Пикс нервно озирался. Бежать уже некуда. Громадина в шлеме перекрывала собой путь из ущелья. С другой стороны добивали остаток отряда трое его сородичей.

Мы бросились в разные стороны. Повинуясь наитию, я подхватил колчан с взрывными болтами. Всё лучше, чем бесполезный в таком бою нож.

Сходу шагнув в сторону, титан ударил рукой о землю прямо перед Пиксом.

Парень упал. От ужаса он едва понимал что происходит, и не поднимаясь, принялся ползти назад.

В этот момент я осознал, что он обречён.

— Эй! Я здесь, людоед! — крикнул я в последней отчаянной попытке спасти Пикса.

Титан и впрямь обернулся на голос, но менять цель не стал. Подхватив парня за ноги, он развернулся в мою сторону.

Пикс заорал. В последней отчаянной попытке он пытался вырваться. Словно загнанный зверь, парень изо всех сил ударил своим ножом по руке врага.

От неожиданности титан оступился, давя ногой тело мёртвого арбалетчика. Послышался хруст, а затем крохотный взрыв — сдетонировала последняя стрела, которую тот так и не успел зарядить перед смертью.

Титан едва не повалился на землю, но устоял. Только выпустил из рук Пикса, и тот шмякнулся вниз, потеряв сознание.

Повреждение было ничтожным. Враг бросил взгляд себе под ноги, а затем тут же подхватил тело Пикса, сразу же отправляя в рот.

Крик застрял в горле. Смысл орать, звать на помощь… мы всё равно обречены. Все мы здесь смертники. С самого начала были ими.

Вот только если мне всё равно предстоит умереть, по крайней мере я заберу одну из этих тварей с собой.

Я устремился вперёд, к титану. Тот продолжил жрать друга прямо у меня на глазах, и как бы жутко это не звучало, это был мой шанс.

Людоед наклонился, чтобы подобрать ещё и остатки арбалетчика. Я подпрыгнул, хватаясь за свисавшую с его плеча верёвку. Напоминание о безуспешной попытке штурмовиков опутать чудовище.

Поглощённый трапезой титан не сразу заметил опасность, а когда понял — было уже поздно. Я был на его плече.

Неповоротливая башка повернулась ко мне. Я увидел полные злобы глаза чудовища.

Медленно потянулась рука гиганта, чтобы смахнуть, а ещё лучше — поймать надоедливую букашку.

И в этот момент я ударил. Выхватив из колчана несколько длинных стрел, я резко подался вперёд и вогнал их в глаз монстра.

А затем прозвучал взрыв.

От столкновения болты взорвались, разнося в клочья голову титана. Громадное тело задёргалось в предсмертной агонии и повалилось на землю. А вместе с ним и я, с ног до головы в крови и остатках мозгов людоеда.

— Бегут… — послышался голос Орвинга.

Я посмотрел ему за спину. В живых осталось всего пара бойцов из его группы. Где-то в небе что-то громко звенело, а титанов поблизости не было. Где все остальные? Было же ещё трое! И где тот громадный тип в шлеме?…

Они же уже победили. Что стало причиной для бегства? Я поднял голову и увидел странный летающий объект — большой, железный, с чем-то крутящимся на самом верху. Подобного я никогда раньше не видел и даже краем уха не слышал.

Ноги вдруг подкосились. Я выжал из своего организма всё что можно. Использовал даже больше, чем имелось, и теперь меня ждала жёсткая отдача.

* * *

— Я не ослышался? — непонимающе спросил Рауль. — Алас действительно убил одного из двух титанов?

— Вряд ли господин Орвинг стал бы врать, — ответила Ленора, ощупывая лоб Аластэра и попутно меняя компресс. — Жар не спадает. Надеюсь доктор сможет помочь… Раз его просит сам Тормер Орвинг, то лекарства должны быть самые лучшие, но уж больно лихорадка сильная.

— Он выкарабкается. Убить титана и после умереть от болезни… Не верю, что с Аласом будет так. Как он себя называл? Демон-каратель? Впервые он оправдал значение своего имени…

— И правда — кто бы мог подумать, что наш Алас убьёт титана… В силе и ловкости ты его превосходишь, но видно в сражении с гигантом сыграла безбашенная храбрость. Этого у Аласа не отнять.

— Одно дело кидаться на хулиганов, и совсем другое на титана. Тут даже взрослые мужики пугаются до смерти… Ладно, я сбегаю за лекарем. Возможно он потерялся в наших узких улочках.

Аластэр пролежал в лихорадке два дня и три ночи. Доктор оценивал шансы на выздоровление крайне низкими, но парень всё же выздоровел. Ещё неделя ушла на восстановление, а через две Кейг уж стал тренироваться с лучниками гарнизона. Парень вызвался сам, хотя и Орвинг был не против взять такого бойца.

Слух о мальчике, победившем титана быстро разошёлся по всему Адуа. Парень часто слышал как его за спиной называют Демоном-карателем, но если раньше это было в шутку, то теперь люди говорили так на полном серьёзе.

Причём на удивление Рауля Аластэр не зазнался от пришедшей славы и уважения. Старший Мейер отмечал, что Кейг в принципе очень сильно изменился после событий в Алом Ущелье. Не просто повзрослел и возмужал — перемены были куда глубже.

В особенности Рауля поразили навыки рукопашного боя, которые Аластэр продемонстрировал на двух старших ребятах. Те задирали Ленору, не зная, кто её друг и как он дерётся.

— Слушай, а не вселился ли часом в Аластэра дух Демона-карателя?… — спросил Рауль у сестры после стычки. Брат и сестра сидели возле входа в их дом.

— Не знаю… — честно ответила Ленора. — Мне тоже кажется, что он стал совсем другим… Но раз он продолжает с нами дружить, я не беспокоюсь. Он стал жёстче, однако относится к нам всё также тепло.

— Он не просто стал жёстче… Изменение не только в характере. Он делает то, что раньше не умел. Алас стал гораздо ловчее, и, по ощущениям, умнее. Но ты права — он всё также наш друг. Это не изменилось.

Рауль кинул камешек под соседский дом от досады, что отстаёт от друга. «И всё же раньше ты был другим, Алас…» — пронеслось в мыслях парня. Старший Мейер обернулся на сестру.

— Чего такая задумчивая? Тебя что-то беспокоит?

— Алас теперь лучник гарнизона… В дальнейшем он ещё и хочет быть штурмовиком… Это опасное дело, хоть одного титана Аластэр уже убил.

— Знаешь, если раньше я беспокоился об Аласе из-за его рвения пойти по стезе воина, то теперь я спокоен. Это действительно подходящее для него дело.

— Помнишь те рассказы о титане в железном шлеме? Алас говорит, что он был разумным… Может, пока мы разговариваем этот титан собирает армию сородичей для нападения на Адуа.

— Мрачные у тебя мысли, Ленора… —