышу, как в мою дверь стучат, вместо того, чтобы нажать звонок сверху. И я даже задумываюсь о том, что вышел покурить специально на улицу, чтобы в доме девушке было гораздо уютнее.

Она убирает мокрую прядь волос за ухо, крепко прижав потрёпанный блокнот к груди. Ее движения кажутся такими замкнутыми и стеснительными, пока она ждёт меня из дома, но я нахожусь здесь, наблюдая.

Ее рот вдруг открывается, и она будто бы шепчет что-то самой себе.

– Он же выйдет, да? Он показался мне дружелюбным и интересным, – до моих ушей доносится сладкий шёпот Джелены, а слова заставляют мои губы растянуться в ухмылке.

Значение давит на сердце приятной болью, но я все ещё решаю понаблюдать за ней, чтобы потом, возможно, застать врасплох.

Но я же мог и не услышать ее.

– Главное, оставить блокнот где-то далеко, чтобы он его не нашёл, – опять раздался мягкий голос, на что я нахмурился. Имеются секреты?

Я тихо встал с поломанного стула, хлюпая ботинками по лужам. Сейчас, наверное, самое время открыть ей дверь с этой стороны, чтобы вновь увидеть красные щеки и смущение в глазах.

Я чувствую ее медовый запах, но теперь с оттенком кофеина, будто бы это ее целая жизнь. Запах навивает приятные воспоминания и мысли, поэтому улыбка совсем не сползает с моего лица.

Коснувшись горячей, но в то же время холодной кожи Джиджи, она резко повернулась. Губы скривились в лёгкой ухмылке, а щеки, как я и говорил, порозовели. Ее взгляд был направлен прямо на меня, а блокнот все ещё плотно прижат к груди, что кончики пальцев начали розоветь.

– Окей, я ничего не слышал из того, что ты здесь говорила, – посмеялся я, на что та сделала тоже самое.

Смех казался таким мимолётным, нереальным, будто бы я во сне. Таких снов точно никогда прежде не было.

В ее глазах я видел радость и спокойствие, что показывало то, насколько я влияю на ее настроение. Мне нравилось смотреть на ее улыбку, как видеть солнце каждое утро. Или даже больше.

Мне нравилось смотреть на улыбку Джи, будто бы от неё я внутри расцветал.

Девушка прошла вперёд, тут же быстро заметив маленький стол, куда спеша положила блокнот. Ее руки заметно дрожали, но я все равно видел комфорт внутри неё.

– Кофе? – я пытался сдерживать свои эмоции, не понимая, почему я так счастлив такой мелочи.

Она развивает во мне что-то волшебное, и это никак не хочет из меня уйти, чтобы я снова был равнодушным парнем-курильщиком.

Джи тут же поменялась в лице, а все искорки исчезли. Она кинула мне короткое «нет», тут же опустив взгляд. Меня это так начало угнетать, что я весь покрылся мурашками, а мысли были весьма мрачными.

Что я сказал не так?

Мое разочарование сразу заменил интерес. Может в этом блокноте что-то настолько сокровенное, что делает девушку такой загадочной и притягивающей? Мои пальцы чесались в нетерпении, и так хотелось хотя бы взглянуть на первые страницы. Даю слово, там обязательно должно быть красиво, как и ее душа.

Джелена попросилась выйти, на что я быстро кивнул, наблюдая, чтобы ее шаги даже не играли в моих ушах. Почему-то бог дал мне возможность прочесть хотя бы строчку.

Я тут же кинулся к маленькому столу, дотрагиваясь потрёпанного блокнота. Он казался таким старым, или даже пропитанным эмоциями. Казалось, что