Он посидел молча, велел Белль отправить сообщение и взглянул на меня:

– Что-то не так, Чейз?

– Нет, ничего.

– И все-таки скажи.

– Думаю, тебе стоит быть осторожнее. Надо быть осторожным, когда на тебя взваливают чужие проблемы. Ты торговец антиквариатом, а не психолог.

– Если у нее неприятности, мне не хотелось бы бросать ее в беде.

– Если у нее неприятности, она может позвонить в полицию.

Мы боимся смерти не потому, что лишимся будущего, но потому, что лишимся прошлого с его сладостной остротой, воспоминаниями о растущих детях, о друзьях и любовниках, обо всем, что мы ведали. Никто больше не существовал тогда, здесь и сейчас, подобно нам. И когда свет погаснет для нас – для тебя или меня, – он погаснет и во всем мире.

Жаль, что тебя нет со мной.

«Все они – мертвецы».

Мы летели к Окраине. Вместе со своей большой луной она выглядела сверкающей двойной звездой среди других редких звезд у края галактики. Викки Грин не ответила, не прислала сообщения, вообще никак не откликнулась. Шли часы, и двойная звезда превратилась в пару шаров. Но Алекс никак не мог выкинуть Викки из головы. Когда мы подлетели настолько близко, что задержка радиосигнала уже не имела особого значения, он попытался ей позвонить, но ему сообщили, что код временно не обслуживается. В обычной ситуации он бы все бросил, решив, что имеет дело с ненормальной, но, поскольку речь шла о Грин, он не мог так поступить. Возможно, причина заключалась в том, что она была своего рода иконой, величайшим автором, пишущим на сверхъестественные темы. Вряд ли Алексу доводилось читать что-нибудь в этом жанре, но общение со знаменитостями он просто обожал.

Через полтора дня после безуспешных попыток связаться с Грин мы пришвартовались на Скайдеке и отправились прямо в деллакондский ресторан «У Карла», как делали по традиции после каждого полета. Как бы хороша ни была еда на борту – а на «Белль-Мари» она действительно была неплоха, – всегда приятно оказаться в настоящем обеденном зале, где можно расслабиться и выбрать блюда из свежего меню. Мы как раз входили в ресторан, когда Алекс снова вспомнил о Викки Грин.

– С ней наверняка все в порядке, – сказал он, – иначе бы она давно связалась со мной.

Он по-настоящему о ней беспокоился – и речь шла отнюдь не только о встрече со знаменитой особой, повредившейся в уме. Я знала Алекса уже четыре года, но все еще не могла представить, что творится у него в голове. Интересно, что могла бы сказать по этому поводу Селотта? Мне становилось не по себе при мысли, что она провела в его обществе всего несколько дней, но узнала его намного лучше, чем я за все время нашего знакомства. Возможно, именно потому люди так не любят «немых».

– Вероятно, она просто протрезвела, – заметила я.

Алекс посмотрел на меня так, что я поняла: она не пьет. Поэтому я промолчала. Метрдотель провел нас к угловому столику. Мы сели у окна. Шар планеты усеивали яркие пятна света. На севере сверкнула молния.

– Ты читала хоть один ее роман? – спросил Алекс.

– Нет, – ответила я. – Как-то не нашлось времени.

– Найди. Она хорошо пишет.

– Когда ты успел прочесть?

– Я прочитал «Узнать тебя и умереть», пока мы летели сюда. – Он принялся изучать меню. – Очень даже недурно.

– Ты про еду?

– Я про Грин. Удивительно, насколько хорошо она пишет.

– Предпочитаю более реалистическую литературу.

В его голосе послышались отеческие нотки:

– Нужно открывать душу новым впечатлениям, Чейз.

– Не сомневаюсь. Тебе ведь хочется с ней встретиться?

– Да. Хочется.

– Что ж, – сказала я, – в случае чего, на мою помощь можешь не рассчитывать.

Я была рада снова увидеться с Беном Колби.

Бен дважды делал мне предложение. Я видела страсть в его глазах, видела, как он сияет, стоит мне только войти в комнату. Думаю, я тоже его любила, – по крайней мере, ни к кому больше я никогда не испытывала таких чувств. Бен был хорошим парнем – нежным, умным, с хорошей внешностью. А еще он умел меня рассмешить, что не так-то легко.

Он был музыкантом – одним из главных исполнителей группы «Полная лодка». Бен считал, что группа находится на подъеме и вскоре он может стать знаменитым. В конце концов так и случилось, но это уже совсем другая история. Так или иначе, Бен уже ждал меня у выхода с челнока: я почти не сомневалась, что так и будет. Он предложил отвезти домой и Алекса, но Алекс прекрасно знает, в каких случаях он становится помехой. Он вежливо отказался, забросил чемоданы в такси и улетел.

Мы расцеловались. Бен спросил, как прошел полет, и начал рассказывать о последнем выступлении «Полной лодки» в «Закате». Внезапно замолчав, он странно на меня посмотрел:

– Что-то не так, Чейз?

– Все в порядке, Бен. Просто на обратном пути пришло дурацкое сообщение.

Он спросил меня, что там говорилось, и я рассказала, не называя имени автора послания.

– И вы совсем не знаете этого парня? – спросил Бен.

– Это женщина. И мы ее не знаем, совершенно верно.

– То есть это не кто-то из ваших клиентов? Может, вы про нее просто забыли?

– Нет, Бен. Она не из тех, про кого мы могли забыть.

Он закатил глаза:

– Повсюду сумасшедшие. Я бы не стал сильно беспокоиться.

Покинув Андиквар, мы отправились в западные холмы. Буду краткой: я не слишком горячо отвечала на его ухаживания, чего он вовсе не ожидал после моего трехнедельного отсутствия. Черт побери, я и сама этого не ожидала. Вряд ли это было связано с Алексом и той ненормальной. Не знаю, в чем дело. Мне казалось, будто Бен вот-вот соберется излить мне душу, как поступал уже не раз. Меня долго не было, он по мне скучал, ну и… в общем, понятно. Да, он мне нравился, я его любила – но считала, что нужно вовремя остановиться. Я объяснила, что я не в настроении и устала после долгого путешествия. Не скрывая разочарования, он ответил: «Ладно, увидимся завтра, если ты не против».

– Знаешь, – добавил он, – тебя слишком часто не бывает дома.

– Знаю.

– Чейз, я имею в виду, что тебя почти никогда нет.

– Извини, Бен, ничего не могу поделать. Это моя работа.

Он заключил меня в медвежьи объятия. Не стану говорить, будто мне это не понравилось, но продолжения нисколько не хотелось. Он крепко стиснул меня, прижавшись щекой к моей щеке:

– Это ведь не единственная работа в мире. Есть и другие.

– Бен, я люблю свою работу. По-настоящему.

– Знаю. Но нам неделями не удается увидеться. Неужели ты действительно этого хочешь?