— Ребята, — сказала она, — мы с вами ступили на скользкую тропинку. Давайте быстренько сменим тему, пока кто-нибудь не вышел из себя.

— Мне все равно пора в класс, — ответил Хью и ушел.

Анна и Лоррен тоже разошлись по своим аудиториям.

Весь день Лоррен вела уроки в разных группах: от самых маленьких школьниц, которые то и дело хихикали и шептались, до учениц шестого класса, смышленых и дисциплинированных, порадовавших ее своей готовностью заниматься и серьезностью подхода к занятиям. И все это время она не переставала думать о том, что сказал Хью. Его слова мучили и терзали ее. Лоррен вспомнила, что говорила ей мать: «Ты чопорная и слишком замкнутая, и это все написано на твоем лице», — и на душе у нее стало еще тоскливее.

Вечером Лоррен долго и пристально рассматривала себя в зеркало. Впервые ей вдруг захотелось что-то изменить в своей внешности. «Мне всего двадцать шесть, а выгляжу даже старше», — со страхом подумала она, глядя на блеклое лицо, не тронутое косметикой, и туго стянутые сзади каштановые волосы. Лоррен детально изучала черты своего лица: решительный изгиб бровей, неплохой формы нос, довольно сносные губы, голубые глаза и длинные загнутые ресницы — и все это портило то выражение одиночества и ухода в себя, которое светилось в ее взгляде.

Дома никого не было, и девушка направилась в комнату матери, чтобы взять ее косметику. Она долго подбирала подходящие тона и наконец поздравила себя с удачной находкой и довольно умелым для новичка использованием. Но поразительный результат, на который она даже и надеяться не могла, сразу же померк, как только она взглянула на себя в полный рост. Искусный макияж резко диссонировал с ее обычной одеждой, и Лоррен пообещала себе, что завтра, подведя баланс своим сбережениям, она непременно отправится после школы по магазинам и подберет себе что-нибудь вместо этого старья.

Это все слова Хью, говорила она себе, вот что заставило ее прийти к такому решению, и оно никак не связано с их жильцом.

Неожиданно рано вернулась с работы Берил. Застав дочь в гостиной и увидев ее преобразившееся лицо, она радостно воскликнула:

— Лорри, дорогая, ты изумительно выглядишь! Просто прелесть! Ты взяла мою косметику?

— Ты не возражаешь, мам?

— Возражаю?! Дорогая, я просто в восторге! Где Алан? — Она постучала в его дверь.

— Его еще нет.

— Как жаль! Я хотела, чтобы он посмотрел на тебя сейчас. Он только на днях говорил...

— Избавь меня от этой чепухи, — прервала ее Лоррен, не собираясь выслушивать пренебрежительные высказывания постояльца в свой адрес из уст собственной матери.

— Останься так, дорогая, — твердила Берил умоляюще, — пока он не вернется!

Но девушка, игнорируя просьбу матери, направилась в ванную.

Алан пришел поздно, когда Лоррен уже улеглась спать. Она слышала их с матерью разговор в гостиной. Берил поинтересовалась, как ему понравилась новая работа, и Алан ответил, что очень доволен.

— Я никогда еще не чувствовал себя таким бодрым после работы. Обычно я приходил домой совершенно измотанным — и морально и физически.

— Лорри уже спит, — сказала Берил и понизила голос.

Девушка догадалась, что мать сейчас рассказывает постояльцу об ее опытах с косметикой, и закипела от злости. «Как она может так меня унижать, — Думала она чуть не со слезами на глазах, — Относится ко мне, как к малому ребенку!» Она слышала, как засмеялся Алан, и уткнулась пылающим лицом в подушку. Никогда больше, поклялась себе Лоррен, не станет она пользоваться косметикой, даже помадой. Она останется для мистера Дерби такой, какой он уже привык ее видеть.

Тем не менее, несмотря на клятву, в следующий раз к приходу Хью она все же накрасилась и надела новые голубые брюки и розовую блузку с коротким рукавом. Взглянув в зеркало, Лоррен признала, что ее внешний вид определенно улучшился. Это подтвердила и реакция Хью, когда она появилась перед ним в гостиной. Он резко вскинул голову и так внимательно посмотрел на девушку, как будто никогда раньше ее не видел.

— Ты какая-то другая, — сказал он наконец. — Что ты с собой сделала?

— Ничего, — беззаботно ответила она и отвернулась от его пристального взгляда. Лоррен немного смутилась: она совсем не хотела привлекать к себе его внимание. Но если это не для него, тогда для кого же еще?.. Лоррен, как спасительный круг, быстро схватила свое вязанье и опустилась в кресло.

— Я тебе не говорил, что встретил вчера вечером в городе Алана? — спросил Хью, раскрывая газету. — Мы выпили по чашке чая, и я узнал, что он собирается продать свой транзисторный приемник.

— Его нет, — коротко ответила Лоррен. — Как всегда по вечерам. Да и днем я его совсем не вижу.

— Не беда. Может, он вернется до моего ухода и я быстренько посмотрю приемник. Я как раз собирался купить такой.

Этот вечер проходил как обычно: Хью читал газету, она вязала, потом пили чай, потом опять она вязала, он читал, — все было однообразно и уныло. Прежде она никогда об этом не задумывалась, но сейчас, когда Хью как-то по-другому стал на нее смотреть, Лоррен вдруг поняла, сколь многого недоставало их отношениям. И тем не менее, замечая его восхищенные и немного недоумевающие взгляды, она упорно надеялась, что Хью не будет пытаться что-то изменить.

Входная дверь хлопнула, и Хью насторожился.

— Это мама, — заметила Лоррен, но он встал и вышел в холл.

— Привет, Алан, — послышался его радостный голос, — рад тебя видеть. Проходи.

«Как он мог, не спросив меня, пригласить Алана сюда?» — зло подумала Лоррен, продолжая вязать. Она чувствовала, что Алан остановился на пороге и смотрит на нее. Наконец девушка подняла глаза и встретила его насмешливый взгляд. «Ну и чего ты ожидала? Восхищения? Вот дурочка!» И она вновь яростно заработала спицами.

— Ну вот, опять я прервал ваш тет-а-тет. — Вновь эта издевка, полускрытая насмешка...

— Лоррен, может, попьем чаю? — Хью указал на остывший чайник.

Лоррен отложила вязанье и встала. Смерив Алана ледяным взглядом, она сказала:

— Я приготовлю чай и принесу еще одну чашку. Садитесь, мистер Дерби, устраивайтесь поудобнее.

— Вы очень любезны, — ответил он, зло улыбнувшись. Его глаза, как обычно, пристально изучали ее.

Заварив на кухне чай, она вернулась в гостиную. Хью и Алан сидели на кушетке и дружески беседовали. Лоррен подала чашку постояльцу:

— Сахар, мистер Дерби?

— Да, пожалуйста, — ответил он с насмешливой улыбкой. — Чем больше, тем лучше.

Лоррен поняла, что он имел в виду не белые кубики в сахарнице, а намекал на ее кислый вид. Она сердито скомкала вязанье, но притворилась, что ничего не поняла, и равнодушно отвернулась от Алана. А он исподтишка внимательно наблюдал за ней и Хью, и в его глазах мелькала тень вопроса. Однако она исчезла, когда Алан обратился к собеседнику: