никогда и не стремился к ее приобретению. Такая покупка требовала определенной сосредоточенности на житейских проблемах, а вот этого Олег Константинович очень не любил. Еще со школьных лет он был уверен, что за его интеллектуальные способности самое справедливое в мире Советское государство обеспечит его всем необходимым, предоставив все возможности для работы во благо Родины, и считал ниже своего достоинства суету по поводу своего собственного хлеба насущного. Даже когда коммунистический режим рухнул, он продолжал наивно верить, что его, такого замечательного, закончившего университет с отличием, защитившего в аспирантуре досрочно кандидатскую диссертацию, непременно кто-то оценит, всем обеспечит и даст возможность заниматься достойной работой. Увы, на самом деле вокруг происходило нечто сперва совсем непонятное. Серьезные должности, интересная высокооплачиваемая работа доставались бывшим троечникам, известным в студенчестве стукачам, а то и откровенным разгильдяям.

Университетские пятерки, ученая степень и даже безупречность выполняемой на службе работы никого из работодателей не интересовали. Не срабатывала даже его обаятельная внешность – безукоризненно благородные черты лица брюнета с карими глазами, длинными, чуть загнутыми вверх ресницами и привлекательной улыбкой, которой он раньше с таким удовольствием злоупотреблял не только со студентками, но и с молодыми преподавательницами, без труда получая у них зачет или желанную пятерку.

В поисках справедливого начальника Шевронский все ниже опускался в своем социальном положении, пока наконец не понял простейшую истину – чтобы преуспевать в этом мире, важно обладать не столько умом, сколько энергией, но самое главное – владеть искусством ладить с власть имущими, какими бы непривлекательными лично для тебя они ни были. А вот этому-то искусству нигде и не обучали – ни в школе, ни в вузе, ни в аспирантуре. Отличные оценки, полученные за время учебы, и вообще интеллект, даже в сочетании с внешней привлекательностью, не имели в окружающей его жизни никакой цены. Осознав эту банальную истину, он однажды смог занять должность заведующего лабораторией и вот уже на протяжении 10 лет удерживать ее за собой.

Глядя теперь на открывающиеся и закрывающиеся двери вагона метро, Шевронский размышлял: «Интересно, а почему бы и мне теперь не приобрести свой автомобиль?» Но размышлял без напряжения, без зависти к тем, у кого он был, а скорее развлекаясь, потому что бодрствовать и при этом ни о чем не думать Шевронский не умел. «Если с гаражом и водителем, то почему нет?» Добравшись на лифте до своего этажа, Олег Константинович, как обычно, нажал кнопку звонка.

– Кто там? – донесся из-за двери знакомый голос жены, немолодой, но энергичной, аристократично выглядевшей женщины. Дети и внуки этой стареющей пары разъехались по разным городам, но, оставшись вдвоем в большой квартире, они чувствовали себя вполне самодостаточными.

– Анастасия Николаевна, это ваш верный муж, трепетно ждущий своей участи – впустят ли его в дом.

– Верные мужья по окончании рабочего дня, – улыбаясь, открывала дверь Анастасия Николаевна, – бегом торопятся домой, а не засиживаются со своими пробирками, как с любовницами, до полуночи.

– Родная моя, поверь, сегодня они этого стоили, – снимая плащ и чмокая в щеку свою белокурую супругу, возбужденно тараторил Олег Константинович, – мы без пяти минут у цели.

– Неужели ты действительно веришь, что с помощью каких-то препаратов можно разрушить границы продолжительности жизни, установленные самим Господом Богом? – спрашивала Анастасия Николаевна, уже накрывая кухонный стол.

– Что значит – установленные Богом? – мо́я руки в ванной, возмущался Шевронский. – В Средние века эти границы, между прочим, составляли всего лишь около 30 лет, а ранее и того меньше. И именно развитие медицины раздвинуло этот период до 80 лет и более, – уже садясь за стол, продолжал: – Извини, но я верую в справедливость могущества Создателя не менее твоего. И раз уж Он давал ранее возможность продлевать время пребывания на земле, значит, не откажет и сейчас. Не знаю, кто тот избранник, что принесет людям физическое бессмертие, – я или другой ненормальный, но в том, что он уже на земле живет, – не сомневаюсь ничуть. Ты пойми, – Шевронского уже понесло, и его не мог остановить даже запах только что поставленного дымящегося ужина, – в основе старения организма лежит старение клетки. А клетка стареет в процессе деления, из-за укорачивания ДНК – дезоксирибонуклеиновой кислоты. Восстановить длину ДНК – все равно что омолодить клетку, а значит, и весь организм. И фермент, способный эту длину восстанавливать, уже найден – теломераза. Отдельные делящиеся человеческие клетки уже научились омолаживать! Конечно, не все они делятся и не все стареют по такому механизму… – здесь Шевронский споткнулся. – Ты знаешь, из чистого суеверия не хочу делиться с тобой своими последними успехами… Но я уверен – мы на правильном пути!

– Вот, наверное, за эту страстную веру, которую лично сама не разделяю, я тебя и люблю… Ты будешь есть или нет?

Но, уже заведенный, Олег Константинович не унимался:

– Восстанавливая длину ДНК, мы омолаживаем клетку, омолаживая клетку, мы омолаживаем весь организм – вот и все!

– Если все это не угодно Богу – у вас ничего не получится! – продолжала возражать Анастасия.

– Я согласен, – горячился Шевронский, – но убежден, что делаю угодное Ему дело. Он всякий раз дарует возможность продлить жизнь человека ровно настолько, насколько достойным становится человек предоставления нового срока: искупить вину, расширить кругозор, углубить знания, постичь любовь… Сейчас все должно получиться. Человек начинает по-настоящему тянуться к духовности только на склоне лет. Обрати внимание: кто основные прихожане в наших церквях? Пожилые люди! И вот только к старости постигнув истинную радость жизни духовной на земле, они вынуждены эту землю покидать.… Все должно получиться! Люди достойны продления своих лет на земле.

– Так думаешь ты! Но таков ли замысел Божий? Ешь давай, уже все остыло.

Олег Константинович наконец принялся за еду. Анастасия Николаевна, влюбленно глядя на жующего супруга, рассуждала:

– Слушай, Шевронский, чего я в тебе такого нашла? Приличной зарплаты ты домой не приносишь, в перспективы твоих научных бредней я, извини, не верю, дети наши уже выросли и разъехались… Какой для меня в тебе смысл? А просто боготворю твою одержимость, так отличающую тебя от остальных – обычных, скучных, банальных мужиков, проводящих все свободное время за поиском выпивки либо запчастей к автомобилю или проворачивающих какие-то темные дела, о которых предпочитают, мерзко ухмыляясь, помалкивать. Ты просто один из тех чудаков не от мира сего, который вполне достоин моей любви. Вот и все.

На следующее утро, когда все сотрудники лаборатории Шевронского уже занимались своими делами, Олег Константинович, пребывая в эйфории, закрылся с Зубровым в своем тесненьком кабинетике и напропалую откровенничал, распахивал свою душу.

– А ведь ты