– Так, значит, это продолжалось неделю? – спросил Марко, когда пауза стала невыносимой.

– Наверное. Может, чуть больше. Мне кажется, мы не были трезвы и минуты в то время. Я тогда сильно поругался с матерью и хотел досадить ей.

– Ты всегда хотел досадить – ей или мне, без разницы. А лучше обоим. Иногда мне кажется, что весь твой жизненный выбор продиктован этой целью.

– Ты, конечно, шутишь, – вскинулся Андре.

– Больше недели. Такое, точно, не забывается.

– Нет. Конечно, нет. Но можно запихнуть все подальше, в самый угол чердака, и не залезать туда.

– Ты прекрасно справился с этой задачей! – почти выплюнул Марко с отвращением. – Тебе не приходило в голову, что рано или поздно это всплывет? Что было бы, если б я узнал об этом после нашей с Одри свадьбы? Или когда у нас уже были бы дети? Ты ни о чем не думал!

– Я не знаю. Каждый раз, когда я сталкивался с нею взглядом и видел, какой равнодушной, погруженной в себя светской дамой она стала, мне казалось, что я вообще все придумал. Просто нафантазировал. И еще почему-то я никогда не верил, что у тебя с ней все серьезно.

– Это было серьезно! Черт! – Марко вскочил и пнул валяющийся неподалеку мусорный пакет, да так, что тот перекувырнулся и отлетел, как мячик.

– Я и оказался-то там случайно, – заметил Андре и выразительно посмотрел на брата. Так они и сидели, разглядывая друг друга, как два солдата враждующих армий. И вдруг Марко дернулся и сел так, словно невидимый учитель потребовал от него немедленно выпрямить спину, затем он с чувством хлопнул себя по колену.

– Кап Даг, да? Место, где можно узнать человека поближе в первые же пять минут? – истерически расхохотался Марко. – Как я не понял сразу! Господи, ну, конечно! Вот почему ты никогда не говорил о той поездке. О чем-то другом – пожалуйста, даже со смехом, но не о Кап Даге. Вы ведь познакомились там?

– О какой поездке? – полюбопытствовала я. – Что за Кап Даг? Вы говорите об этом месте как о преисподней какой-то.

– Марко! – Андре посмотрел на брата взглядом, значения которого я понять не могла, даже если бы и хотела. Но Марко, кажется, остался глух к аргументам, переданным телепатически. Он повернулся ко мне и потер ладони. Я поняла, что Марко прав, семя зла было посеяно именно там.

– Кап Даг – это город-курорт на побережье Средиземного моря. Милое местечко, если судить по фотографиям, я-то там лично никогда не был, мне бы и в голову не пришло в такие места ездить. Не очень люблю ходить голым на людях, знаете ли. Еще меньше люблю смотреть на голых людей, пьющих пиво в уличных кафе. Но в Кап Даге так принято. Мы во Франции воспеваем свободу, и такие места – квинтэссенция нашей свободы. Иногда мне кажется, что именно поэтому у нас в Европе так много террористов. Значит, Одри была там с тобой?

– Она тогда как раз окончила колледж, – произнес Андре после долгой тяжелой паузы. – Я понятия не имел, кто она и из какой семьи. С ней было много ребят, наверное, весь ее курс. Приехали на большом автобусе. Да не важно! Какое это имеет значение теперь?

– А еще в Кап Даге в большом количестве изобилуют ночные клубы 18+, специально для людей, которые хотят просто повеселиться, – продолжал рассказывать тоном заправского экскурсовода Марко. – Закрытые вечеринки, своего рода мероприятия по интересам. Другими словами – оргии. Значит, моя невеста, с которой я собирался обвенчаться, будущая жена политика, возможно, мать моих детей, наследников нашей династии – рано или поздно появилась бы на первой полосе Ici Paris? Тебя такая перспектива не смутила? Впрочем, кого я спрашиваю, тебя же не смущает собственная фотография со своей невестой в том же Ici Paris.

– Ты жесток, – прошептал Андре, а я изо всех сил зажмурилась, пытаясь представить, что я тоже птица, и могу улететь, оказавшись далеко-далеко отсюда, где-нибудь в Египте, на площади в Каире, где тоже найдутся те, кто отсыплет мне хлебных крошек.

– Наши фотографии в журнал были отправлены Одри, разве нет? – спросила я у Марко. – Это не наша, это ее ответственность. Она решила нанести удар – и по нам, и по вам, Марко.

– Да, да, вы правы. Безусловно, Даша, вы правы. Одно из многих ее действий, понять которые я не могу. – Марко подошел к фонарному столбу, отвернулся, прижался к его металлическому остову лбом. Мне было так его жаль, но что же я могла поделать! Андре подошел ко мне.

– Кажется, дело не в том, что Одри ходила голой по пляжам, а в том, что она одержима. Разве я не прав? – Андре говорил сухо, как адвокат перед присяжными. – Разве можно исключить вариант, что весь ваш роман, Марко, был для Одри только прикрытием.

– Для чего? – вытаращился на меня Марко, и на секунду показалось, что сейчас он меня ударит.

– Чтобы негласно присутствовать в жизни Андре, – ответила я за них обоих. – Этого она хотела. Она приходила к нам в дом.

– Что? – Андре был потрясен.

– Похоже, Одри заказала себе дубликаты ключей от квартиры Андре, и это был не первый ее визит, это точно. Она… пила кофе, пока меня не было.

Оба брата стояли друг напротив друга, как подуставшие от боя петухи. Пазл понемногу складывался, хотя кусочки его были до странности уродливыми и пугающими – как горгульи на готических соборах. Андре лишь качал головой, пытаясь осознать услышанное.

– Мы с ней встретились потом, через несколько месяцев после Кап Дага. Буквально наткнулись друг на друга недалеко от Люксембургского сада, – и Андре с удивлением огляделся по сторонам, только сейчас разобрав, где именно мы находимся. Прозрение всегда приходит, когда уже ничего нельзя изменить. Какая разница, где они встретились.

– И что?

– Ничего, в том-то и дело. Она посмотрела на меня именно так, как смотрят на случайных любовников, встреченных через много лет – смесь радости, легкого волнения и стыда. Мы разговорились. Одри вроде собиралась покинуть Париж, хотела уехать в Испанию. Мы с ней сходили в один из их семейных магазинов – тот, где делают все эти арабские сладости. В Фор-д’Обервилье.

– Что? – вздрогнула я.

– Даша, прости, я не должен был тебя туда приводить, но… Все это было так давно, мне и в голову не пришло, что те события могут быть как-то связаны с настоящим. Мы с ней поговорили тогда, и она спросила, помню ли я нашу эскападу в Кап Даге. Я ответил, что приключение был чудесным. Потом рассказал о том, что иду работать в клинику и тем самым превращаю в пепел все надежды своей семьи на мою политическую карьеру. Она смеялась и говорила, что превращать чьи-то надежды в пепел – единственное стоящее дело в этом мире. Я был уверен, что та встреча была совершенно случайной.

– Вы были в той гостинице? Вы спали? – спросила я. Андре повернулся ко мне, глаза его горели возмущением, как мне казалось, совершенно неуместным при подобных обстоятельствах.

– Что? Нет, Даша, мы не спали. И не были в той гостинице, хотя разговаривали недалеко от нее. Я именно тогда заметил, как этот район похож на Москву.