— Да, — согласился он, — теперь я вспомнил.

Те “штуковины” были величиной с человеческую руку, до краев набитые супервзрывчаткой. Они вонзались в грунт, зарывались на тридцать футов, затем выравнивались и действовали как подземные субмарины, выискивая источники теплового излучения своими сверхчувствительными датчиками. Сброшенные в каком-нибудь районе, они рано или поздно находили свои цели, затем проникали сквозь щели в стенах убежищ и взрывались внутри.

Полевая мышь сердито заверещала на великанов, но так и не удосужилась обратиться в бегство.

Дэйвис вскарабкался на груду булыжников и двинулся дальше, останавливаясь то здесь, то там, высматривая относительно чистые места в хаосе обломков. Откуда-то снизу пробивался слабый свет, исходивший из заваленного, но довольно пологого прохода.

— Похоже на то, — заметил он, когда Ли возникла возле его плеча и глянула вниз, — что генераторы все еще работают.

— Прошло не так уж много лет, — ответила она.

— Эти обломки полностью загромождают вход. И кажется, больше никаких лазов нет и в помине. Попробую постараться и расчистить завал, чтобы можно было попасть внутрь.

— Вход завален слишком плотно, — возразила она, глядя на груду перемешанных обломков. — Вам не удастся пробиться.

— Еще как пробьюсь, — заявил он, ухмыляясь. — Протей!

Робот стремительно подлетел к нему почти вплотную; весь его арсенал находился в полной готовности, датчики и сенсоры ярко вспыхнули.

— Пушку влево!

Протей выпустил ствол из своего гладкого, без единого шва корпуса и развернул орудие влево.

— Пушку вниз! — скомандовал Дэйвис. Угол наклона ствола стал увеличиваться до тех пор, пока не оказался направленным точно на оплавленные балки и покореженные бетонные блоки.

— Огонь!

Протей выпустил небольшую разрывную ракету, способную не оставить и мокрого места от любого животного величиной с лошадь. Она разметала обломки на пять ярдов во все стороны, пока Дэйвис и Ли прятались за грудой бетонных плит. Взрыв был настолько сильным, что секция, бывшая прежде частью перекрытия, на которой они стояли, подалась под их ногами и соскользнула вниз в открывшийся проход. И потом еще целую долгую секунду гулкое эхо отдавалось от стен, сопровождаемое шумом падающих обломков и обвалами. Когда все успокоилось, Дэйвис пробрался вперед и осторожно осмотрел проделанный Протеем проход, чтобы убедиться, что стены, пол и потолок достаточно надежны и вполне заслуживают доверия.

— Постараюсь долго не задерживаться, — пообещал он.

— Я пойду с вами, — запротестовала Ли, надув губки.

— Со мной будет Протей. Это одно из не преимуществ, а скорее неудобств, проистекающее из наличия робота-охранника. Он повсюду с вами, хотите вы того или нет!

— Я пойду с вами, — повторила она. Он прочел в лице девушки решимость, увидел, как напряглись мышцы подбородка, и понял, что спорить бесполезно.

— Пробираться будет трудновато, и, возможно, не хватит места, чтобы расправить крылья, если случится падать. Но раз вы так настаиваете...

— Да, настаиваю.

Путь оказался не столь загроможденным, как он предполагал. Там, наверху, заглядывая в выложенный плитами проход, он ожидал, что тот окажется гораздо длиннее. Но уже через какой-то десяток минут они оказались в самой глубине того, что когда-то было убежищем, расположенным на трех уровнях. Здесь димосиане, которые прятались от газа, были убиты даже не в результате взрыва, а погибли в море огня, который охватил подземелье. Останки почти двухсот крылатых людей — мужчин, женщин и детей — лежали навалом в основном вдоль стен, и, судя по всему, они задохнулись, даже не успев пошевельнуться. Взрывная волна и невыносимый жар, должно быть, в один момент вытеснили весь запас воздуха из их легких и наполнили их вместо этого пламенем. “По меньшей мере, — подумал Дэйвис, — конец был быстрым”. Теперь же от бедняг почти ничего не осталось, кроме костей и гибких хрящей, на которых когда-то держались крылья. И еще сотни четыре пустых глазниц овальной формы, глазниц, которые, казалось, обвиняли...

Протей парил по всему периметру убежища, проникнувшись уверенностью, что в столь необычном помещении обязательно должен скрываться злоумышленник. Когда он достиг дальних углов зала, находящихся в сорока ярдах от них, прямо над головой Дэйвиса, откуда-то сверху, и издала боевой клич местная крыса, брызгая слюной.

Он взглянул вверх и увидел большие красные глаза.

Крыса прыгнула, вцепилась в Ли и вонзила свои небольшие, но острые, как бритва, когти в ее ногу.

Для любого современного человека в Альянсе способность совершить насилие по отношению к кому бы то ни было — человеку или животному — является безнравственным, варварским актом, допустимым только со стороны солдат и стражей порядка, для которых это считается нормой. А так как большинство солдат Альянса создавалось искусственным путем, на базе роботехники, механических узлов и кибернетических систем, то во всех общепризнанных мирах, заселенных человечеством, имелось относительно небольшое количество людей, способных на насилие в прямом смысле этого слова. Роботы, такие, как Протей, именно и служили для защиты тех, кто сам сделать этого был не в состоянии.

Атрофия способности к насилию в данном случае почти означала смерть крылатой девушки, так как Дэйвис обнаружил, что как зачарованный взирает на крысу, которая карабкается по ней, рвет ее тогу, пытаясь вцепиться когтями в плоть девушки и освободить место, куда могла бы еще вонзить свои острые желтоватые зубы. Казалось, он находится в каком-то трансе и движется в липком, густом сиропе, а то и вовсе окаменел, и это именно тогда, когда от быстроты зависело все. Но затем в сетчатке его глаз, как призрак недалекого будущего, возникло видение Ли, с искусанным лицом и глазом, напрочь вырванным когтями крысоподобной твари. В этот миг весь налет убеждений неприятия насилия, которые он культивировал в себе всю сознательную жизнь, испарился без следа и освободившееся место заняла маниакальная, неконтролируемая ярость.

Если бы он оглянулся через плечо, то увидел бы, что Протей уже вернулся и изготовился к схватке, но ему это даже не пришло в голову. Он ринулся вперед и, схватив зверюгу за шкирку, оторвал ее от Ли. Он увидел когти и подушечки лап, запачканные в крови. Тога девушки была в сплошных алых пятнах там, где эта тварь вцепилась в жертву. Взвыв от гнева, не отдавая себе отчета, что эти вопли издает он сам, и потому недоумевая, откуда они доносятся, Дэйвис схватил голову крысы другой рукой, одновременно пытаясь задушить ее и расплющить череп.

Зверюга вырвалась, прыгнула ему на грудь и, цепляясь когтями, стала карабкаться наверх, чтобы вцепиться зубами в шею мертвой хваткой...

Он снова схватил ее за голову и оторвал от себя как раз вовремя, хотя крыса все еще цеплялась за него задними лапами, глубоко вонзив ему в грудь свои когти. Он рванул ее изо всех сил, даже не думая, во что после этого превратится его грудь, оторвал и с размаху ударил о стену. Животное взвизгнуло и извернулось, пытаясь высвободиться. Но он продолжал плотно сжимать крысу, не обращая внимания на дюжины царапин на своих руках, наносимых острыми когтями. Он снова с размаху шмякнул тварь об стену, причем дважды, потом молотил еще и еще, пока не переломил ей хребет. Кровь хищника хлынула ему на пальцы и закапала на пол.