— Это для послушания и спокойствия. Ну и чтобы замедлить работу некоторых участков мозга.

— А если его не принимать?

— Будут проблемы, — вздохнул коллекционер. — Может бунтовать, а то и хуже — из окошка выпрыгнет. Не рискуйте, прошу вас. Если пожелаете вернуть в социум — я ведь видел, вы эту девочку раньше знали — только под присмотром специалистов. Знаете, после рроу Дейдрэ женщины… в общем, не стоит так говорить, но они очень плохи. Самоубийство — это очень частая проблема.

Джош оглянулся на Саманту. То, что она смотрит на него, он чувствовал. Она до сих пор не узнала его, и это пугало. Разумеется, никакими веществами он пичкать ее не будет.

— Ты есть хочешь? — устало спросил квантр. — Или пить? Или в туалет? Вот что, я приказываю: если захочешь в туалет — сходи самостоятельно, — и, вспомнив инструкцию, добавил: В этом доме ванная одна. Ходи туда. Поняла? Вода в графине. Захочешь пить — нальешь себе. Внутри дома можно делать всё в разумных пределах. Сидеть везде, лежать везде. Вроде всё сказал. А поесть я приготовлю.

Денег у него оставалось совсем немного, он уже заказал для нее пару комплектов белья, со стыдом и угрызениями совести выбрав самые дешевые модели. Прежняя Саманта даже не взглянула бы на них. Этой придется немного потерпеть временные неудобства.

Но Саманта, когда он отдал ей белье, побелела, покраснела и упала на колени, прижимая свертки к груди, да еще руки целовать пыталась, и Джош все же не выдержал — позорно сбежал из дома и до вечера шатался по узким улочкам старинного города, а потом вспомнил, что есть ей не приказал. И вообще Саманта никогда ничего не готовила, и даже не представляла, что еда может появляться в виде набора продуктов. Выругавшись, квантр помчался домой, но на полпути замер, уставившись на афишу стриптиз-клуба. Там явно был изображен мускулистый красавчик с хвостом. Итак, первый из пропавших соотечественников найден. Осталось только дождаться денег и можно его вытаскивать. Если так пойдет дело — то и трех месяцев ему не понадобится. Быстро управится, быстро вернется и сдаст Саманту специалистам.

Сэм, оставшись в доме одна, откровенно запаниковала. Что ей делать, она не знала. Хозяйственным рабом она никогда не была, могла, конечно, вымыть посуду или вытереть пыль, но и всё. И на то нужен был приказ. От вынужденного безделья ей становилось физически плохо. Она снова пыталась вспомнить, кто она на самом деле такая, чем занималась раньше — до рабства, а еще знать бы, отчего услышанная фамилия "Да-Эдра" хлестнула ее, словно пощечина. От попыток вспомнить отчаянно разболелась голова — аж до тошноты. Ее и в самом деле стошнило, но легче не стало. Саманта прижалась головой к холодной стене и замерла, уже ни о чем не думая, а проваливаясь в какую-то пустоту.

Джош, найдя ее в таком состоянии, перепугался не на шутку. Саманта была очень горячей и тряслась, как в лихорадке. Квантр никогда не болел — да и с чего бы, он же мужик, и поэтому совершенно растерялся. На этой планете, где даже у врачей были рабы, он не понимал, кому можно доверять, а достучаться до кого-то из своих можно было только с задержкой во времени. Пришлось положиться на интуицию и воспоминания с курсов оказания первой помощи. Уложил ее в кровать, обтер лицо влажной тряпочкой, нашел в аптечке, которую он и не открывал никогда, универсальное жаропонижающее, растворил в воде и заставил выпить. Хорошо, что аптечка была военного образца, там не писали названия лекарств, точнее, писали, но мелко. А крупными буквами на упаковке было написано "болеутоляющее", "жаропонижающее" и так далее.

Поглядев на бледное лицо Саманты, Джош едва не расхохотался. Скажи ему кто неделю назад, что он, найдя свою изменщицу-супругу, не просто не прибьет ее нахрен, а еще будет за ней ухаживать — он бы плюнул этому человеку в лицо. А поди ж ты — ухаживает. Жалеет даже.

Спустя четверть часа дыхание девушки выровнялось, она приоткрыла глаза, сонно улыбнулась ему и прошептала:

— Джош…

От этой улыбки — так эта лживая сучка улыбалась ему раньше — дыхание перехватило. А она тянулась к нему, как раньше, обвивала руками шею и утыкалась носом в грудь. Квантра захлестнуло ненавистью так, что в глазах потемнело. Схватил ее за роскошные светлые кудри, которые когда-то так любил, оторвал от себя… и тут же пожалел. Потому что Саманта сразу же превратилась в испуганного ребенка, сжавшегося в комок и закрывавшего лицо руками.

— Простите, простите, хозяин, — захлебывалась она словами, а Джошу вдруг пришло в голову, что она притворяется.

Впрочем, даже если притворяется — это плохо. Раньше бы она никогда так не унизилась.

— Ладно, — сказал он. — Раздевайся.

Она посмотрела на него как-то странно, в глазах мелькнула злость — ну точно притворяется! Но футболку, в которой она ходила, сняла совершенно спокойно и вопросительно на него посмотрела. На ней было то самое белье, которое он купил, и, честно говоря, смотрелось оно не хуже, чем дорогое. А может быть, дело было не в белье.

— Что смотришь? Дальше раздевайся.

Она так же спокойно сняла лиф и трусики, оставшись полностью голой и уставилась на него своими золотистыми глазищами, не моргая. Даже не волнуется. Зрачки спокойны.

— А теперь иди на кухню, — скомандовал Джош. — Я буду готовить, а ты стоять рядом.

Разумеется, делать с ней он ничего не собирался, так, просто поглазеть. Впрочем, это он не собирался. А хвост уже наглаживал ее колени, выдавая возбуждение, которое нахлынуло от вида аккуратной девичьей груди с розовыми сосками. Хороша! Она всегда была красавицей. Чтобы не натворить ничего, о чем он потом будет жалеть, Джош встает и плетется на кухню, не оглядываясь, но слыша, как она шлепает босыми пятками по полу.

— Стой и учись, — говорит он. — Я же знаю, что ты не умеешь готовить.

Он и сам не шеф-повар, но почистить и нарезать овощи сумеет. И сыр. И открыть банку с оливками. С мясом сложнее, его максимум — нарезать ломтиками копченую… копченого кого-то. Этикетка куда-то делась, но это не важно. Мясо есть мясо.

В нынешних печках овощи запекаются быстро. Приготовить нехитрый ужин — пара пустяков. Саманта сглатывает слюну. Она не ела весь день.

— Сядь, — командует квантр, невольно отвлекаясь на покачивающуюся грудь. — Я буду тебя кормить.

Снова вспышка в золотых глазах. Его окончательно отпускает. Не такая уж она и дурочка, какой прикидывается. Видимо, действие лекарств постепенно заканчивается. Джошу всегда нравилось о ней заботиться, но разве она позволяла? А теперь он подносил к ее рту вилку, а она осторожно снимала с нее овощи с сыром. Сыр тянулся, она неловко подхватывала его пальцами и облизывала их, а мужчина стискивал зубы, потому что едва сдерживался, чтобы не наброситься на нее прямо сейчас.

Он ведь знал ее тело, знал, что они идеально подходят друг другу, знал, какие позы она любит. Знал, что она очень тихая в постели, только вздыхает или всхлипывает, но не стонет и уж тем более не кричит. Знал, что она любит целоваться, но не любит, когда трогают грудь. От этих знаний было только хуже, потому что мысленно он уже раздвигал ей ноги и гладил мокрые припухшие от желания складочки, а она вздыхала и кусала его плечо. И дело было даже не в том, что она была голой. Просто ни с одной женщиной ему не было так хорошо и легко, как с ней. Он продолжал ее кормить, пряча левую руку под стол и поправляя напряженный член, совсем забывая, что столешница прозрачная. А Саманта все видела, но старательно делала вид, что слепая и глухая.