Тэсс заерзала на тахте, вытягивая из-под себя ногу и массируя ее, чтобы восстановить кровообращение. Загоревшая на лодыжках кожа начинала облезать, а педикюр, сделанный специально для каникул, потрескался. Она рассчитывала, что сегодняшний вечер будет островком покоя, где можно принять обдуманное решение о том, чего хочешь в жизни. Возможно, смена работы это шаг вперед. А вместо этого ее наполнило ощущение тревоги. Неужели она просто боялась покинуть коттедж, вернуться домой, снова столкнуться с жизнью и с необходимостью обдумывать переезд и все, что с ним было связано? Это были конкретные страхи, которые Тэсс могла понять. Но больше всего ее пугало противоречивое и неясное ощущение того, что она больше не может играть ту роль, которую сама для себя написала. Если она станет искать себя, примет некий неясный вызов, то что найдет? Если снять маску, что останется? Тэсс подумала о том, что все время старалась сделать счастливыми тех, кого любит. Но что если так она до конца отдала и саму себя? Может быть, потому так много мужчин, включая Марка, думают прежде всего о себе, что женщины заботятся о семье и детях? У мужчин просто сильнее развит инстинкт самосохранения.

В комнате стало прохладно. Тэсс решила разжечь огонь в камине и задумалась о том, есть ли дрова в сарайчике у задней двери, но потом вспомнила, что он был заперт — летом потребности в дровах не было.

Она зябко поежилась. Снаружи темно-синее небо уже стало черным. Настолько черным, что казалось, если открыть окно, чернота затечет внутрь, будто расплавленная полуночная лава. Тишина, которая поначалу ее успокаивала, теперь казалась пугающе громкой. Пора идти спать. Тэсс вздохнула. Все эти размышления ни к чему не привели.

Когда она обнаружила Хэтти в своей постели, это показалось ей божьим даром.

Марк с трудом повернул ключ в двери и, надавив на нее плечом, толкнул. Открыть дверь пошире мешала кипа почты, аккуратно сложенная Марджи, которая заходила каждый день покормить голодного и недовольного кота. Вздохнув, Марк повернулся обратно к машине. Двери ее были распахнуты, сыновья развалились на заднем сиденье. Светловолосый Олли склонился над книгой, а темноволосый Джейк возился с мобильником.

— Мальчики! — крикнул он. — Давайте пошевеливайтесь, помогите мне.

Последовала долгая пауза, потом Джейк отозвался:

— Ага, пап, сейчас!

Но ни один из них не тронулся с места. Олли был типичным книжным червем, который, если ему нечего было читать, изучал надписи на коробке из-под хлопьев. Тэсс как-то раз застала его в уборной за чтением текста на обертке от туалетной бумаги. Если Тэсс или Марк отрывали его от чтения окриком типа «Олли, ты льешь молоко себе на брюки», он смотрел на них, будто пытался вспомнить, кто они, собственно, такие. Напряженно думал с минуту и, ответив «угу», возвращался к книге. Марка это страшно злило, а Тэсс воспринимала все куда спокойнее — она в детстве была такой же.

Олли отличался тихим и уступчивым характером — ни капли напора Хэтти и переменчивых настроений Джейка. Тэсс подозревала, что он погружался в свои выдуманные миры, чтобы спрятаться в них от своего взбалмошного и утомительного старшего брата. Наверняка он будет очень мил, когда с его щек сойдет младенческая пухлость — черты лица у него были мягче, чем резкая красота Джейка. Младшие дети унаследовали бледность Тэсс, тогда как Джейк напоминал Марка веснушками, оливковым оттенком кожи и способностью легко краснеть.

Всю дорогу домой Джейк сводил Марка с ума, потому что любой вопрос требовалось повторять по меньшей мере дважды и максимально громко. В ответ же он либо хмыкал «ага» и снова поворачивался к окну, вертя шнурок, который носил на запястье, либо просто тупо смотрел на отца. Не добившись нормального ответа на простой вопрос о том, где его школьная форма, Марк попытался повернуться, чтобы заорать «Да ответишь ты мне, наконец!», но чуть было не наехал на внезапно появившуюся перед ним колымагу, которую вела загнанного вида мамаша, за спиной которой сидел чуть ли не целый детский дом.

— Чертовы женщины! — выругался Марк.

Джейк фыркнул.

— Тебе повезло, что нет мамы — она бы тебе задала.

Марк посмотрел на него в зеркало, радуясь хоть какой-то форме связи с планетой Тинейджер.

— Хорошие были каникулы?

— Да ничего, — на секунду Джейк скинул скучающе-отстраненную маску и улыбнулся отцу, но почти сразу достал из заднего кармана мобильник и напряженно уставился на экран. Денег на сообщения у него не было: Марк и Тэсс установили Джейку строгий ежемесячный бюджет. Он израсходовал его уже к концу первой недели; чтобы хоть как-то связаться с приятелями, ему приходилось отходить на полмили от коттеджа. Слава богу, что у него были не такие родители, как у Ника, и они никогда не читали его сообщения.

Тэсс надеялась, что, отправившись домой без нее, Марк хоть немного побудет с сыновьями наедине. Он очень их любил, но в последнее время обоюдная необщительность приводила только к раздражению. Создавалось впечатление, что ему чаще удавалось поговорить с котом.

Каждый раз, когда они с Тэсс просили Джейка сделать что-нибудь, например, отнести наверх стопку свитеров, он реагировал так, будто от него потребовали отдраить душ. Он с тяжелым вздохом плюхался на ближайший стул и отвечал «Я потом, ладно?», причем «ладно» произносилось уже на грани истерики. Время, когда он беспрекословно слушался, давно прошло. С Олли было куда проще, но он настолько погружался в мир своих фантазий, что до него сложно было достучаться, к тому же мальчик постоянно отвлекался. Даже если его просили убрать постель, он находил потерянный комикс, и, через полчаса заходя к нему в комнату, Тэсс обнаруживала, что постель заправлена наполовину, а сын валяется поверх одеяла, погрузившись в чтение. Хорошо еще, что обоих мальчиков заставляли в школе заниматься спортом, а то бы они вообще разучились двигаться. Марк часто ловил себя на том, что произносит слова, которые клялся никогда не говорить собственным детям, но все возвращается на круги своя.

Когда он отодвинул почту и полностью открыл дверь, неожиданно появился Найджел.

— Черт побери! — воскликнул Марк, отскакивая в сторону.

Он совсем забыл про кота. И почему Найджел не мог, как ему и полагалось, пользоваться кошачьей дверью, а вечно сидел у входа? Они потратили кучу денег на ошейник, который автоматически открывал электронную кошачью дверь, которая, как утверждала реклама, надежно защищала от грабежей. Хотя Марк слабо себе представлял, как вообще грабитель может забраться через нее в дом. Но Найджел остался верным себе и отказался осваивать новый прибор. Несколько первых дней он сидел на траектории электронного луча, с любопытством наблюдая, как дверь непрерывно открывается и закрывается. Но проходить через это устройство он не собирался, нет уж, спасибо. Кота с такой мощной задней частью могло и прищемить. Куда надежнее было просто сидеть у передней двери и громко орать или, рискуя жизнью, карабкаться через окно ванной.

Привет, котяра.