с которыми они сражались, считали, что город принадлежит им по праву.

– Но это не оправдывает их зверств, – вставил Петтис.

– Да, верно, – согласилась Элизабет. – Не оправдывает.

– Ой, да ладно вам, – сказал Лу. – У крестоносцев не было монополии на зверства. Руки мусульман тоже по локоть в крови.

– Да? – спросил Петтис. – Я не силен в истории. Мне будет интересно узнать.

– Лу прав, – сказала Элизабет. – Все стороны этого конфликта вели себя ужасно. Юсуф уже привел нам примеры злодеяний захватчиков с Запада. Один из первых примеров с мусульманской стороны – уничтожение племени Бану-Курайза, последнего иудейского клана в Медине. Тогда, в ранние дни ислама, мусульманская армия обезглавила все племя.

– А сегодня они взрывают себя, чтобы изувечить и убить ни в чем не повинных людей, – выпалил Лу.

Элизабет, явно недовольная тем, что ее перебили, сжала губы.

– Соглашусь с Элизабет – ужасных подробностей достаточно со всех сторон этой истории, – сказал Юсуф. – Но я хочу познакомить вас с куда менее отвратительной личностью.

После захвата Иерусалима в 1099 году, – продолжил он, – крестоносцы захватили большую часть побережья Ближнего Востока. Эти регионы они удерживали около восьмидесяти лет. Успеха им удалось добиться в основном благодаря междоусобицам мусульманских военных и политических лидеров. Но все изменилось после того, как к власти пришел тюркский султан Нур ад-Дин, объединивший под своим началом множество народов Сирии. А полностью ситуация изменилась в пользу мусульман при его преемнике, Юсуфе Салах ад-Дине, который на Западе известен просто как «Саладин». Саладин объединил все мусульманские народы, от Сирии до Египта, и мобилизовал их на сопротивление. В 1187 году его армии захватили Иерусалим.

И с военной, и с политической, и со всех остальных точек зрения Саладин был самым успешным властителем той эпохи. Его успехи были настолько неожиданными и полными, что историки иногда списывают их просто на невероятную удачливость. Однако, изучая личность Саладина, я пришел к выводу, что его военные успехи обусловлены намного более глубокой причиной – причиной, которая на первый взгляд вообще никак не связана с войной.

– И что же это за причина? – спросил Петтис.

– Чтобы понять ее, – ответил Юсуф, – нам нужно для начала получше узнать этого человека. Давайте я расскажу вам историю. Однажды разведчик привел к Саладину рыдающую женщину из вражеского лагеря. Она билась в истерике и сама требовала отвести ее к Саладину. Она пала перед ним ниц и сказала: «Вчера разбойники-мусульмане вошли в мой шатер и похитили мою маленькую дочь. Я плакала всю ночь, думала, что никогда больше ее не увижу. Но наши командиры сказали мне, что вы, король мусульман, милосердны». Женщина молила его о помощи.

Саладин был растроган до слез. Он немедленно отправил одного из своих людей на невольничий рынок, чтобы найти девочку. Ее нашли за час и вернули матери, а затем проводили их обратно во вражеский лагерь.

Юсуф ненадолго замолчал.

– Если бы вы изучали личность Саладина, то знали бы, что такие истории для него характерны. Он был знаменит своей добротой и к союзникам, и к врагам.

– Не уверена, что те, кто погибли от мечей его воинов, считали его добрым, – вставила Элизабет. – Но я соглашусь – по сравнению с другими правителями того периода он действительно был поприятнее.

Лу история явно не впечатлила. Он вспомнил Вьетнам, тела погибших, которые его отряд выносил из джунглей. Вернувшись с войны, Лу возложил на себя личную миссию: посетить матерей всех тех погибших солдат, кто был под его началом. За два года он побывал в пятидесяти трех городах, от Сиэтла и Сан-Диего на Западном побережье до Портленда, штат Мэн, на Восточном и Саванны, штат Джорджия, на Южном. Он сидел в гостиных домов, в которые эти солдаты так и не вернулись, и держал за руки безутешных матерей, рассказывая о героических подвигах сыновей. Он любил своих солдат. Даже по сей день он иногда видел сны о том, как ему удается спасти еще больше людей. «Быть добрым и милосердным – это хорошо, – подумал он, – но в военное время за эти черты характера не наградят».

– Теперь, когда мы уже кое-что знаем, – продолжил Юсуф, – позвольте мне сопоставить захват Иерусалима Саладином с первым вторжением крестоносцев. Весной 1187 года, после того как крестоносцы нарушили мирный договор, Саладин призвал армию ислама собраться в Дамаске. Он собирался пойти войной на оккупантов и прогнать их с этих земель.

– Позвольте, – снова вмешалась Элизабет, – но вопрос, кто там кого оккупировал, не очень ясен. Как я уже говорила ранее, обе стороны считали друг друга захватчиками.

– Верно, – сказал Юсуф. – Простите за неточность.

Затем он продолжил свой рассказ:

– Саладин устроил ловушку оккупантам… точнее, войскам Запада… близ Тивериадского озера. Немногим удалось сбежать. В их числе был полководец Балиан д’Ибелин. Балиан сбежал в Тир, а затем послал к Саладину гонца с неожиданным посланием: он спросил, можно ли ему проехать в Иерусалим, чтобы забрать оттуда жену и вернуться с ней в Тир. Он обещал, что не возьмет в руки оружия, чтобы воевать за Иерусалим. Саладин дал свое разрешение.

Однако, явившись в Иерусалим и обнаружив, что оборону города возглавить некому, Балиан стал умолять Саладина снять с него обязательства. Он хотел остаться и встать во главе сопротивления армии Саладина. Саладин не только дал свое разрешение: он еще и отправил сопровождающих, которые отвезли жену Балиана из Иерусалима в Тир, где ей ничего не угрожало!

Лу громко, выразительно хмыкнул.

– Да, Лу, такое трудно себе представить, верно?

– Должно быть, она была красавицей, что тут еще сказать, – проговорил Лу и оглядел комнату, надеясь, что кто-нибудь засмеется. Плечи Мигеля действительно дрожали от смеха, а глаза горели веселым огоньком, но вот остальным шутка, похоже, не понравилась. Кэрол едва заметно покачала головой, заставляя себя вспомнить, что на самом деле Лу лучше, чем может показаться из-за таких его выходок. А сейчас на его поведение влияет еще и стресс – на работе все идет наперекосяк, а он, вместо того чтобы находиться там, вынужден быть здесь.

– Осада Иерусалима началась двадцатого сентября, – продолжил Юсуф. – Через девять дней армия Саладина пробила стену близко к тому месту, где девяносто лет назад в город ворвались крестоносцы. Саладин отдал строгие приказы: не причинять вреда христианам и не грабить их. Он усилил охрану христианских церквей и объявил, что побежденным народам можно в любое время устраивать паломничество в Иерусалим.

Чтобы пополнить казну, Саладин обговорил с Балианом суммы выкупа за каждого жителя города. Его солдаты запротестовали, потому что суммы показались им до смешного малыми. Но Саладин беспокоился за бедняков – настолько, что даже разрешил многим уйти вообще без какого-либо выкупа. Вдовам и детям он даже раздал в дорогу подарки. Его командиры возражали: если они отпускают так много людей вообще бесплатно, нужно хотя бы повысить сумму выкупа для богачей. Но Саладин отказался. Самому Балиану позволили забрать с собой приличную сумму. Саладин даже выделил ему сопровождающих для путешествия в Тир.

Юсуф оглядел группу.

– Он кажется мне ужасным слабаком, – сказал Лу.

– Да, – ответил Юсуф. – Таким слабаком, что стал самым успешным военачальником своей эпохи, и его почитают по сей день.

– Он все равно слабак, – настаивал Лу. – И слишком мягкий.

– Почему вы так считаете, Лу? – вставила Элизабет.

– Ну, – начал Лу, – вы же слышали, что сказал Юсуф. Он позволил всем этим людям воспользоваться его добротой.

– Потому что пощадил их?

– И разрешил унести с собой казну.

– Но они взяли город не ради казны, – возразила Элизабет. – Они хотели одержать большую победу.

– Тогда почему они не избавились от врагов? – настаивал Лу. – Дать врагам уйти – значит позволить им сразиться с тобой снова. Поверьте мне, я воевал во Вьетнаме. Если бы мы там так поступили, нас бы разгромили.

– Нас и так разгромили во Вьетнаме, Лу, – подал голос Петтис.

Спина Лу окостенела. Он устремил на Петтиса пылающий взгляд.

– Слушайте, Петтис, может быть, будете говорить о том, что знаете, а? Вы не представляете себе, что такое Вьетнам, и не представляете, какой героизм проявили наши люди.

– ВВС, – ответил Петтис. – 555-я тактическая истребительная эскадрилья. Две экспедиции во Вьетнам.

Он спокойно посмотрел на Лу.

– А вы?

Обескураженный Лу пробормотал что-то неразборчивое, затем быстро ответил:

– Четыре года во Вьетнаме. Второй батальон, девятый корпус морской пехоты. Мы называли себя «Черти в шлемах». Простите, – добавил он, кивнув Петтису.

Петтис кивнул в ответ.

– Не нужно извиняться.

– Два ветерана в группе, – радостно улыбнулся Юсуф. – Великолепно! Лу, – продолжил он. – Вы сказали, что Саладин был слабым и мягким.

Лу кивнул, правда, на этот раз довольно робко.