в нем столько тайн, сколько бы никто сам о себе никогда не написал. А внутреннее содержание казалось настолько проникновенным, что хотелось вновь и вновь смотреть на то, что там.

Но я пока не знаю, каково это, быть внутри ее головы или хотя бы маленькой книжечки.

Я аккуратно открыл книгу, царапая палец листком, но меня это не волновало. На первой странице было написано слишком идеально, чтобы быть просто блокнотом. Курсивный, тонкий почерк уже завораживал, но заголовок гораздо больше.

«Стеклянные герои».

Каждый изгиб словно был пропитан ее упорством, настроением, и оно было весьма хорошим. Загадочность хранилась в этих буквах, но я лишь прошёлся пальцами по покрытию, ощущая шершавость бумаги.

Мне хотелось открыть рандомную страницу из дневника, но какое-то уважение к ее труду все же оставалось. Страница было дальше пуста, и только название было выше середины.

Но пролистнув нечаянно страницы две, я заметил ещё более мелкий почерк, и покрытие было полностью им усыпано. Столько слов, что глаза разбегаются.

Даже если мы так далеки друг от друга, я навсегда буду в твоём сердце, пропитанная медовым запахом своих духов и счастливой искрой в глазах. Я буду всегда ходить под руку с тобой, пока ты не отпустишь ее первой, пока я не перестану казаться тебе в каждом человеке. Ты знаешь, насколько сильно расстояние научилось разбивать пары навсегда, но я буду в твоём сердце, пока ты не встретишь кого-то лучше и кого-то ярче, чем я под твоим напором. Пока ты не влюбишься в чьи-то слова больше, чем в мои, я буду вечно у тебя в руке.

Я буду твоей розой в саду, в который ты будешь ходить каждое утро, чтобы полить. Я буду готова цвести от твоих мирных слов по звёздным вечерам, и закрываться тогда, когда ты погрузишься в сон. Я буду готова палить свои лепестки на солнце, чтобы вновь услышать твой сладкий голос о том, как прекрасно я цвету для тебя. Я буду готова остаться навсегда гербарием в твоей книги воспоминаний, пока ты не решишь опустить меня в воду вновь. Я буду твоей розой без шипов, потому что ты готов был их обрезать.

Сердце билось так быстро, словно трепеща, насколько это прекрасно для меня. Ее слова, которые, казалось бы, могли прожечь огромную дыру внутри от чувств, заставляли проявлять интерес.

Мне интересно узнать ее поближе с помощью одной страницы, но я будто узнал что-то большее, чем признаки ее жизни и то, какая она. Строки будто раскрывали понемногу каждую частичку ее души, и она уже привлекала меня настолько, что я готов был броситься в мимолётные ощущения без оглядки.

– Зейн, что ты делаешь?

Быть честным – возможно самое

главное.

Просто перестань плакать, это знамение времени. 

Добро пожаловать на финальное шоу.

Глава шестая

Волны

Я признался ей в любви, 

но не уверен, услышала ли она.

Только я, она и луна.

– Я-я просто открыл, – признаюсь, честностью от меня так и веяло. Я не знаю почему и с чего вдруг я решил сказать хотя бы часть правды.

Джиджи холодно посмотрела на меня, быстро подходя к столику. Мое сердце билось так сильно, что я не мог даже нормально оправдать свой поступок. Видеть, насколько сейчас глупо все вышло. Хотелось смеяться, но смотря в её глаза желание тут же отпало, как засохшая краска со стены.

Девушка стояла, смотрев на меня, когда я ожидал, что она накричит, убежит и больше никогда не вернётся.

– О, нет, это нормально, Зейн. То, что ты пытался залезть туда, куда не следовало бы. Это нормально, когда ты не держишь себя под контролем. Заметь, я не про свой дневник, – ее взгляд потускнел, голос начинал немного ломаться, будто бы мой поступок оказался грязным.

Отчасти так оно и было, но эмоции в ней были слишком сильные, которые никогда не просыпались даже во мне, более того в Луи, который готов нервничать даже из-за небольшой раны.

Джелена последний раз кинула мне холодный до жути взгляд, пока я стоял, озадаченный тем, что вырвалось из неё.

Ты не умеешь держать себя под контролем. Заметь, я не о дневнике говорю.

Это была правда. Она говорила вовсе не о том, что я просто нагло прочёл целую страницу тайного, и не о том, что решил оправдать свой интерес.

Она, кажется, полностью говорила о сигаретах, каким бы тупым не было предположение. Потому что ничего другое не может идти мне под угрозу, чем то, что ей известно на данный момент обо мне.

Дверь захлопнулась, а я разочарованно посмотрел в окно. На то, как тут же намокли ее волосы, как из прямых они превратились в кудрявые и лезли ей в лицо. На то, как она быстро шагала, желая поскорее убраться от этого места, потому что ей стало неприятно.

Но Джи оставила кое-что, что добавило мне пищи для ума. Упавшая записка, которая залетела под стол.

Я поднял ее, в надежде прочитать что-то весомое, что бы опять привело мои мысли в другой мир. Но, по-моему, маленького листочка было недостаточно.

Одержимости делают нас людьми.

Это полностью противоречило тому, что она пыталась донести до меня минутой ранее, но мне было так приятно знать, что наши мысли каким-то боком совпали. Кажется, что это совсем не то, что случается в обычном мире, но почему-то я здесь, и я вижу этот маленький кусочек бумаги с моими словами из головы. Полностью очарованный тем, что что-то необычное стучится мне в дверь, я почти теряюсь в своей неизвестности.

Что-то оказывает на меня волшебное влияние.

***

Почему мы извиняемся за то, что делаем неприятно кому-то, когда это «что-то» действительно было в нашей голове тогда? Мы ощущаем, что часть нас словно отпадает, когда ближнему плохо. Кажется, что мир застывает в незаконченных красках, как перестают ходить часы, будто тебе даётся время застыть и понять, как это без кого-то.

Порой даже такие мысли вспыхивают в моей голове, когда мне неприятно от собственных поступков. Пусть это и первый раз, потому что прежде мне никогда не было жаль. Мне было плевать на то, что чувствует человек после моих слов, и даже после мелких поступков, которые я совершил