– Наперегонки!

Прижав контейнер к груди, я побежала на другую сторону двора, где папа подвесил между двух деревьев веревочный гамак. Я оказалась возле него раньше Бена, хотя он бегал куда быстрее меня. Поставив контейнер с червяками на землю, я недоверчиво прищурилась.

– Ты мне поддался?

Он плюхнулся на гамак.

– Нет. Я просто не хотел бежать наперегонки.

Я тоже запрыгнула на гамак: под весом наших тел он провис посередине, и я случайно ударила Бена локтем в глаз.

– Ой.

– Прости. Положи голову сюда, а я лягу вот так.

Наконец, мы устроились в гамаке, улегшись головами в разные стороны. Одна нога Бена лежала рядом с моей рукой, а вторую он спустил на землю, чтобы нас раскачивать. Какое-то время мы молча качались в гамаке. На листик за головой Бена села бабочка, и я тихо наблюдала за ней.

– Эй, а я узнал один секрет.

Я привстала на локтях и уставилась на него.

– Какой секрет?

Он подложил одну руку под голову и посмотрел на небо.

– Не знаю, могу ли тебе об этом рассказать.

Я пихнула его в плечо голой пяткой.

– Мы же лучшие друзья. Ты должен мне сказать.

– Ладно, но пообещай никому об этом не рассказывать.

Я провела две невидимые линии на груди.

– Клянусь жизнью.

Он оглядел задний двор, как будто хотел убедиться, что мы одни.

– Мы с мамой и папой поедем в Диснейленд на целую неделю. Думаю, они хотели устроить мне сюрприз, но я случайно подслушал их разговор.

Диснейленд. Черт. Я всегда хотела туда поехать. У меня свело желудок. Я должна была порадоваться за Бена, но мне тоже очень хотелось в Диснейленд.

– Ты мне не веришь, – обиженно сказал он.

– Нет, я тебе верю. Это очень круто.

– Может, ты тоже поедешь? Спроси у своих родителей.

Я опустила голову и уставилась на свои руки.

– Мы не сможем. Папе приходится работать все лето, потому что приезжает много богатых туристов, – я повторила то, что постоянно слышала от отца.

– Тогда я тебе что-нибудь привезу.

– Правда?

Он кивнул.

– Было бы здорово.

Он и правда был лучшим другом на свете.

– У меня тоже есть секрет, но пообещай никому не говорить.

Бен провел пальцем по груди.

– Обещаю.

– У моей мамы будет ребенок. Скоро у меня появится брат или сестра.

Бен поднялся.

– Эй, да это намного круче, чем поездка в Диснейленд. Я всегда хотел брата или сестру.

Но это не было круче, чем поездка в Диснейленд. После рождения ребенка все изменится. Ребята из школы все мне объяснили. У мамы с папой больше не будет на меня времени, ведь им придется заботиться о ребенке, который будет только плакать, какать и есть. У меня защипало в глазах, и я отвернулась. Бен не должен был увидеть, что я плачу.

Конечно, он все равно увидел.

– Что такое?

Я вытерла слезы тыльной стороной руки.

– Вдруг я стану им не нужна? Они выберут нового ребенка, а про меня забудут.

– Это просто глупо. Я уверен, что тебя они будут любить больше. Ты же появилась у них первой.

– А что, если нет?

Бен взял меня за мизинец и скрестил его со своим. Наши глаза встретились: мои были голубыми, но его радужка была даже темнее земли, в которой мы только что копались.

– Я всегда буду выбирать тебя, что бы ни случилось. Обещаю.

Эти слова волшебным образом заставили все мои страхи исчезнуть.

* * *

Я перестала играть на гармошке, но продолжала сидеть с закрытыми глазами, пытаясь ухватиться за ощущение присутствия Бена: только он мог разглядеть во мне крошечные осколки света, тускло мерцающие в темноте страхов и сомнений.

На мое лицо упали холодные капли воды.

Что это, черт возьми, такое? Я резко открыла глаза.

Наклонившись надо мной, в темноте стоял парень в мокром гидрокостюме, плотно облегающем его стройное тело, а рядом с ним, на песке, лежал каяк. Судя по всему, он был моим ровесником, может, немного старше. Мокрые волосы ниспадали ему на лицо, и он откинул их, снова обдав меня ледяными брызгами.

– Когда я увидел твой фонарь и услышал эту ужасную музыку, то первым делом подумал, что этот проклятый каяк меня все-таки убил, – он говорил немного в нос, и его акцент совсем не был похож на провинциальный выговор жителей Внешних Отмелей. – А тут ты, вся такая горячая, что я сразу понял: права была мама, когда говорила, что я попаду прямиком в ад.

Я моргнула. Этот парень просто не мог быть реальным.

Он протянул руку, и на меня снова попала вода. Его длинные пальцы выглядели достаточно реально.

– Я – Уайт Квинн.

Уайт? Такое имя больше подходило для ковбоя из какого-нибудь старого вестерна.

Я не шелохнулась, и, пожав плечами, он опустил руку.

– У нас в Техасе, когда представляешься новому человеку, принято пожимать друг другу руки. Здесь, должно быть, какие-то другие правила приличия.

Над его головой практически высветилась яркая неоновая вывеска с надписью «сарказм».

Я тяжело сглотнула.

– Я – Мередит. Мередит Холл.

– А, так она все-таки умеет говорить, – он плюхнулся на край моего пледа. – Не хочу прозвучать драматично, но ты только что спасла мне жизнь, Мередит.

– Мер, – я подтянула колени к груди.

Он повернулся вполоборота и посмотрел на меня.

– Что?

– Я предпочитаю, чтобы меня звали Мер.

– Мер? Как «море» по-французски? Очень подходящее имя, учитывая обстоятельства.

У него было худое лицо с острыми скулами, а глаза были светлыми, но я никак не могла определить их цвет во флуоресцентном свете фонаря. Мне показалось, что они были зелеными. Его волосы насквозь промокли и прилипли к голове. Наверное, мне следовало бы испугаться, но он не выглядел как убийца с топором. Скорее, как целая тонна нахального высокомерия.

Я собралась с мыслями. Все это время я просто сидела, как истукан, позволяя ему заговаривать мне зубы.