даже больнее. Синяки заживают быстрее, чем душевные раны.

Казалось, что Лу хочет что-то сказать, но в конце концов он промолчал. Ссутулившись в кресле, он вел безмолвный спор с самим собой по поводу сына.

– Жителям Иерусалима, бесспорно, это тоже было важно, – продолжил Ави. – Но прежде всего это важно вам, Лу, – добавил он. – Вам не все равно, кем вас считают: человеком или объектом. Более того, мало что для вас так важно, как это.

– Значит, вы ничего обо мне не знаете, – возразил Лу, качая головой. – Мне совершенно не интересно, что другие думают обо мне. Спросите хоть мою жену.

Лу даже не осознал всей печальной иронии этих слов, особенно автобиографично прозвучавших именно в этот день. Кэрол, сидевшая рядом с ним, слегка покраснела, явно не готовая к неожиданному всеобщему вниманию.

Ави доброжелательно улыбнулся.

– На самом деле, Лу, мне кажется, что вам очень интересно.

– Значит, вы неправы.

– Может быть, – кивнул Ави. – Если так, то я ошибаюсь не в первый раз. Но задумайтесь вот о чем: для вас было важно, чтобы сегодня утром с вами согласились?

Лу вспомнил, как надеялся на то, что Элизабет разделяет его взгляды. Вспомнил он и прилив сил, когда ему показалось, что с ним согласился Петтис.

– Если да, то вам это важно, – продолжил Ави. – Но в конечном счете на этот вопрос можете ответить только вы сами.

Лу почувствовал укол боли – словно к затекшей руке или ноге прилила кровь, восстанавливая подвижность.

– Проблема способа бытия имеет огромную практическую важность, – продолжил Ави. – Во-первых, представьте себе сложную ситуацию в бизнесе – например, запутанные переговоры. Как вы думаете, кому удастся с большей вероятностью заключить сделку в сложных обстоятельствах: переговорщику, который считает других участников неодушевленными предметами, или же тому, кто считает их людьми?

Этот вопрос привлек внимание Лу – он как раз вел трудные переговоры с профсоюзом, и прогресса добиться не удавалось.

– Тому, кто считает других людьми, – ответил Петтис. – Определенно.

– Почему? – спросил Ави.

– Потому что и в переговорах, и в любой другой обстановке людям просто не нравится общаться с наглецами и грубиянами. Они скорее готовы дать им в глаз, чем помочь им.

Ави усмехнулся.

– Да, это верно, – согласился он. – Более того, вы когда-нибудь замечали, что иногда мы даже, фигурально выражаясь, «даем кому-нибудь в глаз», несмотря на то что нам от этого тоже будет хуже?

Этот вопрос заставил Лу вспомнить об экстренном совещании, состоявшемся две недели назад. Кейт Стинаруд, Джек Тейлор, Нельсон Мамфорд, Кирк Уэйр и Дон Шиллинг – пятеро из шести ключевых директоров компании Лу – стояли за столом в зале собраний компании «Загрум» и говорили Лу все, что они о нем думают. Они сообщили, что увольняются, если Лу не даст им больше свободы в управлении их отделами. Они называли его педантом, лезущим в каждую мелочь и помешанным на контроле. Один из них (Джек Тейлор – Лу поклялся, что никогда этого не забудет) даже изобразил Лу тираном.

Лу слушал все эти их тирады безмолвно, даже не глядя им в лицо. Но внутри у него все пылало. «Неблагодарные! – рычал он про себя. – Некомпетентные, неумелые, неблагодарные предатели!»

– Тогда проваливайте! – наконец закричал он. – Если наши стандарты для вас слишком высоки, берите и уходите, потому что снижать их никто не собирается!

– Мы говорим не о стандартах, Лу, – умоляющим голосом сказала Кейт. – Мы говорим об угнетающей атмосфере, в которой нам приходится работать. Например, о той штуке с лестницей, которую ты недавно провернул со мной.

Она имела в виду «лестницу рейтингов», которую Лу недавно убрал из отдела продаж, тем самым символически подорвав ее попытки ввести новую систему мотивации.

– Мелочь, но очень говорящая.

– Это угнетает только тех, кто не соответствует стандартам, Кейт, – резко ответил он, пропустив мимо ушей ее конкретную жалобу. – И, вот честно, Кейт, после всего, что я для тебя сделал…

Он с отвращением покачал головой.

– Ты здесь добилась всего благодаря мне, а теперь… посмотри на себя. – Он скривил губу, словно готов был выплюнуть все накопившиеся слова разом. – От тебя я ожидал большего. Так что проваливайте! Все! Уходите отсюда!

«Мартовский крах» – именно так в коридорах компании «Загрум» стала известна эта перепалка с последующим уходом директоров – привел к почти полной остановке работы «Загрума» в последние две недели. Лу волновало будущее его компании.

– С экономической точки зрения, – продолжил Ави, возвращая Лу в настоящее, – эта стратегия безумна. Но мы все равно так поступаем. Более того, можно сказать, что это кажется нам необходимым. Мы можем попасть в такую ситуацию, в которой импульсивно поведем себя так, что лишь затрудним себе жизнь – например, разворошим старые обиды супруга или разозлим ребенка. Но мы все равно так поступаем. И это приводит нас к первой причине, почему способ бытия так важен: когда в наших сердцах война, мы не можем ясно видеть, что происходит вокруг. Мы даем себе возможность принимать решения, будучи в ясном уме, лишь если наши сердца преисполнены мира.

Лу задумался об этом, вспоминая, как поступил с Кейт и с другими, кто ушел от него.

– А вот и еще одна причина, из-за которой способ бытия так важен, – продолжил Ави. – Давайте снова вернемся к примеру с переговорами. Самые успешные переговорщики понимают заботы и тревоги других так же хорошо, как свои. Но кто лучше способен по-настоящему понять позицию другой стороны – тот, кто видит в других только объекты, или же тот, кто видит в них людей?

– Тот, кто видит в них людей, – ответила Риа. Петтис и почти все остальные кивнули.

– Полагаю, вы правы, – сказал Ави. – Люди, чьи сердца враждебны к другим, не могут относиться к чужим возражениям и доводам достаточно серьезно, чтобы найти способ разобраться с ними.

Лу снова вспомнил о патовой ситуации в переговорах с профсоюзом.

– Наконец, – сказал Ави, – позвольте мне изложить третью причину, по которой способ бытия настолько важен. Вспомните опыт своего общения с детьми, которых вы к нам привезли, в последние несколько лет. Вам когда-нибудь казалось, что они реагируют неоправданно резко, даже если вы делаете все возможное, чтобы быть с ними добрыми и честными?

Лу пришел в голову позавчерашний разговор с Кори.

– Значит, это я во всем виноват, да, папа?! – саркастически воскликнул Кори. – А ты – великий Лу Герберт, который никогда в жизни не ошибался, да?

– Не будь ребенком, – ответил тогда Лу, гордясь, что ему удалось сохранить спокойствие, несмотря на такое откровенное неуважение.

– Тебе ведь так стыдно, что у тебя такой сын, а? Наркоман, вор. Стыдно же?

Лу ничего не сказал и поздравил себя, что снова оказался выше всего этого. Но затем, задумавшись, признал, что Кори прав. Лу гордился двумя другими детьми – 24-летней Мэри, которая работала над кандидатской диссертацией в Массачусетском технологическом институте, и 22-летним Джесси, который учился на старшем курсе в альма-матер самого Лу, Сиракузском университете. А вот Кори он действительно стыдился, это правда.

– Так вот, знаешь что, па-а-а-ап, – продолжил Кори, насмешливо растянув последнее слово. – Быть сыном Лу Герберта – это ад на земле, врать не буду. Ты знаешь, каково это, когда твой собственный отец считает тебя лузером?

Да, ты сейчас подумал: «Но ты в самом деле лузер». Я это от тебя слышу уже не первый год. Я всегда был хуже Мэри и Джесси. По крайней мере, для тебя. Так вот, знаешь что? Ты хуже мамы. Хуже любого другого взрослого, которого я знаю, если уж на то пошло. Как отец ты намного больший лузер, чем я – как сын. И на работе ты такой же лузер. Иначе Кейт и остальные ни за что бы от тебя не свалили!

Этот ответ в очередной раз доказал Лу, что пытаться вести себя с Кори цивилизованно просто бесполезно. Кори не уважал отца вне зависимости от того, кричал тот на сына или молчал.

– Я хочу кое-что вам всем предложить, – продолжил Ави, отвлекая Лу и остальных от раздумий. – Эта идея наверняка не вызовет у вас восторга, особенно в отношении ваших детей. Но вот она: говоря в общем, мы реагируем на чужой способ бытия, а не на поведение. То есть наши дети больше реагируют на то, как мы к ним относимся, а не на наши конкретные слова или действия. Мы, например, можем обращаться с детьми справедливо, но если наши сердца враждебны к ним, то они ни в коем случае не согласятся, что вы к ним справедливы. Они отреагируют так, словно с ними обращаются совсем не справедливо.

Ави оглядел своих слушателей.

– Поведение, безусловно, очень важно, – сказал он, – но большинство проблем и дома, и на работе, и в мире – это провалы не стратегии поведения, а способа бытия. Как мы уже обсуждали, когда