Бахрейн, отмечал в своих увлекательных заметках об этом островном шейхстве (20.05.1889) консул Российской империи в Багдаде Петр Егорович Панафидин (1848-?), заслужил в мире «громкую известность» своим знаменитым жемчугом. Во время «жемчужной охоты» (с половины мая по октябрь) все, без исключения, пароходы компании «Бритиш Индия», совершая рейсы в Персидский залив, непременно заходили на Бахрейн. Манама, столица Бахрейна, служила «сборным местом» для купцов со всего света, занимавшихся торговлей жемчугом. Туда, к маю месяцу, стекалось до 5 000 судов.

Правитель Бахрейна из династии Аль Халифа слыл меж арабов Аравии человеком богатым. Получал «значительную плату с каждого откупщика», занимавшегося ловлей жемчуга. Ежегодный вывоз жемчуга и перламутра только с островов Бахрейнского архипелага составлял «в среднем 500 000 фунтов стерлингов».

Делами Бахрейна, подпавшего под британский протекторат, как следует из заметок П. Панафидина, «всецело, можно сказать», заведовал тогда английский генеральный консул в Бушире, полковник Росс (15).

Заметки о Бахрейне, а также о Маскате, Джаске, Бендер-Аббасе, Линге, Бендер-Бушире и Фао, П. Панафидин составил, как указал в сопроводительной записке, на основании информации, собранной им «по пути к месту службы [в Багдад] через Бомбей и порты Персидского залива».

Интересные сведения о «Жемчужном острове» Персидского залива содержатся в отчетах и донесениях известного русского дипломата-востоковеда, надворного советника Александра Алексеевича Адамова (1870-?), служившего в Месопотамии и Персии.

Бахрейн, номинально принадлежавший Турции, говорится в его отчете о командировке в 1897 г. в порты Персидского залива, а в действительности находившийся под английским протекторатом, «славился своим жемчугом». В его ловле ежегодно участвовало «4 500 судов и до 30 000 человек». Жемчуг являлся «важнейшей статьей бахрейнского вывоза» (16).

Аравийский жемчуг, повествует А. Адамов, слыл самым крупным и ценным в мире. Жемчужные раковины вылавливали вдоль всего побережья, но «самыми богатыми» считались жемчужные отмели у островов Бахрейнского архипелага. Оттуда жемчуг шел «в основном в Индию (в 1889 г. — на сумму в 4,3 млн. руб.; в 1901 г. — на 4, 8 млн. руб.)». В промысле принимали участие все жители прибрежных деревень. В сезон «жемчужной охоты» воды Залива в буквальном смысле «кишмя кишели» ныряльщиками. Ловцы, с «костяными рогульками» на носах и «восковыми пробками» в ушах, опускались под воду «при помощи камней, подвешенных к ногам, на глубину не более 28 футов», где собирали раковины «в привязанные к талиям корзины» (17).

В 1900 г. Бахрейн в рамках командировки «на берега Персидского залива» посетил Сергей Николаевич Сыромятников (18641933), один из разработчиков новой политики Российской империи в данном районе мира — «политики дела».

Провел на Бахрейне около четырех дней. Собирал «таможенные сведения, — как следует из донесения российского консула в Багдаде послу в Константинополе (19.10.1900), в ведении которого находились в то время также Месопотамия и Аравия, — о местной торговле и информацию о торговых домах, агентах и прочее» (18).

В докладе, с которым С. Сыромятников выступил в 1901 г. на заседании Общества ревнителей военных знаний, он привел данные по торговому обороту Бахрейна за 1899 г., который составил: «по ввозу — 4 250 800 руб., а по вывозу — 4 494 000 рублей». Численность населения столицы Бахрейна, «города Манамэ» (Манамы), не превышала тогда, по его словам, 8 тыс. человек, а Бахрейна в целом — 50 тысяч (19).

Докладную записку под названием «О рынках бассейна Персидского залива и наиболее ходких на них товарах» С. Сыромятников представил Сергею Юльевичу Витте (1849–1915), министру финансов в то время. В целях «активизации русской коммерции» на Аравийском полуострове, в Месопотамии и в зоне Персидского залива в целом предлагал установить с портами Персидского залива регулярное морское сообщение. Кроме этого, основать коммерческий банк в Персии и открыть угольные склады для российских торговых судов в Бендер-Бушире и Басре. Подчеркивал, что целесообразно было бы направить для работы в ключевых коммерческих центрах данного района русских торговых агентов. Для содействия русской торговле и упрочения политических позиций Российской империи в крае находил обоснованным учредить там «сеть консульских агентств», а также рассмотреть вопрос о пребывании в водах Персидского залива (на постоянной основе) корабля Военно-морского флота России.

Яркие зарисовки Бахрейна начала XX столетия оставил русский ученый Николай Васильевич Богоявленский.

«В январе 1902 г., - сообщают документы Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ), — Императорское Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии командировало на берега Персидского залива для зоологических исследований и сбора образцов морской фауны действительного члена названного Общества, коллежского асессора Николя Васильевича Богоявленского» (20).

30 апреля 1902 г. русский ученый, побывав в Мохаммере (Мухаммаре) и Кувейте, отправился на Бахрейн. Остров этот, расположенный неподалеку от Аравийского побережья Персидского залива, докладывал Н. Богоявленский, играл исключительно важную роль в жизни «всего населения» Прибрежной Аравии и бассейна Персидского залива. В сезон «жемчужной охоты» там собирались «тысячи парусных лодок со всех уголков Залива».

Прибыл Н. Богоявленский на Бахрейн на английском почтовом судне «Simla», расположившись, по его выражению, «между палубой и каютами». Но, как водится у англичан, всегда готовых к тому, чтобы поживиться на всех и вся, — «с оплатой по тарифу первого класса».

На судне том, хотя и почтовом, имелись, по его словам, пушки — для защиты от пиратов, «хищных людей моря», как их называли арабы Аравии.

Княжества Прибрежной Аравии, в том числе и Бахрейн, Н. Богоявленский посещал, имея на руках рекомендательные письма российских консулов. Путешествовать на Арабском Востоке без таковых, утверждал он, а тем более в Персидском заливе, — «совершенно невозможно», так как рискуешь остаться без крова, а главное — без протекции и защиты.

Шейха Мухаммада ‘Абд ал-Вахаба, «известного на побережье Аравии лица», крупного торговца жемчугом, к которому у него имелось рекомендательное письмо, Н. Богоявленский разыскал в центральном караван-сарае Манамы, в здании, окруженном амбарами. Войдя в контору шейха, находившуюся на втором этаже, увидел, в правом углу, расположившегося на ковре, пожилого человека в окружении слуг и груду наваленных перед ним бумаг. В другом конце комнаты «примостились несколько индусов с сундуками, наполненными рупиями» (индийская монета, равнявшаяся тогда, в пересчете на русские деньги, 64 копейкам). Секретарь торговца, разместившийся рядом со своим господином, писал под его диктовку письма. По их прочтении шейх «прикладывал к ним печать, вырезанную из камня и вставленную в кольцо, которое он носил на пальце».

Принял Н. Богоявленского шейх Мухаммад ‘Абд ал-Вахаб радушно. Извинился за то, что не располагал на тот момент «приличными апартаментами для русского гостя», а только «комнатой в его караван-сарае», которую и предложил занять, пока не приищет для него другое помещение.