Малышка дергается, словно её только что ударили. Краем глаза замечаю её порыв что-то едкое вставить. Лицом к ней поворачиваюсь и отрицательным кивком головы даю понять, что здесь так разговаривать не стоит. Глубже себя закопает только.

— Понравилась. Бойкая и языком работать умеет. Интересный экземпляр.

— Так я делиться умею. Оставь мне её на ночь, а завтра забрать сможешь. Всё-таки я первый такой брильянт заприметил.

— Пользованных не люблю, — обрубаю жёстко.

Память об отце Талиба не даёт в открытое наступление перейти. Всё же он мне билет в светлое, мать его, будущее выписал, когда я после очередного боя в раздевалке на полу валялся и сгустки крови сплёвывал, морщась от дрянного привкуса во рту.

— Уважаю, уважаю, — взглядом даю понять, что мне это уважение его до одного места. — Ладно, Мир, расскажу всё. Мы же семья практически, — скалится, на чувства давит. До сих пор, сука, глумится, что империю удалось-таки к рукам прибрать. Толку-то, одно название осталось. — Сестра у неё есть. Такие вещи в постели вытворяет, что мозг намертво отключается.

— Меня подробности твоей личной жизни не интересуют, — холодно, стакан в руке сжимая.

— Никак без них. Затащила она меня как-то в кабинет, душу всю высосала, а потом так, знаешь, очень вовремя управляющий за деньгами на закупку пришел и сказал, что поставщик меня лично требует. Бабки я из сейфа вытащил, а закрыть память подвела. В следующий раз только вечером его проверить надо было. Кинула меня девка на пять кусков зелени. Всё выгребла и смылась по-быстрому.

— К-карина? — девочка нервно выдохнула со своего места.

— Она самая.

— Но ведь сестра говорила, что в модном салоне работает…

— Мужиков она обслуживает. В салоне, бля… Если только в интим, — Талиб расхохотался, а малышка еще сильнее в комок сжалась.

— Ты на неё посмотри, — киваю в сторону девчонки. — Нигде ничего не шевельнулось? Да она знать не знает о жизни своей сестрицы. Через семью зачем было идти? Последнее наследие отца решил спустить? Родных не трогать.

— А мне какого делать надо было? Управляющий точно ни при чем, сучке просто повезло, что он так не вовремя свой зад притащил. Это я точно знаю, — опять оскал на помятой роже. Не удивлюсь, если тот самый управляющий на корм рыбам пошел. — У клуба дела не очень идут, наличка даже не моя была. Вливание стороннее, которое на прибыль должно было вывести.

Мелко.

Слишком мелко при его оборотах.

Это и настораживает.

Первый прокол.

— Ты сестру когда последний раз видела? — к девчонке трясущейся обращаюсь.

— Н-на прошлой неделе. Мы с ней не очень хорошо общаемся.

— К ребятам моим швырнуть тебя на пару часов — глядишь, после иначе запоешь, а, девочка? Бабки распилили уже, наверное. Только я всё равно своё верну в полном объёме, — Талиб с дивана срывается, к девчонке подлетает и рукой в волосах заставляет её голову запрокинуть. — Где твоя сестра?!

Как же отвратительно все эти мужики с типа большими яйцами выть начинают, если соперника им сменить.

— Отпусти, — рычит сквозь зубы, а я давить продолжаю на руку вывернутую. — На брата пошел из-за какой-то шлюхи?

— Я твоего отца уважать до конца жизни буду, но братьями мы никогда не были, так что пасть закрой и меня слушай. Внимательно, — шестерки его ко мне рыпнулись, но шеф команды не давал. Замерли, твари продажные. — Бабки я тебе завтра отправлю, накину сверху за неудобства. Девчонку с собой забираю. Увижу рядом с ней хоть одно рыло знакомое — даже спрашивать не буду. Ты меня знаешь.

Руку ему отпустил и отпихнул от себя. Мараться еще о такую свинью.

— Сюда иди, — ладонь девчонке протянул и с дивана на себя дёрнул с одним лишь желанием.

Быстрее со дна этого выбраться.

— Я не знаю ничего о Карине, честно! Мы видимся очень редко, близкими нас не назвать. Куда Вы меня тащите?! — упирается, цепляется за всё подряд, руку из моей хватки выдрать пытаясь. — У меня есть кое-какие накопления, я всё отдам. Частями! Или могу расписку написать… Ну пожалуйста, хватит!

Что-что у неё там есть?

Накопления?

Смешная какая.

— Ну, и сколько у тебя там под матрасом заныкано? — моргает часто, хмурится в ответ, словно не понимая, о чём я спрашиваю. Через секунд десять на шёпот переходит.

— Около двух с половиной тысяч. Я на учебу откладывала, счёт в банке открыла…

— Тысяч чего?

— Д-долларов, — опять заикается.

— На конфеты себе оставь. У нас куски сотнями считаются. Пять сотен тысяч наличкой твоя сестра подрезала. Жизни-то хватит всё это мне вернуть?

Молчит.

Только зрачки прямо под моим взглядом расширяются неслабо.

— И что теперь делать… Я такую сумму никогда не соберу…

Девчонка едва ли не задыхается от паники.

В стену её впечатываю и прямо в губы одно единственное желание, что в голове всплывает, шепчу.

— Моей будешь.

Я не поняла, как оказалась на переднем сиденье огромного, до блеска начищенного автомобиля угрожающе черного цвета.

Очнулась, когда в нос ударил мужской парфюм, а пальцы будто бы нечаянно прошлись по моей груди — мужчина всего лишь пристегивал ремень безопасности, но со стороны, я уверена, это выглядело довольно горячо.

Потому что мне в миг захотелось прижать что-нибудь холодное к животу. Внутри жгло лавой.

— Очнулась? Жаль. Было удобно, — усмехнулся и положил одну руку на руль, плавно уводя машину в сторону проезжей части. — Думал, придется связывать, но ты куда-то провалилась и позволила мне распоряжаться твоей задницей.

Вспыхнула.

Это прозвучало с таким подтекстом, что я даже поёрзала на сиденье. На всякий случай. Удостовериться в собственных ощущениях внизу живота.

— Малышка? Ты со мной?

Я уловила быстрый взгляд в свою сторону, после которого мужчина вновь вернулся к дороге.

— Вы не спросили мой адрес, — пробормотала растерянно, зачем-то дернув ручкой на двери.

Я серьезно могла бы сейчас выпрыгнуть на приличной скорости под колеса проезжающих автомобилей?

Да.

Жаль, заперто.

— Он мне не нужен.

— Куда мы едем?

— Конечно же в мой бордель. Привяжу тебя к кровати и выставлю ценник, чтобы быстрее долг начала отрабатывать. Так обо мне думаешь? — если честно, у меня побежали мурашки от стального холодного тона его голоса. Лишь на последнем вопросе я смогла распознать нотки сарказма, когда мужчина перешел на более мягкие интонации.